Была ли дипломатия до Вестфаля

Борьба за гегемонию. Александр Орловский. Битва. 1816. Сумской художественный музей им. Никанора Онацкого

На Западе были свои методологические проблемы. Здесь еще в середине XX века сложилась теория политического реализма, ограничившая международные отношения борьбой национальных государств. Это, кстати, базировалось в том числе на нехитром лингвистическом построении: международные отношения (international relations) были отношениями между национальными государствами (nation-state). Тем самым от международных отношений был отсечен весь период от медного века до середины XVII века, то есть ни много ни мало четыре с половиной тысячи лет. Большая часть истории человечества оказалась отрезанной от изучения наукой о международных отношениях, что подкреплялось схоластическими спорами: мол, раз тогда не использовали словосочетание «международные отношения», то не было и самих международных отношений. Любопытно, что никто не выдвигает этот аргумент в отношении исторической науки: например, если в Средние века не использовали термин «феодал», то не было и феодализма; да и лингвисты изучают многие явления средневековых языков, хотя для их номинации не использовались современные термины.

Учебник Фененко призван заполнить эту лакуну. Автор рассматривает именно историю международных отношений, а не экономики или отдельных стран, как совокупность целостных и взаимосвязанных сюжетов. За основу своего подхода Фененко взял методологию американского международника Мортона Каплана (1921–2017), выделявшего шесть типов международных систем: баланс сил, гибкая биполярная, жесткая биполярная, универсальная, иерархическая и единичное вето. Фененко показывает, что на протяжении 4,5 тысячи лет «до Вестфаля» все эти системы существовали и сменяли друг друга. Эти государства не были национальными, какими мы их видели на протяжении последних 400 лет, ибо не имели твердой территориальной привязки и национальной идентичности. Это были, как подчеркивает автор, имперские системы, в которых шло перманентное взаимодействие между различными субъектами. Такие империи могли быть жестко иерархическими, а могли строиться по принципу гибкого имперского пространства, где отдельные субъекты на разных условиях подключались к имперскому центру, то присоединяясь к нему, то вступая в конфликт с другими субъектами. Во многом это были не межгосударственные, а именно «межсубъектные отношения» – термин, довольно удачно подобранный Фененко.

Имперские пространства, выделенные Фененко на основе теории американского социолога Эдварда Шилза, были гибкими и весьма подвижными. Империи постоянно меняли свою территориальную конфигурацию, то расширяя, то сужая свое территориальное поле, теряя одни территории и субъекты и приобретая другие. Некоторые имперские пространства отделялись от метрополии, создавая собственные системы, которые позднее дорастали до имперских. Здесь не работали схемы, привычные нашему «вестфальскому» мышлению об эффективности или неэффективности государств. Например, была ли эффективной Ассирийская империя, одновременно потерявшая Египет и завоевавшая Мидию? Создание империей «дочернего государства» – тоже вариант ее эффективности, создания себе «запасного дома», пусть даже в дальнейшем этот «дом» вытеснял ее саму. Для небольшого княжества эффективностью могло быть и подчинение империи, интеграция в ее имперскую структуру, ради будущего его усиления или защиты от врагов. Концепция «национального суверенитета» родилась из распада имперских пространств – сначала в Европе, в затем была импортирована в другие части света через колониальную экспансию.

Алексей Фененко. История международных отношений в довестфальскую эпоху: Учебн. пособие для вузов. – М.: Аспект-Пресс, 2022. – 752 с.

Второй раздел посвящен эволюции античных систем силового равновесия и гегемонии. Фененко показывает, что сначала античные системы зародились как многополярные – борьба на Средиземном море шла и между несколькими цивилизациями (греки, этруски, Карфаген, Египет), и внутри самих цивилизаций между различными субъектами. В дальнейшем античный полис мутировал в новый тип империи, которую автор вслед за немецким историком Карлом Юлиусом Белохом метко называет «полисной империей» (Polisenimperium). Западная часть этого пространства была объединена Римом; восточная стала частью огромной системы «между Римом и Китаем» вместе с протогосударствами Центральной и Южной Азии. Именно здесь и произошло формирование Великого Шелкового пути, пронзившего Евразию тремя торговыми трассами: 1) северной (через казахские степи и Причерноморье), 2) центральной (через Центральную Азию и Ближний Восток) и 3) южной (через Индийский океан). Финал этого раздела – трансформация Римской империи в Византию и систему «варварских королевств», что открыло путь к Средневековью.

Третий раздел охватывает эпоху Раннего Средневековья. Автор показывает, что это шестисотлетие было не глобальным упадком, а попыткой создания мировых империй в Евразии. Арабский халифат поставил под контроль основные трассы Великого Шелкового пути. Китайская империя Тан, Хазарский каганат и франки предпринимали неудачные попытки прорваться к этой торговой системе. Мир обрел иную географическую проекцию, став миром трансъевразийского сообщения с центром на Каспийском море.

Четвертый раздел содержит описание борьбы за гегемонию на этом пути в развитом Средневековье. Распад Арабского халифата и империи Тан дали шанс на прорыв к торговым путям других субъектов, выражением чего стали и походы русских князей к Черном морю, и византийский Ренессанс, и Крестовые походы. В каждом регионе существовали в это время свои имперские проекты, хотя они и не всегда носили универсальный характер: достаточно вспомнить идеи католической теократии в Западной Европе. Логическим завершением этого процесса стала последняя в истории попытка создания мировой империи – Монгольской, контролирующей евразийскую систему сообщения. Ее распад во многом означал кризис трансъевразийской системы коммуникаций и формирование карты Востока до колониализма.

Пятый раздел – описание перехода к национальным государствам. Автор показывает, что в Европе распад имперских проектов привел к возникновению устойчивых территориальных государств. В борьбе с имперскими пространствами у них выкристаллизовалась идея суверенитета как полной самостоятельности государства во внешней и внутренней политике. Эти государства сумели под воздействием османской экспансии выстроить глобальную, то есть океаническую, систему в ходе Великих географических открытий. «Долгий шестнадцатый век», завершившийся Тридцатилетней войной (1618–1648), закончил мутацию этой системы в мир национальных государств – пока только в Европе, ибо Восток остался во власти «монгольского наследства».

Мир рос территориально и менялся несколько тысяч лет. Он переходил от локальных цивилизаций Древнего Востока с их «замкнутой историей» (о которой немецкий историк Освальд Шпенглер писал, что она превосходит по времени все европейские Средние века и Новое время) к миру-Евразии, а затем к глобальному миру. Фененко описал, например, историю Центральной Азии в виде связанных и непрерывных международно-политических сюжетов, и оказалось, что без нее понять историю средневековой Европы невозможно. Был единый трансконтинентальный мир со множеством имперских и полуимперских образований. С его крушением одна часть (Европа) противопоставила себя остальным, навязав миру свою форму организации пространства в форме национального государства. Надолго ли – большой вопрос. В конце концов, что такое наши 400 лет на фоне 5000 лет мировой истории?

Другой постулат учебника Фененко – неуместность дихотомии Восток–Запад, ибо сам Восток был конгломератом культур, взаимодействующих с Западом. Арабы боролись с китайцами не менее жестко, чем с франками, в Южной Азии соперничали индуизм и буддизм, а монголы-несториане были верными союзниками и друзьями католиков против мусульман.

Конечно, всегда есть соблазн упрекнуть автора в том, что у него «чего-то нет». Кому-то будет мало разбора концепций Фукидида, Платона или Аристотеля, и на первый взгляд это справедливо. Но затем начинаешь думать о том, что кому-то точно также «мало» Конфуция или Лао-Цзы, кому-то не хватает трудов арабских историков и византийских военных теоретиков, кому-то русских летописей или трудов Рашид-ад-Дина…

Достаточно спорны рекомендации источников по довестфальскому периоду: на первый взгляд их явно не хватает в списке источников и литературы; однако тут же задаешься вопросом: а сможет ли современный среднестатистический студент осилить «Сокровенное сказание монголов», «Повесть временных лет» или труды Ал-Марвази, отделив в них подлинное от вымысла?

Полагаю, что учебное пособие Алексея Фененко – важный труд по истории международных отношений, который будет нужен не только студентам, но и специалистам в области международных отношений.