Обличая безумства

Юлия Данзас – придворная дама, теолог, доброволец казачьего полка.  Фото из книги Диакона Василия ЧСВ «Леонид Фёдоров: Жизнь и деятельность»

Юлия Данзас (1879–1942) прожила бурную жизнь, по которой можно снять приключенческий фильм. Она происходила из старинного дворянского рода, ее дед был братом Константина Данзаса, лицейского друга Пушкина, секунданта поэта во время злосчастной дуэли. В 16 лет Юлия завершила обучение в гимназии и поступила вольнослушательницей в Сорбонну, где познакомилась с такими историками христианства, как Луи Дюшен и Адольф Гарнак. Итог учебы: диссертация о гностике Василиде. В 1907-м она стала статс-фрейлиной императрицы Александры Федоровны, заведовала благотворительными делами, а с началом войны – канцелярией дворцового склада. Затем, формально сохраняя статус придворной дамы, руководила полевым мобильным складом Красного креста, а потом воевала в составе 18-го Оренбургского казачьего полка, была награждена Георгиевским крестом. После революции автор книги сотрудничала с издательством «Всемирная литература» Горького, работала в петроградском Доме ученых. Несколько раз арестовывалась, три года провела на Соловках. После эмиграции жила во Франции, а затем в Италии, где и скончалась.

Жизненные трудности шли параллельно с духовными исканиями. Данзас довольно рано заинтересовалась католичеством, но переход из православия произошел уже после революции, сначала в восточный обряд (униатство), а затем непосредственно в римско-католическую традицию. Именно помощь одному из наиболее известных русских католиков патеру Леониду Федорову послужила поводом для последнего ареста. Также она много общалась с Владимиром Соловьевым, Василием Розановым, Сергеем Трубецким и другими мыслителями.

Данзас оставила после себя несколько книг. Воспоминания о соловецком лагере, исследование о гностицизме, «Религиозный путь русского сознания». По поводу последней с критическими замечаниями выступил Николай Бердяев. Философ отмечал, что «написана книга умно» и ее можно прочесть с интересом, но одновременно она тенденциозна, так как искажает историческую перспективу в угоду авторским взглядам, «обличающим безумства, которые позволяет себе русский народ как не просветленный истиной католической церкви».

Другим ее трудом стало жизнеописание последней государыни. Данзас писала достаточно отстраненно. Она не стремилась осудить или, наоборот, оправдать императрицу. Скорее биографом двигало желание понять, какие факты или события заставили ее героя принять то или иное решение. Так, с сожалением отмечалось, как отдельные черты характера Александры Федоровны, например склонность к мистицизму, гипертрофировались в общественном сознании. В итоге образ Распутина оказался подобен недоброй памяти «ожерелью королевы», сыгравшим роковую роль в судьбе Людовика XVI и Марии Антуанетты (вспомним книги Александра Дюма и Стефана Цвейга). Правда, и Данзас была вынуждена признать, что мистицизм действительно постепенно возрастал в сознании императрицы под влиянием неблагоприятных обстоятельств (например, заболевание тифом Николая II в 1900 году, кончина на следующий год ее бабушки, британской королевы Виктории).

Юлия Данзас. Трагедия императрицы / пер. с ит. С.П. Савина.– М.: ИД Тончу, 2024. – 336 с.

В этой связи интересны замечания Данзас о политических настроениях в империи. Так, не только революционные, но и либеральные партии надеялись, что новая война вызовет ослабление власти внутри страны. «С этой целью была поднята мощная волна общественного мнения, чтобы вывести Россию из нейтралитета во время Балканской войны 1912 года. (…) Дума потворствовала славянофильским выступлениям, которые могли показаться патриотичными и монархическими, но которые на самом деле скрывали цели, неизвестные широкой публике». В частности, кадеты, возглавляемые Павлом Милюковым, согласно утверждению мемуаристки, тесно сотрудничали с лидером чехословацких националистов Томашем Масариком, в чем она видела проявление «славянского масонства».

Подводя итог, Данзас писала об императрице: «ее личная драма – это драма души высоких дарований, лишенной возможности развития». Сразу вспоминаются слова шекспировского Гамлета:

Так погибают замыслы

с размахом,

Вначале обещавшие успех,

От долгих отлагательств…

Литература повторяется в реальной истории.