Мысленно возвращаюсь в Афганистан

КОМАНДИРОВКА В АФГАН

В начале 80-х годов на окружное соединение связи ЛенВО (находящееся в районе Сертолово) была возложена задача - готовить специалистов для службы на узлах связи в странах, где действовали наши советники: в Эфиопии, Афганистане┘ Отбирались самые дисциплинированные, исполнительные, грамотные военнослужащие. А в апреле 1985 г. начальнику штаба соединения подполковнику Виктору Статкевичу самому было предписано срочно направиться в Афганистан на должность начальника узла связи главного военного советника. Несмотря на солидный уже возраст (48 лет) и не очень хорошее состояние здоровья, он счел своим долгом отправиться туда, куда по долгу службы посылал других.

В доме, где его разместили, кроме советских военных советников и офицеров узла связи проживал руководящий состав афганской армии. Правда, жили в разных подъездах. Подъезды охранялись.

Узел связи размещался на бывшей даче одного из родственников короля Дауда. На территории был бассейн, буквой "П" стояли коттеджи, в которых располагались штаб, классы и другие службы. Помещения были неплохими, и их всячески старались сохранять. Однако, как вспоминает Виктор Андреевич, с первого дня не давало покоя то, что условия жизни людей здесь, мягко говоря, не соответствовали элементарным нормам. В части не было нормальной столовой. Два котла стояли в солдатской казарме. Мало того, что из-за этого было невозможно нормально разместить личный состав - не было возможности всех как положено накормить. Одновременно можно было приготовить лишь два блюда. Многие перебивались сгущенкой и консервами. Учебных классов было мало, заниматься негде. Даже кроватей на всех не хватало.

Будучи человеком неравнодушным, Виктор Андреевич начал наводить порядок в части. Доложил о положении дел и условиях жизни личного состава главному советнику в Афганистане генералу армии Салманову. Тот очень удивился, что узел связи главного советника находится в таких условиях, и дал полгода на устранение недостатков, в том числе и на строительство новой столовой, классов и т.д. Пообещал дать рабочую силу в лице "сарбозов" - молодых солдат-афганцев и немного строительных материалов, в основном цемент и кирпич. Все остальное было предложено добывать самому - "проявить смекалку". Конечно, сделать это в чужой да еще и враждебной, нищей стране было непросто. Но ровно через шесть месяцев, к новому году, Статкевич докладывал генералу армии Салманову, что его приказ выполнен. Построили хорошую столовую. Поставили наконец три котла для приготовления пищи. Под столовой разместили продовольственные склады. Для подключения котлов была необходима подстанция. Для того чтобы ее построить, пришлось объездить все инстанции, вплоть до Министерства энергетики Афганистана. Однако добились и этого, построили подстанцию и запитали ее от находящейся рядом швейной фабрики - протянули кабель, добытый тоже по случаю.

ПОЕЗДКИ ПО "ТОЧКАМ"

Подполковнику Статкевичу много приходилось ездить и по дальним точкам, знакомиться с людьми, с условиями их быта, проверять организацию службы на местах. Обычно летали на афганских самолетах и вертолетах. Несение боевого дежурства на наших точках было очень тяжелым. "Помню, на одной из них встречает меня дежурный по аппаратной в одних трусах и тапках. Температура +50 градусов. Пол постоянно смачивается водой, в форме сидеть просто невозможно. Ни о каких кондиционерах не могло быть и речи. Особенно трудно было в Фарахе и Заранже, да и в других местах тоже не легче. В Фарахе был колодец с питьевой водой. Из него с 12-метровой глубины доставали холодную воду +30 градусов. Ночью спали под мокрыми простынями, пока из них испарялась вода, а смачивать их приходилось через каждый час. В таких условиях солдаты существовали в течение года. Сами себе готовили - покупали овощи, фрукты и другие продукты. Люди, как могли, устраивали себе быт, даже бани строили из подсобных материалов".

"Очень хорошо запомнился первый визит на точку в Хост (юго-восток Афганистана), у самой границы с Пакистаном. Самолет едва успел приземлиться, как нас спешно высадили, и он тут же улетел. Как выяснилось, если самолет задержится на взлетно-посадочной полосе хоть на самое короткое время, то с гор моментально начинался обстрел "эрэсами" (реактивными снарядами) и из минометов. Сама точка находилась в 2-3 км от аэродрома - в живописном месте в абрикосовом саду на склоне горы. Прибыв на место, я сразу же распорядился собрать личный состав для знакомства и беседы. Но и у "духов" разведка поставлена была неплохо. Прибытие начальства они отследили, и как только мы собрались в одном из помещений, они начали обстрел. Один из снарядов попал в построенную солдатами баню. Она загорелась, и мы все бросились ее тушить. Потушив, вернулись в помещение и увидели, что оно насквозь прошито реактивным снарядом. Как раз через то место, где мы сидели, он и пролетел, пробив насквозь обе стены, разорвавшись на вылете. Во время поездок под обстрелы попадали довольно часто. И на аэродромах, и в воздухе. Теперь без улыбки нельзя вспомнить, как в вертолетах садились на рюкзаки и на сковородки, которые брали именно для этих целей с собой в полеты".

ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ

Однако были эксцессы и посерьезнее. В свое время, в 1987 г., некоторые СМИ передали скупую информацию о том, что наш самолет с людьми и аппаратурой на борту по ошибке сел на иранской территории. Самолет был захвачен властями Ирана, но в результате переговоров люди через некоторое время были переданы нашей стороне и отправлены на Родину. Именно в этом злополучном самолете находились подчиненные подполковника Статкевича с секретной аппаратурой на борту.

Теперь об этом уже можно говорить открыто. Произошло это следующим образом. С самолетом Ан-26 наших ВВС, выполнявшим рейс в Заранж (находится на крайнем юго-западе Афганистана в 5 км от иранской границы), был отправлен груз - комплект новой аппаратуры. Груз сопровождал зампотех узла связи майор Алексей Дудин в сопровождении прапорщика и двух солдат. Они должны были сопроводить и передать на точку, находящуюся в полукилометре от взлетно-посадочной полосы, аппаратуру и вернуться в Кабул. Однако из-за ошибки штурмана самолет сел не в Заранже, а на территории Ирана в Замане, в 10 км от границы. Летчики даже не обратили внимание на то, что садятся на бетонную полосу (в Заранже она была глиняной). Удивление вызвал лишь тот факт, что никто не пришел встречать груз. С этой претензией несколько человек направились к будке в конце аэродрома. Были все с оружием, но без знаков различия. Работник аэродрома, находившийся в будке, онемел от неожиданности при виде наших. Лишь увидев на стене портрет Хомейни, стали понимать, что это чужая территория. Тут вспомнился и инструктаж о том, какая местность и ВПП в Заранже. Вышли из будки и быстро пошли к самолету (бежать не решились, чтобы не привлекать излишнего внимания). Забрались в самолет, стали выруливать на полосу для взлета. Но в это время полоса была перекрыта машинами. Самолет был окружен. Поняли что попались. Самое печальное заключалось в том, что о случившемся невозможно было сообщить своим - не работала радиостанция.

Через некоторое время подошли иранцы и стали вести переговоры, предлагали покинуть самолет. Как потом рассказал майор Дудин, мы отказались выходить, сказали, что приземлились здесь по ошибке, попросили разрешить взлет, затем стали требовать нашего консула. Иранцы ответили, что с этим проблем нет, консул у телефона, а телефон в будке. Но это, конечно, был трюк для простаков, стоило лишь открыть дверь, как самолет захватили бы, а на борту находилась секретная аппаратура. Через несколько часов вблизи приземлился реактивный самолет. Думали, что это прилетел консул или представитель посольства. Но это, как позже выяснилось, прибыл иранский спецназ - группа захвата.

Хоть была уже глубокая ночь, но никто не спал. Приготовили аппаратуру и документацию к уничтожению, замотали изнутри все двери. Приготовились на всякий случай к обороне самолета. Но группа захвата незаметно подобралась к самолету. Началась стрельба. Вдоль бортов и иллюминаторов полетели очереди трассирующих пуль, создавая эффект запугивания. Спецназовцам удалось забросить в самолет несколько дымовых шашек и гранат со слезоточивым газом. Дышать стало невозможно, загорелись парашюты. Деваться было некуда. Задыхаясь от газов, все под руководством Дудина стали разбивать аппаратуру молотками, обливать ее и документацию спиртом и поджигать. По словам связистов, первыми не выдержали летчики, открыли дверцы. В самолет тут же влетели спецназовцы в защитных масках, обезоружили, скрутили и выволокли всех из самолета. Штурман, по вине которого произошла ошибка, застрелился в кабине. Всем завязали глаза и уложили лицом на бетонку. Между лопаток уперлись стволами автоматы.

Операция была проведена молниеносно. Иранцы сразу же стали тушить самолет, но все важное к этому времени уже сгорело - самолет внутри успел выгореть дотла. Всех оказавшихся в плену летчиков и связистов вначале посадили вместе в круглой бетонной башне без окон и дверей, затем разделили. Сутки не кормили, затем стали давать какую-то баланду и по одному выводить на допрос. В соответствии с инструкцией, полученной от командира части накануне вылета, каждый четко назвал свою фамилию, имя, отчество, что в последующем им и помогло. Все заявили, что сопровождали какой-то груз, а какой груз - никто не знает...

"Теперь, по прошествии многих лет, глядя на знакомые афганские пейзажи на экране телевизора, я думаю, что не совсем правильно действовали наши идеологические работники, не принимая в то время в учет местный менталитет. По их календарю шел 1365-1366 год. Он и на самом деле соответствовал Средневековью. По-моему, были и перегибы, и вмешивались мы не в свои дела".