Фанера

Сдав экзамены, ты свободен, как чайка над волнами.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)

В программу обучения курсантов будущих специалистов радиосвязи ВВМУРЭ имени Попова входила дисциплина, которая называлась «радиорелейная, проводная и дальняя связь». И если будущие корабельные офицеры на внутреннем интеллекте понимали, зачем нужно изучение радиоприемных, радиопередающих устройств и прочие дисциплины, то изучение вышеназванной науки находилось где-то вне нашего разумения.

Читал нам эту дисциплину капитан 2 ранга А., который сразу запомнился нам замечательной фразой, родившейся, видимо, у него от вида наших постных и сонных лиц на занятиях.

– Эх, купить бы побольше фанеры, сделать аэроплан и улететь от вас к такой-то матери!

Мы яростно игнорировали его занятия, изучая эту науку скорее методом диффузии, облокачиваясь головой на аппаратуру и засыпая, прислонившись к ней. Видимо, по своему юношескому недомыслию мы полагали, что так что-то перейдет в наши бестолковые головы. Конечно, я не имею в виду всех курсантов нашего класса, несколько человек сидели на первых столах и добросовестно конспектировали капитана 2 ранга Фанеру, так мы прозвали его после знаменитого выступления, которым он заканчивал практически каждое занятие с нами. А связь радиорелейную, проводную и дальнюю мы прозвали, опять же по юношескому недомыслию, «фанерной связью».

Но все хорошее, как говорится, в конце концов заканчивается, заканчивался и очередной, шестой семестр и как наказание нам грозил экзамен по этой «фанерной» связи.

Радостный капитан 2 ранга Фанера выдал нам перечень вопросов перед экзаменом и радостно объявил, что наступил час расплаты и теперь всем нам надо будет запасаться фанерой и думать о своем будущем. Он теперь проявит чудеса принципиальности и все, кто пропускал занятия, подло спал, будут теперь летать на экзамене, как фанера над Парижем.

«Что делать?!» – стал перед нами традиционный русский вопрос. А тут еще я попал в караул на пост у вещевого склада именно накануне дня экзамена.

...Сидевший за одним столом со мной Володя Редькин был умнейшим парнем, и мог сдать любой экзамен, практически не готовясь. Он перечитывал вопрос за вопросом, и мы с ним вместе пытались найти ответы на них в учебниках. Такой метод подготовки дал кое-что для приблизительного понимания контуров предмета, но всерьёз помочь, конечно, не мог. А заступление в караул лишило меня и нескольких моих товарищей возможности получить предэкзаменационную консультацию. Это уже было критично.

На посту у вещевого склада мы стояли с Валерой Анисимовым и Володей Соколовым. Договорились так, что они сдадут экзамен первыми, а потом подменят меня.

Вообще, караул – это сложная организация, когда о сдаче экзаменов вопросы стоять не должны. Официально это было запрещено. Однако начальник караула все же отпускал на экзамен по одному человеку с поста из числа отдыхающей смены. За день должны были успеть пройти все. Первым пошел сдавать экзамен Валера Анисимов и почему-то там резко застрял. После обеда я подменил на посту Володю Соколова, он пожал мне руку и тихо прошептал, чтобы не слышал разводящий Саша Жагрин со старшего курса:

– Я быстро сдам. Жди! Или Анисим придет.

У меня забилось тревожно сердце, и я ему пожелал удачи. Мне очень хотелось успеть сдать экзамен вместе с Володей Редькиным. Но прошло часа три, и никто не приходил меня менять. Нервы были на пределе, скоро закончится экзамен и тогда ничто меня не спасет от персональной беседы с капитаном 2 ранга Фанерой наедине и по всем вопросам курса.

Нервничая и переживая, я спускался вниз по лестнице, отыскивая взглядом наших ребят. А класс находился в непосредственной близости от моего поста, этажом ниже. Один пролет лестницы, и я попадал в коридор, где уже находились наши ребята, лихорадочно листавшие книги и конспекты. По коридору взад-вперед ходил Валера Водолазкин.

– Валер, где там Анисим? Скоро он? – тихо спросил я курсировавшего мимо меня Валеру.

– Отстань, часовому запрещается разговаривать, есть, пить и делать все, что хочется делать нормальному человеку. Иди на пост, а то твой склад разворуют, – и, уже не обращая внимания на меня, шептал какие-то слова из дисциплины дрожащими от волнения губами.

Вышел сдавший экзамен Володя Редькин и направился ко мне. Заглянув на лестничную клетку, он спросил:

– Ну, ты как тут?

– Где Батя? – спросил я его вместо ответа (так мы звали меж собой Валеру Анисимова).

– А плывет он крепко. Я ему подсказал, но он, по-моему, ничего не понял. Стоит у доски, а Фанера над ним издевается по полной, – ответил Володя.

– А ВП? – вспомнил я своего второго сменщика (так мы звали Соколова по первым буквам имени-отчества – Владимир Петрович).

– Тоже в заплыве и, думаю, надолго, скорее всего до конца. Ему там досталось, – и он назвал мне самый сложный вопрос курса.

– Володя, а что мне делать? – спросил я с волнением, но товарищ лишь пожал плечами.

– Блытов, ты когда пойдешь? – подошел ко мне старшина класса Толик Сельков, – осталось два-три человека, и все. Водолазкин последний и уже сейчас заходит. Думай быстрее, а то Солнце скроется – муравейник закроется.

Я посмотрел на него и спросил, когда ВП или Анисим сменят меня. Толик присвистнул и как-то немного даже улыбнулся:

– Они не скоро. Позвони разводящему, попроси, чтобы прислал поскорее кого-нибудь с другого поста. А то экзамен заканчивается.

Я поднялся к металлической двери на площадку, снял трубку телефона ТАИ-69... Долго никто не отвечал, потом поднял трубку разводящий старшина 2 статьи Саша Жагрин, мой командир отделения:

– Чего звонишь? Что случилось?

– Мне надо на экзамен.

– И что, я должен от этого танцевать, петь или начинать в честь этого бить поклоны? Жди, когда придут и сменят Анисимов или Соколов. Я задерживать не стану и сразу сменю.

– Может, кто-то другой подменит? С другого поста? – спросил я дрожащим голосом.

Жагрин усмехнулся и спросил:

– Блытов, вы читали устав гарнизонной и караульной службы? Видимо, придется принять у вас зачеты во время отпуска параллельно со сдачей «фанерной связи».

Я положил трубку. Слезы сами закапали из глаз. Было очень обидно. Я сел на длинную скамейку, которая стояла на площадке и на которой сидели курсанты в ожидании получения вещевого довольствия, поставил перед собой карабин и задумался. Явно мне не повезло. Придется во время отпуска сдавать эту пресловутую «фанерную связь».

И тут я решился на поступок. На поступок, в котором было грубейшее нарушение устава гарнизонной и караульной службы. За этот поступок меня могли отчислить от училища, отправить на гауптвахту. Я засунул карабин под скамейку, туда же запихнул подсумок и быстро сбежал вниз по лестнице.

Увидевший меня Толик Сельков, видимо, решил, что меня уже сменили, и толкнул в спину к дверям классного помещения.

– Заходи быстрее, а то Фанера уже убирает билеты со стола.

Строевым шагом я промаршировал в классное помещение. За столом сидели капитан 2 ранга Фанера и наша классная дама, наставник нашего класса капитан 2 ранга Швец, о чем-то беседовавший с нашим командиром роты капитаном 3 ранга Иоселевым. В классе остались все, кто сыпался, и, видимо, Иоселев и Швец старались как-то им помочь.

Вытащив билет, я направился к доске. В билете у меня было два теоретических вопроса, несложных, но непонятных, про какие-то НУПы, УПы и попенизацию, и один практический. С практическим вопросом мне однозначно повезло – настойка радиорелейной станции Р-401. Этот вопрос мы с Володей Редькиным изучили хорошо, и я мог выполнить настройку с закрытыми глазами.

Внезапно ко мне подошел старшина класса Толик Сельков, менявший старую тряпку на новую, и тихо шепнул на ухо:

– Частота релейной станции такая-то.

И, забрав старую тряпку, быстро вышел.

Мне повезло, что доска, на которой я писал ответы, находилась рядом с радиорелейной станцией. Я снял микротелефонную гарнитуру и взгромоздил себе на уши. Невезение сменилось на везение. Увлеченный мучениями Валеры Анисимова и Валеры Водолазкина, Фанера не обратил на меня и мои действия никакого внимания. Я быстро настроился на переданную мне частоту и услышал родной голос... Володи Редькина, настроившегося на другой станции на эту же волну в соседнем кабинете:

– Записывай вопрос № 1, – и он стал диктовать мне ответ на вопрос.

Через пять минут моя доска была полностью исписана ответами на вопросы, в которых, если по правде, я не понимал ничего, но честно старался разобраться.

– Это все! – раздался голос Володи в наушниках и тут же я почувствовал, что рядом кто-то стоит.

Я повернулся и увидел капитана 2 ранга Фанеру. Он стоял и рассматривал мои записи, сделанные наспех. В кабинете уже не было ни Валеры Анисимова, ни Володи Соколова, ни Валеры Водолазкина. Я остался один, и, видимо, экзамен уже заканчивался. По расстроенным лицам командира роты и Швеца я почувствовал, что они расстроены его результатами.

Я приготовился к ответу, но Фанера остановил меня взмахом руки и с увлечением стал читать мои записи.

– Ну что ж, все нормально, – сказал он, взяв меня за локоть, – все хорошо, можете все стирать. Сразу видно, что человек готовился, разбирается в вопросах. Третий вопрос – радиорелейную станцию настроили?

– Сейчас товарищ капитан 2 ранга, – и я быстро сбил настройки с волны Редькина и стал настраивать станцию на заданную в билете волну. Фанера внимательно наблюдал за моими действиями.

– Идите, отлично, – сказал он, почему-то вздохнув, после того, как я к нему повернулся и увидел, как засветились радостью лица Швеца и Иоселева, а Толик Сельков что-то быстро записал в своем списке. Фанера, наклонившись над столом, ставил последнюю оценку в экзаменационную ведомость и журнал.

Стерев все с доски, я направился к выходу.

– Средний балл 4,05, а так был бы три с лишним – а это плохо, четыре лучше трех, – радостно шепнул мне Толик Сельков, когда я проходил мимо.

Я пулей выскочил из кабинета и рысью, несмотря на расспросы ребят, бросился на свой пост искать карабин и подсумок. Они лежали там же, где я их оставил, печать на складе была нетронутой.

– Здорово, и экзамен сдал неожиданно для самого себя на отлично, и с караулом не пролетел вроде. Повезло, что никто не заметил, – я быстро надел подсумок и услышал снизу шаги поднимающейся наверх смены.

– Стой, кто идет? – громко спросил я.

– Смена, – раздался снизу голос разводящего Саши Жагрина.

– Разводящий, ко мне, остальные на месте – скомандовал я, сжав в руках карабин. Саша Жагрин поднялся на площадку, придирчиво осмотрел печать на двери склада и скомандовал мне сдавать пост.

Мы с Валерой Анисимовым, поднявшимся по команде разводящего на площадку, дружно перечислили, кто и что принимает и сдает. Как положено, Валера ошибся при перечислении пожарного инвентаря.

– Ящик с водой, бочка с песком, – так назло всему мы путали со второго курса, когда у склада со спецмашинами кто-то из ребят ошибся подобным образом.

Разводящий со старшего курса с какой-то ненавистью посмотрел на нас с Валерой Анисимовым. И Валера тут же поправился:

– Виноват, бочка с песком, ящик с водой.

Разводящий скривился, понимая, что так дурачиться мы будем до бесконечности, и скомандовал мне покинуть пост. Я торопливо направился вслед за разводящим.

– Давай быстрее, сдавай карабин и беги на экзамен, – приказал мне Жагрин уже в караульном помещении.

Володя Соколов недоумевающе посмотрел на меня, но слава богу, ничего не сказал. Вероятно, он видел, что экзамен я уже сдал, и очень удивился этому. А кто же был на посту? Его гримаса на лице и подмигнувший глаз сказали мне, что в принципе он все понял.

Я сжал зубы, улыбнулся и, ничего не сказав о том, что все сдал, быстро вышел из караульного помещения и побежал к помещению, где сдавали экзамен.

Там уже радостно обсуждали результаты экзамена, кого-то поздравляли, кто-то ходил нахмурившийся.

Редькин пожал мне руку и прошептал:

– С тебя сорокодверка с пивом и водкой.

И я радостно кивнул головой.

Слава Богу, что есть надежные друзья, которые всегда придут на помощь!