Виктор Сирык
Храм и мемориальная доска на месте разрушенного в ходе ужасной катастрофы детского садика. К установленному под раскидистой ивой кресту люди постоянно приносят цветы, свечи и детские игрушки. Фото Владимира Захарина
Небольшой городок Светлогорск в Калининградской области (население – около 11,5 тысяч) знают во многих регионах нашей страны. И в первую очередь, благодаря местным санаторно-курортным возможностям. Помимо чистейшего соснового воздуха, многокилометрового песочного пляжа Балтийского моря, здесь есть и свои лечебные грязи, и минеральная вода… Поэтому не случайно, что городку присвоен неофициальный статус курортно-оздоровительной столицы региона. Но есть здесь и еще одна достопримечательность. Горькая. Замешанная на крови и слезах многих людей. О ней знают далеко не все приезжающие сюда отдыхать, но ей долго суждено жить в памяти тех, кто потерял своих близких.
1972 ГОД
Беда свалилась буквально с неба, как снег на голову, 16 мая, примерно в 12.30 дня. В виде военного пассажирского самолета Ан-24Т, который рухнул на землю недалеко от центральной площади Светлогорска. Пассажиров в лайнере не было (только экипаж – 8 человек), но упал он ровнехонько, как будто специально целился, на детский сад. И тут тоже все, к сожалению, сошлось воедино. Туман с почти нулевой видимостью, по причине которой летчики могли ориентироваться только по приборам; плохая погода, из-за которой воспитатели привели детей с прогулки раньше на полчаса и усадили обедать. Если бы они гуляли на улице, столько жертв не было бы. В одно мгновение погибли 23 ребенка и одна воспитательница; еще двое взрослых умерли несколькими днями позже. Погибли и все летчики.
Жуткая трагедия. Но, поскольку в советском государстве не было еще даже намека на гласность и демократию, а непосредственными виновниками оказалось военное ведомство, аварию максимально постарались скрыть. Место падения самолета в течение часа было оцеплено тройным кольцом из военнослужащих и сотрудников милиции, чтобы никто не смог помешать наводить порядок. Этим занималась специальная команда. Какое там опознание тел и расследование причин крушения самолета? Все, что осталось (фрагменты воздушного судна, останки тел погибших, обломки здания, залитый керосином и сожженный дерн), грузилось на автомобили и увозилось в неизвестном направлении.
К 9 часам вечера того же дня разбор завалов был закончен. На следующее утро, когда оцепление сняли, люди, пришедшие на место трагедии, не поверили своим глазам. Там, где стоял детский сад, был разбит небольшой сквер с цветочной клумбой посередине. Лишь по образовавшейся просеке среди столетних деревьев можно было догадаться: здесь что-то случилось. Ни одной строчкой и ни одним словом тогдашние отечественные средства массовой информации не сообщили о трагедии. Лишь радиостанция «Голос Америки» спустя всего несколько часов после падения самолета поведала своим слушателям о происшедшем. Причем с такими подробностями, о которых могли знать только военнослужащие отдельного транспортного полка морской авиации, которому принадлежал самолет.
Процедуру и все расходы, связанные с похоронами, командование Балтийского флота взяло на себя. Несмотря на максимальную секретность, которой постарались окружить это дело (электрички из Калининграда в городок были отменены, автомобильная трасса перекрыта) проститься с детьми на старое кладбище в районе Светлогорска-1 собралось около 10 тысяч человек. Все фото- и киносъемки были запрещены – это строго контролировалось сотрудниками милиции и людьми в штатском. Родителям, убитым горем, выдали промаркированные гробы, строго-настрого запретив их вскрывать. Так и похоронили в одной братской могиле, сделав 24 одинаковых надгробия. Сверху установили железобетонную плиту-памятник с табличками имен, фамилий, датами рождения и смерти. И все. Как будто ничего не было.
Не было также ни возбуждения уголовного дела, ни официальной публикации материалов расследования. Хотя «разбор полетов» в военном ведомстве, который производила специальная комиссия из Москвы, был очень серьезный. Обнародованной причиной катастрофы, которую, несмотря на все усилия, скрыть не удалось, стала очень стандартная – «неудовлетворительная подготовка и руководство полетом». По результатам внутреннего расследования тогдашний министр обороны Андрей Гречко издал приказ под грифом «Совершенно секретно», в соответствии с которым с должностей были сняты около 40 военнослужащих.
1994 ГОД
Многие родители, потерявшие в той трагедии своих детей, остались жить в Светлогорске навсегда. У некоторых погиб единственный ребенок, кто-то смог родить еще. Две семьи дали своим новорожденным те имена, которые носили их погибшие дети. Осталось много и очевидцев, и кто случайно пострадал при падении самолета, и тех, кто помнит все. Именно поэтому, когда местным церковным настоятелем было объявлено о сборе средств на строительство часовни на месте, где стоял детский сад, люди откликнулись сразу. Благодаря этому спустя 22 года была построена небольшая часовня. Она скрыта от центральной дороги богатой кроной раскидистых деревьев, но днем открыта для посетителей. На большом кресте под раскидистой ивой – никто в этом месте не захоронен – помимо цветов и свечей всегда есть детские игрушки.
2014 ГОД
Благодаря вездесущим журналистам, собравшим по крупицам информацию 42-летней давности, в начале лета этого года стали известны подробности далекого майского дня, о которых мало кто знал. Нашелся даже бортмеханик Михаил Слободчиков из разбившегося экипажа, который за полчаса до того злополучного вылета был заменен другим специалистом. Будучи человеком военным и предупрежденным об ответственности за неразглашение, он не мог рассказать всю правду раньше. Когда же истек срок давности…
Основная версия, приведшая к трагедии, связана с технической ошибкой, которую выдал бортовой высотомер. При столкновении с землей прибор показывал высоту 150 метров над уровнем моря, реальная же высота, когда самолет задел крылом дерево, была не более 85 метров. Эта ошибка объясняется тем, что несколькими днями ранее в ВВС ВМФ приняли решение о замене высотомеров с Ил-14 на Ан-24. Замену произвели, а работоспособность прибора должным образом не проверили. Когда произошла катастрофа, выяснилось, что он выдавал погрешность до 60–70 метров.
Была еще одна причина, о которой умолчали совсем. Пришлось даже вносить изменения в результаты лабораторных исследований, которые показали наличие алкоголя в крови пилотов. Слободчиков говорит, что это было сделано из соображений гуманности. В противном случае никто из детей разбившихся летчиков не получал бы пенсию. А у каждого осталось по двое маленьких деток… Подтвердить либо опровергнуть тот факт сегодня невозможно. Но была одна деталь, которая сомнению не подлежит. Накануне – 15 мая 1972 года – у второго пилота был день рождения, который дружно отмечался всем экипажем до глубокой ночи. И естественно, пили не только лимонад.
В принципе и тогда, и тем более сейчас это уже неважно. Когда по вине взрослых гибнут малыши, какая бы из причин не называлась, она никогда не облегчит горе родителей. Но журналистское вмешательство в трагедию 42-летней давности все равно было нужно. Оно не только расставило многое по местам для простых людей, но и высветило неожиданную проблему. Родители погибших детей до сих переживают за очень скромный памятник на кладбище, который впопыхах был поставлен военными на братской могиле.
Я побывал там. И, увы, вынужден с ними согласиться. Огромная бетонная плита, какими застилают аэродромное поле, даже не обработанная, давно уже позеленела от времени. Очень примитивные надгробия, и лишь некоторые (по-видимому, постарался кто-то из родителей) покрыты мраморными плитами. Глава администрации Светлогорского района Александр Ковальский не скрыл своего недовольства, что эту историю подняли вообще и стали муссировать вопрос в отношении памятника.
Тем не менее в июле нынешнего года он пригласил к себе несчастных родителей, которые живут в Светлогорске (не исключено, что к этому его подтолкнул кто-то из вышестоящих – выступления в прессе и на телевидении наделали много шума). Выслушал их соображения и пообещал, что на братской могиле будет сооружен новый памятник. На эти цели из местного бюджета он выделяет два миллиона рублей. За материальной помощью к руководству ни Минобороны, ни Балтийского флота глава администрации решил не обращаться, сказав, что «пусть это останется на совести всех людей».
Я же считаю, что зря. Времена правления «высококлассного менеджера» Сердюкова, который был в Светлогорске и даже вознамерился «распогонить» местный военный санаторий с тем, чтобы в дальнейшем его приватизировать, давно прошли. Он бы наверняка отмахнулся от этой проблемы. Нынешний же министр обороны Сергей Шойгу, вполне допускаю, может и не знать о том, что случилось в далеком 72-м году и какое отношение имело к происшедшему военное ведомство. Но абсолютно уверен: одного обращения на его имя хватило бы, чтобы ни у родителей погибших детей, ни у тех, кто помнит трагедию, не было повода говорить плохо в адрес сегодняшних военных. У них всегда хватит мужества, чтобы и признать свою вину, и сделать так, чтобы смягчить ее последствия.
