Игорь Шелудков Людям поколения «1965 минус» (то есть еще старше), родившимся в Советском Союзе, год 1985-й запомнился по преимуществу не тем, что с мая стартанула достопамятная горбачевская перестройка, а тем, что в том же месяце, как снег на голову, страну накрыла невиданная ранее антиалкогольная кампания. «В ресторане, взяв обед,/ Пил я минеральную./ Уходя, услышал вслед:/ «Есть же ненормальные!» – даже стали распевать «народные» частушки, скоренько сочиненные прикормленными партией куплетистами. Высшим партийным руководством функциональным нижестоящим органам было предписано не только организовать изучение всеми слоями населения новых требований и конспектирование их, но и решительно проводить эти установки в жизнь.
ПРИБЕЖАЛ ПО ТРЕВОГЕ – ДЫХНИ!
Министр обороны и Главное политуправление Советской армии и Военно-Морского флота спустили в войска свои соответствующие директивы, также призывающие действовать где кнутом, где пряником (но больше, конечно, кнутом).
Кто служил в ту пору в «несокрушимой и легендарной», да памятует, как военачальники и партполитработники на местах истово откликнулись на праведный призыв высшего руководства якобы напрочь спивающейся страны каленым железом утвердить в воинских коллективах повальную трезвость. Дабы в разы повысить боеготовность частей и подразделений. Выражалось это порой в самых изощренных формах. Например, стоило завершиться служебному дню и офицерам разойтись по семьям и любимым женщинам, а у кого таковых не было, приступить к воплощению иных сакраментальных планов, как какой-нибудь начальник штаба по поручению командира части и с одобрения парт- и политоргана объявлял боевую тревогу. И на построении принюхивался к собравшимся: не веет ли от кого-то уже зеленозмийным амбре? Подозрительных заставлял дыхнуть. Успевших заложить за воротник подвергали различным моральным экзекуциям по служебной и партийной линиям. У многих тогда офицерская карьера дала крен.
Голь на выдумки хитра, и любители скоротать вечерок за поллитрой или пивком ушло придумывали ловкие способы «заедания», дабы от них не источался запашок. Но в целом и общем не «алконавствующий», но выпивающий «без фанатизма» люд запугали сильно. Даже наиболее умеренные, опрокидывающие в себя рюмку-две исключительно «по праздникам», стали отмечать последние, что называется, под одеялом.
По гарнизонам, как и по всей стране, прокатилась волна показательных безалкогольных свадеб (якобы – ибо в чайники наливали все «ее» же, беленькую, подкрашенную под чаек). А в виноградоводческих районах (Крым, Молдавия, Грузия, Ставрополье) войска уже едва ли не мобилизовали на вырубку лозы – как по осени на сбор урожая картошки.
ТАМОЖНЕ – НИ КАПЛИ
Не минуло это «татаро-монгольское нашествие» на алкоголь и 40-ю воюющую армию – Ограниченный контингент советских войск в Демократической Республике Афганистан, в котором аккурат в год старта кампании довелось служить и мне.
Однако поначалу, прочитав в газетах то самое изданное новоиспеченным моложавым генеральным секретарем ЦК КПСС Горбачевым и «кремлевскими старцами» постановление «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма», многие из служивших «за речкой» офицеров отнеслись к нему скептически: Афганистан далеко, к тому же мы воюем, нас эти меры не коснутся. Зря они так легкомысленно!
Первыми почувствовали на себе серьезные намерения партии и правительства служивые, которые возвращались на боевую работу из отпусков и командировок и везли с собой две разрешенные для провоза за границу поллитры. Каждый знает: водка для советского человека, будь он офицер или колхозник, академик или вахтер, всегда была не просто 40-градусным напитком «для увеселенья или снятия стресса», она являлась еще и «твердой жидкой валютой», которой можно было рассчитаться за все что угодно. Личный участок на тракторе вспахать или что-то дефицитное достать – ставь ноль-пять! Оное поллитровочное взяточничество процветало «от Москвы до самых до окраин, с южных гор до северных морей». И в Афганистан «ее, родимую», тоже везли, в том числе и для подобных целей – различного рода «доставательство через 0,5 литра» здесь было очень развито.
Но теперь, согласно заботе партии о «дезалкоголизации и гипопьянизации» населения, – низь-зя! И на Ташкентском военном аэродроме наглые таможенники, предупредив о запрете ввоза «твердой жидкой валюты», предлагали несколько вариантов дальнейших действий. Первый – водку разбить (всем сразу вспоминался кино-Балбес в исполнении Никулина: «Разбить поллитра? Вдребезги?! Да я тебя!..»). Второй – подарить водку им, наследникам традиций мытника Верещагина из «Белого солнца пустыни», которым тоже «за державу обидно» («Щас! Размечтались!»). Третий – выпить самим.
Зря эти нью-Верещагины сомневались, что «каждый столько не выпьет, что-то и нам перепадет». Абсолютное большинство военных пассажиров немедленно до дна осушали свое кровно заработанное непосильным (боевым) трудом везомое за границу. А тем, кому было слабо «до самого дна», помогали более опытные товарищи. К тому же, как известно, сколько водки ни бери, а еще за одной бутылкой все равно идти придется. Отчего некоторые «борты» взлетали курсом на Кабул, Баграм, Шинданд или Джелалабад с песнями, а приземлялись с наполовину спящим воинством.
Ну а о том, что в то время происходило уже непосредственно «за речкой», расскажу в другой раз.
Минск
