Пограничное явление

Карельские леса хранят много неразгаданных тайн. Фото с сайта www.tourizm74.ru

А вам доводилось чувствовать себя странно, когда ваш начальник ставит вам странную задачу? Ну то есть не ощущали ли вы себя при этом, извините, идиотом?

Что, постоянно ощущаете? Да ну, преувеличиваете! Да и что уж такого странного может сказать вам ваш начальник?

А вот меня, было дело, вызвал к себе редактор, с которым мы знаем друг друга около 30 лет. И спросил, странно прищурившись:

– Ты ведь увлекаешься же всякой паранормальщиной, запредельщиной и тому подобной чертовщиной? И НЛО еще?

– Не сказал бы, что так уж увлекаюсь, но…

– Но в теме.

– Вроде того.

– Так вот. Мне тут через человека одного передали, что в одном из пограничных отрядов на Карельском направлении задержали снежного человека…

– Скорее уж на одной из застав задержали…

– Точно! Видишь, ты уже въезжаешь. В общем, надо разобраться.

– Да это наверняка развод какой-нибудь! Ну сам посуди! Бред же!

– А если нет? Короче, в редакционном задании все будет как обычно, никакого снежного человека. Рядовой плановый выезд. А сам, конечно, смотри. На месте сориентируешься.

До места я добирался по уже весенней почти распутице в условиях… э-э… малодорожья. Расписывать не стану, уж с этой запредельщиной знакомы все.

И вот я на заставе. И сижу в канцелярии.

Начальник, мельком пробежав пункты задания, сверлит меня колючим чекистским взглядом. Во взгляде отчетливо читается: где основной пункт?! Только меня убийственными взглядами не запугаешь, я тертый газетный калач. Никакая кривая коза с седоком мимо меня не проедет и не смутит. Всякая лапша с моих ушей соскальзывает беспрепятственно. Компостер мне мозги не…

– А вы что, – в упор спрашивает хмурый начальник заставы, – со снежным человеком не хотите, значит, общаться?

– Конечно, хо… С каким еще снежным человеком?! Это вы о чем?

– Да ладно! Только я редактору вашему об этом йети сообщил, как тут же и корреспондент на заставу нарисовался! Таких совпадений не бывает.

– Да не знаю я ни о каком…

– Тогда пойдемте, я вам его покажу!

– Нет, погодите. А где же представители погранотряда, не говоря уж про штаб округа? Где телевидение и прочая пресса? Где ученые? С мировым именем?

– Во-первых, здесь пограничная зона, – отрезал старлей. – А во-вторых… Вот представьте себя на моем месте. Звоните вы в отряд и докладываете оперативному дежурному, что задержали снежного человека. А теперь представьте, что вы на месте оперативного. Ваша реакция? Только честно!

– Если честно… Вы что там, перепились все?! Вот так примерно…

– Да не примерно, а именно так. А если учесть, что у меня год назад ЧП стряслось, из-за которого до сих пор старшим лейтенантом хожу, то… сами понимаете.

– Это понятно. Но если даже допустить, что вы тут и впрямь йети поймали, а командование обо всем узнает через газету, вас тоже по головке не погладят... Ну пусть бы не поверили сначала, но потом все равно кто-нибудь приехал бы. Не на снежного человека посмотреть, так хоть выяснить, что с начальником заставы стряслось.

– Ага, а пока они едут, задержанный взял да и свалил бы. И что? Меня в дурку, бойцов на дембель?! Да я уже просто не знаю, что делать… – обреченно махнул рукой начальник. – Что так, что эдак – все хреново. И не обращать внимания на это все я же тоже не могу. А так вы по крайней мере засвидетельствуете, что я не пил.

– Может, это кто-то из местных просто косит под йети? – спросил я.

На розыгрыш это уже совсем не похоже. Вид у старлея действительно измученный и задерганный. И на меня смотрит так, будто я сейчас достану волшебную палочку, скажу заклинание, как Гарри Поттер, и все сделается как раньше.

– Может, шутка все же?

– Да какое там… Тут дураков нет – с пограничниками шутки шутить... Пойдемте, сами увидите. Он в кочегарке сидит, с кочегаром общается.

– Как в кочегарке? Без охраны?!

– А его бесполезно охранять. Это раз. И он, хоть и снежный, тепло очень любит. Это два. И он… Совсем-совсем не местный.

Когда мы шли к кочегарке, миновали двоих бойцов. Они с легким любопытством посмотрели на меня, синхронно затянувшись сигаретами.

– А это кто такие? – спросил я, хотя уже догадался, что услышу.

– А это вот они как раз задерживали этого чертова йети. То есть не задерживали… Да они сами потом расскажут.

В кочегарке неожиданно уютно. И чисто. И тесно. Это потому что на табуретке недалеко от котла сидит… снежный человек. Что и говорить – однозначно не местный!

Грязно-серая густая шерсть покрывает его с ног до головы длинными космами. Голова – крупная, лобастая, с неандертальскими надбровными дугами и большим губастым ртом – сидит прямо на плечах. Руки как руки, только мощные и тоже все в шерсти, за исключением громадных лопатообразных ладоней. Плечи хоть и широченные, но сильно покатые – не как у людей. А вот ступни – размер пятьдесят пятый какой-нибудь – вполне себе человеческие, хоть и сильно шерстяные сверху.

И только после этого внешне невозмутимого осмотра, с помощью которого я пытался справиться с шоком, обратил внимание на глаза. Умные, насмешливые, они смотрели прямо на меня. Отчего по моей спине вдруг замаршировали стройные отряды мурашек.

И еще одна деталь. Мой рост метр восемьдесят пять. Я стоял, снежный человек сидел, но при этом был выше меня на полметра. Он и смотрел на меня сверху вниз.

Знаете, по пути к кочегарке я даже не волновался. Уверен был, что сейчас разберусь, установлю истину, бесконечно далекую от сенсации. А тут… Стало не страшновато даже, а жутко. Этот йети мог прихлопнуть меня, как муху. Не вставая.

Чтобы скрыть свое паническое состояние, я обернулся к начальнику заставы и спросил, как мне показалось, достаточно твердо:

– А-а-а… ф-фотографировать его м-можно хоть?

– Можно. Только смысла нет.

– А-а-а… почему?

– А он не запечатлевается никак. Все, что рядом, – получается, а его нет на снимке, и все тут. Мы пробовали много раз во всяких режимах съемки.

Ну что ж, попробовал и я. Н-да, все верно. Когда я потом просматривал свежеотпечатанные снимки, то видел на них угол кочегарки, суровый плакат с кочегарскими мерами безопасности, пустой табурет, насосы и насосные трубы, край чугунного котла «Универсал»… Все кроме йети.

Пока суд да дело, снежный человек все так же поглядывал на меня. С явным (корыстным?! кулинарным?! злонамеренным?!) интересом. И казалось почему-то, что он ухмыляется, хотя улыбки на лице не наблюдалось.

И вдруг йети сказал рокочущим, как из бочки, низким голосом:

– Хочу говорить ему, – и недвусмысленно ткнул в мою сторону длинным указательным пальцем с широким желтоватым ногтем. По-русски сказал. Не видел реакции остальных, но лично я от неожиданности, кажется, подпрыгнул.

Начальник понимающе кивнул и, будто в том была его личная заслуга, с ноткой гордости пояснил:

– Он и по-фински может.

– Откуда знаете?

– А он с нарядом сначала по-фински заговорил, прямо на дозорной тропе.

– Хочу говорить ему! – раздалось громче и раскатистее. – Я говорить, он говорить, ты и ты – выходить, не мешать. – Йети кивнул совершенно по-человечески на начальника заставы и кочегара, который все это время, не отсвечивая, сидел в противоположном углу котельной. А после этих слов молча подхватился и поспешно направился к выходу. Натерпелся, бедолага.

Офицер развел руками, и они с кочегаром шустро высочились наружу. Начальник успел, правда, шепнуть мне:

– Вы не бойтесь, он смирный вообще-то…

Честно признаться, не понравилось мне в тот момент это «вообще-то». Но деваться было некуда.

Сидим на табуретках, молчим, друг друга разглядываем. Я, кажется, седею потихоньку.

– Ты из газеты, – неожиданно ухмыляется снежный человек. – Это хорошо.

Куда-то делись монструозный выговор и очень низкий тембр голоса. Чудеса!

– Почему хорошо? – Я все еще в прострации.

– Правду напишешь, а то сочиняют про нас всякое…

– Вообще-то не все газетчики правду пишут.

– А ты напишешь. Знаю это.

– Ну… хорошо. Но тогда я должен кое-что узнать… А вы вообще откуда? Где живете? А дома у вас какие? Или у вас пещеры? Или землянки? Сколько вас? Как вы себя называете? А правда, что вы можете во времени перемещаться на небольшие промежутки? А чем вы питаетесь? А какова продолжительность вашей жизни? А вы действительно можете развивать скорость до шестидесяти километров в час? А почему никто не видел ваших детей? А как вы общаетесь с теми, кто живет в других странах? А вот вы, конкретно вы, сколько языков знаете кроме русского и финского? И где…

– Стой! Тихо! А ты на самом деле из газеты. Дай пятку укусить, так ты и уши отхватишь! Все не отвечу, потому что все не знаю. Живем на природе. Питаемся сообразно времени года тем, что лес дает. Не людоеды. Рад этому?

– Рад! Очень…

– Живем в среднем лет по четыреста-пятьсот. Кто-то, бывает, и до семисот... Скорость до шестидесяти километров в час развивать не можем. Можем до пятидесяти. Детей прячем... Я знаю еще шведский, норвежский, эстонский, литовский, латышский, немецкий, французский, итальянский… Еще многие. Перечислять дальше нет смысла... Наше самоназвание ты не произнесешь и не напишешь, не сможешь потому что.

– Ну а все-таки?

Он сказал. Я не произнес и не записал. Не смог.

– Это так звучит ваша собственная речь?

– Так звучит.

– Ну а во времени-то путешествовать…

Снежный человек внезапно исчез. Я опасливо потрогал табуретку. Пустая! И теплая… Только убрал руку – мой сенсационный собеседник появился. И сразу пояснил:

– Прыгнул на тридцать минут назад. Как раз тогда за забором гулял.

– Это поэтому вас никто поймать не может?

– Это поэтому.

– А как вы так делаете?

– Объяснить не смогу. Безусловный рефлекс просто.

– А что еще необычное умеете?

– Ты не произнесешь и не напишешь.

– Не смогу потому что?

– В вашем языке нет таких понятий. Как я тебе о них расскажу?

– А как же тогда вас задержали-то?

– Сам появился! Пришел говорить. Зимой скучно. Греться люблю.

– Снежный человек любит греться?!

– У нас другое самоназвание, ты слышал.

– А вот лично вас как зовут?

– Тебе не произнести и не записать.

– Нет такого понятия в нашем языке?

– Просто не сможешь.

В таком телеграфном ключе мы общались еще где-то час. Потом удивительное существо вдруг издало странный щелкающий звук, шумно вздохнуло и заявило:

– Конец разговору. Устал так долго говорить. Теперь зато нескучно... А ты напиши честно. Все. Пошел домой!

И йети исчез. Я вышел из кочегарки под огромным впечатлением от общения. Ко мне тут же подскочили начальник заставы, кочегар и давешние два бойца.

– Ну что?! – обратились они ко мне чуть ли не хором.

– Нормально, – сказал я. – Он домой ушел. Как пришел, так и ушел.

– А надолго? – с тайной надеждой спросил старлей.

– Если я правильно понял, то где-то до следующей весны. А может, и дольше не появится. Пока не соскучится. Или поговорить не захочет... Эх, его бы переводчиком приспособить – столько языков знает!

– Эх, мне бы успеть перевестись куда-нибудь отсюда! – тоскливым эхом отозвался начальник заставы.

И вот я в редакции. И вот рассказал все редактору. И никаких доказательств не представил. Не смог. Как оказалось, диктофон записал только мои вопросы и шумовой фон в ответ.

– Так мне делать материал об этом?

– Ну сделай, если хочешь. На юмористическую полосу поставим, – пожал плечами редактор. – Единственный вариант.

Было видно, что редактор мне не верит. Да на его месте я и сам бы мне не поверил. Хотя он-то мог бы и поверить. Все-таки мы с ним друг друга больше 30 лет знаем.

Ну и ладно, коли так.

Я все равно написал. И даже снимок организовал. Как? Очень просто. За десять минут вытоптал в неглубоком снегу среди кустов городского сквера пару больших отпечатков босых ног. Размера этак пятьдесят пятого. Потом еще руками минут десять подправлял. Очень убедительно на снимке получилось. Не ставить же такой большой материал без единой иллюстрации.

Редакционный художник-ретушер предлагал сделать рисунок. Но это было бы не то. Да понимаю я, что и следы фальсифицировать тоже не то. А что делать, если настоящие снежные люди никак не фиксируются? Интересные они – эти йети!

А вот лично вы видели когда-нибудь снежного человека?

А вот лично я… поговорил бы с ним. А то скучно как-то.