Похождения кавалерист-девицы

Кадр из к\ф "Гусарская баллада" (1962 г, реж. Э. Рязанов)

В свое время эта история, произошедшая более трех десятков лет назад, наделала много шума в войсках. Ее отголоски слышны до сих пор в самых невероятных интерпретациях воспоминаний убеленных сединами аксакалов-ветеранов, бывшими тогда совсем молодыми и резвыми офицерами-рысаками. Конногвардейская тема здесь отнюдь не случайна, поскольку интригующие события разворачивались в одном из среднеазиатских гарнизонов с его экзотикой – зеленым базаром, войлочными юртами, ароматными дынями и знаменитым апортом.

Восток, как известно, дело тонкое. Однако порыв широкой славянской натуры вносил в порой необдуманные действия героев заметок особый колорит, который, смешавшись с азиатскими хитросплетениями, предстает и поныне лихо закрученным сюжетом для криминального боевика. Или по крайней мере репортажа из зала суда.

ВЫБЕРИ МЕНЯ!

Итак, восточная женщина в мужском армейском коллективе. Эмансипирующие представительницы прекрасной половины человечества, надо заметить, занимали особое положение в военных структурах некогда непобедимой и легендарной армии и краснознаменного флота, должно быть, тоже. Женщины – славные защитницы Родины – служили с незапамятных времен, и надо им низко поклониться за нелегкий ратный труд, выполняемый наравне с мужчинами.

В низовом звене рот и батальонов «военнослужащие женского пола» (казуистика штабных директив) исполняли обязанности санинструктора, радиотелеграфиста, делопроизводителя (слово-то какое опять придумали «мобисты»!), при штабах служили машинистками, инспекторами, бухгалтерами. При этом женщины всегда пользовались почтением и расположением у мужчин. И для любого воинского подразделения считалось особой изюминкой иметь в своем составе даму – профессионала и украшение в одном лице.

Однажды «коммунисту-руководителю нового типа» (читайте материалы партийных съездов тех лет), соскучившемуся, видимо, по женской ласке, пришла мысль взять в штат на освободившуюся должность ... прапорщика в юбке. Сказано – сделано. Дали объявление примерно такого содержания: «В войсковую часть на должность корреспондента отдела культуры и быта требуется специалист с высшим образованием и опытом работы в газете». И небольшая приписка: «Преимущества – женщинам».

Не скажу, что отбоя не было, но претенденток набралось достаточно – от свежеиспеченных выпускниц журфака, мечтавших выйти замуж за лейтенанта, до дамы бальзаковского возраста из провинциальной районки. Последняя соискательница не проходила по возрастным ограничениям, поэтому выбор пал на 33-летнюю Елену М. Не берусь утверждать, что прекрасную и премудрую, но вполне себе даже ничего. Как говорил иногда по случаю темы «нравится – не нравится» наш редактор: «Может, вам она как кляча, ну а мне так в самый раз». По другому поводу, правда, шеф любил повторять: «Трубку, лошадь и жену не доверю никому». Служилось и жилось, в общем-то, нам неплохо…

Новая сотрудница была как раз в возрасте, что называется, расцвета сил, и поначалу все в ее руках спорилось. Ежедневно, едва отдышавшись от марш-броска через плац с обращенными в ее сторону раздевающими взорами юных горячих бойцов, Елена заходила в кабинет и демонстративно поправляла высокий бюст, скрывавшийся под форменной рубашкой. Усевшись в кресло и окинув томным взглядом коллег-мужчин, она заманчиво расстегивала пару-тройку верхних пуговиц своего новенького обмундирования. На что был рассчитан данный жест, пойди разберись – чужая душа, особенно женская – потемки. Женатые офицеры смотрели на коллегу в упор, как на цель, подлежащую уничтожению. Холостяки слегка краснели и озабоченно зарывались в бумаги.

При этом дама, от которой исходил животный инстинкт самки, пожирающей в страсти самца, якобы невзначай хвалилась своими любовными утехами с незабвенным своим другом – капитаном-десантником, прибывшим как раз на кратковременную побывку с возлюбленной. Был ли этот ухажер на самом деле, доподлинно неизвестно, не видели, не знаем. Скорее всего из уст эмансипированной одинокой женщины била, как из горячего минерального источника, бурная сексуальная фантазия.

Иногда наша необычная соседка затихала, превращаясь в мягкого пушистого котенка. Длилось это, как правило, недолго и казалось тоже весьма странным. Отправляясь на задание в подразделения, она, словно опытный сапер, интуитивно чувствующий опасность, в целях нейтрализации неугодного соперника быстро устанавливала контакт с остальными собеседниками и входила к ним в доверие. Солдаты из соседней роты иногда под предлогом обуявшего их творческого порыва – «принес заметку про своего сослуживца» – приходили в редакцию посмотреть на эту «смелий женщин». «Хищница» незаметно формировала среди окружающих группу поддержки. «Лена, Леночка, Ленусик», – неслось кругом, где появлялась наша сотрудница.

Ее неожиданные поступки удивляли и заставляли поверить в истинность и в то же время в странность устремлений. То она приглашала кого-то из нас, как правило, отправивших своих жен с детьми к южному морю, в полупустое съемное жилище (а как же капитан-десантник?). То предлагала познакомить холостого офицера с перспективной невестой (не с собой ли и в той же конспиративной квартире?). То, как это бывало не раз, не стесняясь, откровенничала о своей нелегкой женской доле среди мужского населения полка в курилке. При этом Лена смачно затягивалась сигаретой, хлопая, словно веером, огромными ресницами. Сама невинность, да и только. Однако истинный характер кавалерист-девицы вскоре раскрылся во всем его многообразии.

НА ЛИЧНОМ ФРОНТЕ – БЕЗ ПЕРЕМЕН

Конфликт, переросший в настоящую битву, начался, как обычно, с малого. Работая до этого в гражданской газете и став в одночасье военным корреспондентом, Елена сдавала в секретариат заметки, как выражался после их прочтения заместитель редактора Сан Саныч, предназначенные разве что для «Пионерской зорьки». Острое перо ответственного секретаря безжалостно правило «шедевры» начинающего военкора.

Увидев на газетной полосе свою заметку про живой уголок в комендантской роте и не найдя в ней ничего, кроме своей фамилии, Елена-ужасная в ярости врывалась в кабинет начальника, офицера, далеко не атлетического сложения и не поднимавшего в последнее время ничего тяжелее шариковой ручки: «Что вы себе позволяете? Я член Союза журналистов!» Финал мог быть вполне криминальным, но пока обходилось без человеческих жертв.

Далее следовала словесная тирада из самых страшных мук ада, валившихся на несчастную голову бедного рецензента. Привыкший за годы учебы в военном училище – сначала Суворовском, потом политическом – к дисциплине капитан стал брать на свой острый карандаш сроки сдачи прапорщиком материала в номер, время ее опоздания на службу или преждевременный уход за пределы КПП. На возмутительницу спокойствия, как конфетти на новогоднюю елку, посыпались дисциплинарные взыскания.

Официально необъявленная война продолжалась с переменным успехом. Нападая, каждая из сторон, несла, естественно, потери. Прапорщик в виде недополученных премиальных, капитан между боями еле успевал отписываться, строча объяснительные в политотдел, куда на него стали поступать анонимные жалобы на якобы сексуальные домогательства и несанкционированный просмотр зарубежных эротических видеофильмов.

Беззаботная жизнь коллектива осталась в прошлом, каждый занял оборону своего стола, не оставляя на нем никаких улик, свидетельствующих о небезупречности хозяина. Происки империализма (читай, Ленкины замашки) не замедлили сказаться на международной обстановке в кабинете. Так, у нештатного художника из выдвижного ящика стола исчезли рисунки с полуобнаженными девицами, у фотокорреспондента засвеченной оказалась пленка, привезенная из недельной командировки.

Хочешь мира – готовься к войне. Или жди беды. А она пришла, как оказалось, оттуда, откуда не ждали.

Как-то раз среди редакционной почтовой корреспонденции обнаружилась повестка в суд, куда в качестве ответчицы вызывалась наша неугомонная сотрудница. «Кто же стал нашим неожиданным союзником, открывшим второй фронт?» – вопрошали офицеры. За М., как выяснилось, тянулся целый шлейф скандальных материалов, опубликованных в областной газете и обличавших в кумовстве известного на всю республику профессора, руководителя академического института. А это означало, что суду необходимо представить характеристику сотруднице, привлекаемой к юридической ответственности, а ее нынешний статус военнослужащего черным пятном мог лечь на оборонное ведомство. Неприятная, одним словом, история.

«КТО МНЕ ПИСАЛ НА СЛУЖБУ ЖАЛОБЫ?!»

Жалобы, сочиненные Еленой на своих еще недавно миролюбивых коллег и внимательных начальников, полетели в Москву. Оттуда зачастили комиссии. Раздавая всем сестрам и братьям по серьгам, то есть по выговору, политуправление предупреждало: прекратите дрязги! Однако маховик конфликта уже вращался с такой силой и скоростью, что его невозможно было остановить.

Взяв положенный отпуск, М. на некоторое время исчезла с поля зрения соперников – гражданского истца и военных оппонентов локального конфликта. Передышка позволила враждующим сторонам зализать кровоточащие раны, чтобы вновь сойтись в рукопашной схватке. Начальник типографии, долгое время служивший в группе розыска, получил секретное задание – навести справки о неблагонадежной сотруднице. Отправившись на ее малую родину в Восточный Казахстан, старый воин выведал многое, о чем даже и не догадывались в страшном сне отцы-командиры, а также профком, местком и особый отдел, вместе взятые, легко и просто принявшие в штат новую соискательницу погон и любительницу острых ощущений.

Оказалось, что женщина давно разведена, ее сын находится на воспитании у родителей. Проживая в провинции, она оставалась социально неустроенной и даже состояла на учете у психиатра, но каким-то неимоверным образом выбилась в люди – приехала в столицу республики и устроилась там на работу. Конечно, рассудили военные, державшие между собой совет, добытые нелегальным путем подробности к делу не пришьешь. А потому, горько призадумавшись, решили свернуть боевые действия и положиться на мудрость высокого московского начальства. Тем более что эпицентр событий переместился в первопрестольную.

Оппонентка тем временем как раз барражировала по столице. Ей, на удивление легко (дело, напомню, разворачивалось в пору горбачевской демократизации и перестройки), удалось попасть в главный штаб и беспрепятственно проникнуть в приемную главкома, уважаемого боевого генерала, глубоко порядочного человека. По рассказам офицеров, ставших свидетелями неожиданного визита экстравагантной посетительницы, заявление прапорщика (правда, была она в гражданском летнем платье в горошек), прозвучало безапелляционным ультиматумом: «Я прекращаю войну, а вы назначаете меня на офицерскую должность и переводите служить в Киев, Ленинград или (почему-то?) Таллин (тогда еще с одним «эн»). Иначе я буду жаловаться ...», – и, показав пальцем вверх, дама дала понять, кто хозяин положения.

Мудрости генерала надо отдать должное, уступая женщине, он уберег буйные головы подчиненных, которые им в случае эскалации напряженности точно было не сносить.

Мораль же сей басни такова: облаченным властью руководителям (нового или старого типа) надо хорошенько думать, прежде чем, образно говоря, сесть с соискателем вакансии – будущим работником, хоть самым разэтаким, за трапезу и приступить к совместному употреблению мешка с пудом соли. Уж очень горьким может быть осадок.