Юрий Юрьев
Сотрудничество российских и африканских военных продолжается. Иностранные курсанты Новосибирского высшего военного командного училища готовятся к прыжкам с парашютом. Фото с сайта www.mil.ru
Офицерскую службу и в мирное время вряд ли назовешь скучным занятием. Напротив, она полна динамики и непредсказуемых ситуаций, что ломает устоявшиеся шаблоны.
ПОХВАЛЬНОЕ СЛОВО ТАКСИСТАМ
Обычно к родным в отпуск я ездил по гражданке. Но однажды в письме мама посетовала, что давно не видела меня в военной форме. Я понял намек и прилетел в летней повседневной форме.
В аэропорту меня встретил отец, мы взяли такси и поехали. Я сел рядом с водителем, снял фуражку и передал ее сидевшему сзади отцу, который сунул ее под заднее стекло «Волги». Дорога заняла часа полтора, но в разговорах с таксистом, вспоминавшим годы службы, время пролетело незаметно.
Прошел примерно час, как мы приехали и уже сидели за столом. С улицы послышались требовательные гудки. Отец выглянул в окно – такси. Я вышел к машине, и таксист вернул забытую мной фуражку. Спасибо, сказал я, и хотел дать денег, но он категорически отказался.
Второй случай относится к началу 1990-х. Я был дежурным по части и только что вернулся в помещение на КПП из столовой. С улицы на КПП зашел солдат-срочник, доложил мне о прибытии и протянул увольнительную записку. Я сделал отметку о возвращении и вернул записку.
– Товарищ майор, – обратился ко мне солдат, – меня отпустили в увольнение, потому что ко мне приезжала мама. Я только что посадил ее в такси, чтобы она успела на последнюю электричку до Москвы. Время позднее, добираться ей четыре часа, поэтому разрешите мне после отбоя прийти на КПП и позвонить ей в гостиницу.
– Хорошо, дам команду дежурному по роте, – согласился я.
В час ночи на КПП появился тот же солдат и зашел в комнату для посетителей, где были телефоны-автоматы. Вскоре он вышел с озабоченным лицом. На мой вопрос ответил, что мать доехала нормально, только не может найти бумажник – потеряла или украли. Выяснилось, что она работает главным бухгалтером в престижной гостинице в Сочи, приехала в Москву на совещание и вырвалась на один день к сыну в часть, за 200 км от столицы. В бумажнике кроме рублей была и крупная сумма в валюте.
К трем часам ночи в дежурку вернулся с отдыха мой помощник, и настал мой черед отдыхать. Но тут в дверь КПП позвонили, и в помещение вошел таксист, который отвозил мать солдата на вокзал.
Таксист передал мне бумажник. Я вызвал в дежурку солдата, заставил его пересчитать деньги и позвонить матери. Деньги были в целости: таксист не взял ни копейки. Сложившееся с тех пор мнение о шоферах такси, «простом, грубоватом народе», я до сих пор не изменил.
НЕОЖИДАННЫЙ ЭКЗАМЕН
В моей части офицерам начали выплачивать надбавку к должностному окладу за знание иностранного языка. Узнав об этом, мой сослуживец Сергей Павлович, майор, записался на заочные курсы английского. Два года в Москву уходили плоды коллективного труда – контрольные задания. Но вот подошло время экзамена.
Сергей Павлович забеспокоился: «Как же я буду сдавать экзамены в Москве, точно засыплюсь». Но с курсов пришло разрешение на сдачу экзамена в местном пединституте. Поездка в столицу отпала, что немного упростило задачу. Но экзамен все равно надо было сдавать, к чему студент-заочник был не вполне готов.
Майор посоветовался с коллегами, и выход был найден. Поскольку для гражданских все военные в форме смотрятся одинаково, даже на фото, вместо него на экзамен пойду я. Мы были разной комплекции, но в одинаковом звании, поэтому ничего в форме менять не требовалось. Так я стал «подставой».
В указанный день я явился в пединститут, нашел заведующую кафедрой английского языка и отдал ей полученные с курсов документы. Мне вручили английский текст, который требовалось перевести на русский, пересказать и ответить на вопросы на английском; на подготовку отводился час.
Я взял текст, проглядел его и уселся у окна. Ничего особенного, подумал я, пробежав текст, загляделся на весеннюю улицу: солнце слепит, деревья зеленеют, чирикают птички... Через какое-то время женский голос окликнул Сергея Павловича. И опять окликнул, после чего ко мне подошла завкафедрой и спросила, не нужна ли помощь. Я вспомнил, что я и есть Сергей Павлович, но от помощи отказался.
Экзамен был сдан на «хорошо». Чтобы не вызвать лишних вопросов, мне, имевшему диплом референта-переводчика, пришлось немного сдерживать себя. По словам завкафедрой, ее приятно удивило знание языка нашими военными. В военных училищах, отвечал я, серьезно подходят к изучению языка вероятного противника.
Мне за труд досталась бутылка «Посольской» водки, а Сергей Павлович получил диплом. Правда, с прибавкой к окладу не вышло: его должность не предусматривала такой выплаты.
В БРАТСКИХ РЕСПУБЛИКАХ
За годы службы у меня случилось несколько командировок по Союзу. Первая была в 1978 году в Казахстан. Я выполнил служебное задание, побродил по Алма-Ате, полюбовался Медео и собрался уезжать.
На вокзал меня приехал проводить Сергей М., однокашник по военному институту. Он был в гражданке. Курсантами мы были чемпионами института – Сергей по гирям, а я по шахматам, и стенгазета нашего курса не могла не прокомментировать этот факт: «Серега, поднимая гири,/ Порой до слез смешит меня./ А я хожу на е-четыре,/ Слона меняю на коня».
Мы стояли и курили у поезда. Подошел выпивший мужчина средних лет, явный уроженец тех мест. Неприязненно окинув взглядом мою фигуру, он выдал нечто вроде: «Мы вас выгоним, а сюда позовем англичан». И добавил несколько грубых слов про военных. Я хотел пресечь этот выпад, но однокашник остановил меня: не стоит руки марать, ты в форме, иди, я с ним разберусь.
Я поднялся в вагон, а Сергей и мой обидчик остались на перроне. Позже я узнал, что аборигену крепко досталось.
В 1987 году я побывал в Белоруссии, где после Чернобыля была напряженная ситуация. За пару недель объездил почти всю республику. Как-то в полдень зашел пообедать в небольшую столовую, заказал борщ и азу по-татарски с макаронами. Повариха, женщина в возрасте, положила в тарелку чуть-чуть макарон, добавив поверх гору мяса: «Бери, сынок, военные должны хорошо питаться».
Невольно пришла мысль об особом отношении белорусов к военным и памяти народа о страшных бедствиях минувшей войны.
ТРИ ГОДА В ЭФИОПИИ
Командировка «за бугор», в Эфиопию, началась в 1982 году. Я улетел 25 мая (между прочим, это День освобождения Африки от колониализма). Жена с дочерью присоединились ко мне через три месяца.
Первая неделя командировки прошла в городке главного советского военного советника в Аддис-Абебе: инструктажи, установочные лекции «что там можно, что нельзя». Мои представления о стране пребывания были поверхностными. Подспорьем стало знание того, что Эфиопия уникальна: ее темнокожие обитатели, говорящие на амхарском языке (из группы семито-хамитских), приняли православие аж в IV веке. Страна никогда не была колонией (правда, в 1936–1941 годах ее оккупировали фашисты Муссолини). В 1978 году эфиопские войска, усиленные несколькими бригадами кубинцев, разбили вторгшихся на восток страны сомалийских агрессоров, а руководивший операцией генерал армии Петров стал Героем Эфиопии.
Но важнее для меня оказалась правда о жестокой войне центрального правительства Эфиопии с мятежными северными провинциями.
В то время Эфиопия была тесно связана с СССР по всем направлениям (только военных переводчиков насчитывалось около двух сотен, а поскольку один переводчик приходился на пять-семь военных советников и специалистов, легко прикинуть и общее количество наших военных). После смерти Леонида Брежнева в ноябре 1982-го в этой африканской стране был объявлен трехдневный траур.
Из столицы меня направили в город Авасса, центр провинции Сидамо, где располагался и штаб Южного оперативного командования Сухопутных войск Эфиопии. Там небольшая группа советских советников, специалистов и переводчиков помогала эфиопам строить современную армию. Одни были с семьями, другие «холостяковали», но все жили в согласии и помогали друг другу.
В общем, крохотный советский городок на эфиопской земле, где своими руками даже баню соорудили. Отчетливо помню этот момент, поскольку мне пришлось заготавливать для нее дрова. Ржавой неразведенной двуручной пилой терзать сухой эвкалипт, свитые волокна которого напоминают канат, – изматывающее занятие. Зато теперь можно вспомнить, как в Африке парился веником из эвкалипта и печь топил эвкалиптовыми дровами.
Из местных достопримечательностей запомнилась тюрьма, обитателей которой ежедневно выводили и усаживали перед воротами, чтобы они просили себе на пропитание. Да громадное озеро, у которого располагался офис военного советника. Из офиса мы любовались бегемотом – бревном с громадной розовой пастью.
Эфиопия считается родиной кофе, и в Авассе мне довелось самому жарить зеленый кофе. Жарка заняла час, но после нее до утра не могли заснуть от кофейных испарений все обитатели продуваемого ветрами нашего домика. Двери в нем сняли и приспособили под столы, а оконные проемы закрывались солнцезащитными жалюзи.
На службу мы выезжали с личным оружием, которое хранили дома. Приехавшая ко мне жена ужаснулась, заглянув под кровать, куда закатился дочкин мячик: там были свалены автоматы, пистолеты и цинки с патронами, которые оставили уехавшие в отпуск коллеги.
ПОДВИГИ В НЕБЕ И ГОЛОД НА ЗЕМЛЕ
После приезда жены с дочерью меня перевели на главную базу ВВС Эфиопии в Дебре-Зейте близ Аддис-Абебы. Эфиопская авиация была внушительною силой: несколько полков МиГ-21 и МиГ-23, полк транспортных Ан-12 и эскадрильи ударных вертолетов Ми-24А. Кроме того, имелись транспортные американские С-47, несколько чешских учебных Л-29 и легких французских вертолетов «Алуэт».
Вся исправная авиатехника применялась в боевых действиях против мятежных провинций Эритрея и Тиграи. Наибольший эффект давало применение Ми-24. Мне сразу полюбился мощный и пугающе красивый вертолет, без которого эфиопская пехота в наступление не шла.
Командовал 5-й вертолетной эскадрильей Герой Эфиопии полковник Берхану Москале, а советником у него был майор Белоусов из Цхинвальского вертолетного полка, у которого за плечами были три ходки в Афганистан. Много позже в Судане я встретил летчиков 5-й эскадрильи ВВС Эфиопии, выполнявших там функции миротворцев, теперь уже на Ми-35.
Эфиопы показали себя хорошими летчиками. Однажды на взлете у МиГ-23 сорвало фонарь кабины, но летчик благополучно посадил машину. В другом случае экипаж Ан-12 в полете отказался от требования угонщика лететь в Сомали; угонщик взорвал гранату в негерметизируемом отсеке, но пилот сумел аварийно посадить самолет на грунт.
Горная Эфиопия расположена на Африканском Роге, где климат определяется 10–12- летним циклом: обильные осадки и добрый урожай в первые три-четыре года, мало дождей в следующие три-четыре и засуха-катастрофа с гибелью людей и падежом скота в последние три-четыре года. В 1974 году засуха привела к свержению императора и приходу к власти молодых офицеров во главе с Менгисту Хайле Мариамом.
Я был в Эфиопии в 1984-м, когда страну постигла очередная страшная засуха. От голода погибли сотни тысяч человек (все это на фоне гражданской войны), и стране помогал весь мир.
Мы в Дебре-Зейте отвечали за обеспечение ежедневных рейсов двух Ан-22 и двух Ан-12, которые перебросили в Эфиопию из СССР полк вертолетов Ми-8. После монтажа лопастей вертолеты перелетали в районы, пораженные засухой. Много помощи пришло морем, и как здорово было встретить в заброшенном уголке страны развозившие продовольствие «КрАЗы» советского автобата с ростовскими номерами.
Моя командировка закончилась в мае 1985-го. Дома, в Союзе, пришедший к власти Горбачев уже начинал свои пагубные эксперименты, и мне пришлось врастать в жизнь в быстроменяющейся родной стране.
комментарии(0)