Владимир Добрин
Наглядная агитация в СССР была всюду. В каждом подразделении – Ленинская комната, на каждом предприятии – красный уголок. Фото с сайта www.goskatalog.ru
Некоторые военные переводчики помимо самых мудреных чужеземных языков еще и отменно владели карандашом, кисточкой и плакатным пером. В крупном учебном центре для иностранцев, расположенном в советской Киргизии, их оформительский талант оказался чрезвычайно востребован.
КРАСОТА КАК УПАКОВКА ИДЕОЛОГИИ
Было это давно, незадолго до развала СССР. Доступных компьютеров и принтеров в обычных учреждениях не было, поэтому учебные и идеологические стенды, агитационно-пропагандистские плакаты и лозунги, стенгазеты и хитроумные таблицы для вышестоящего командования создавались искусными руками военных художников.
Наиболее одаренные из них, посещавшие в юности изокружок или художественную школу, украшали войсковые клубы, дома офицеров и вестибюли казарм портретами героев и даже монументальными батальными полотнами.
«Красота – это страшная сила». Поэтому качественно выполненная оформительская работа поднимала настроение даже у самых угрюмых и суровых начальников. Они восторженно именовали армейских художников «рембрандтами» и «вундеркиндами» и всячески им благоволили.
Без оформителей не могло обойтись ни одно учреждение, подразделение или соединение Вооруженных сил СССР. На военной службе по понятным причинам могли оказаться настоящие мастера кисти и плакатного пера. И, попав туда даже на сравнительно короткий срок, они пользовались безмерным уважением со стороны командования и сослуживцев.
Однако далеко не во всех воинских частях имелись штатные единицы художников. Поэтому командиры и замполиты всех уровней постоянно выискивали таких умельцев среди призывников и подчиненных. А обнаружив, старались заинтересовать их в творческой работе на учебно-идеологическом фронте.
УСЛОВИЯ ДЛЯ ТВОРЧЕСКОГО ПРОЦЕССА
Начальству упомянутого учебного центра повезло: артель маститых художников-плакатистов была набрана быстро и в одном месте – в своем же бюро переводов. В дружный творческий коллектив влились три убежденных жизнелюба – Миша, Леша и Сергей, только что выпустившиеся из Военного института иностранных языков.
Все они не имели художественного образования – но имели творческую жилку, острый глаз и твердую руку. Изобразительному ремеслу они обучились в такой же оформительской шарашке, сколоченной при факультете ВИИЯ. И уже тогда поняли, что трудиться на ниве искусства в военной системе – дело благодарное, с какой стороны ни посмотри.
Служившие в Советской армии оформители и фотографы составляли особую касту, находившуюся на весьма привилегированном положении. Их освобождали от строевой подготовки, от хозяйственных работ, включая субботники и воскресники, от нудных марксистско-ленинских семинаров и лекций. И все это – ради искусства.
Военные художники могли позволить себе вольности и шалости вроде легкого нарушения формы одежды и стрижки, а также опозданий на малозначительные мероприятия. Им, конечно, тоже делали замечания. Но не строго, чаще с улыбкой, стараясь не травмировать нежную психику творца.
Все перечисленное в полной мере относилось и к трем нашим героям. Они вольготно ощущали себя на службе и постоянно пребывали в радужном настроении. Но политическая ситуация в огромной стране становились все более непредсказуемой, а общая обстановка – все менее комфортной. И тонко чувствующие это художники все чаще расцвечивали серую жизнь с помощью красного и желтого вермута советского производства.
Эта недорогая сладенькая бормотушка пришлась им по вкусу, и после каждого рабочего дня веселая троица бодрым шагом отправлялась за ней в город.
УБЕЖИЩЕ
Их извилистый путь неизбежно пролегал по трем заведениям с подачей полюбившегося им напитка. Все эти «бистро» располагались недалеко друг от друга, и друзья прозвали их Вермутским треугольником.
Связано это было не только с названием напитка. В той аномальной зоне приятели частенько утрачивали ощущение времени (иногда вместе с дорогими часами), теряли ориентацию в пространстве и порой бесследно исчезали. Материализовавшись через сутки-другие, они, как правило, ничего не помнили и мололи всякую чушь. Словом, все как в знаменитых Бермудах.
Поэтому, когда им по месту службы выделили удобную во всех отношениях мастерскую, друзья перестали посещать опасный треугольник. Их «ателье» располагалось на складской территории, куда посторонние не заходили, а приближающееся начальство было видно еще на дальних подступах.
Теперь, на своем рабочем месте, они могли не только плодотворно трудиться, но и безопасно отдыхать. Поскольку порой авральная работа затягивалась до глубокой ночи, художники попросили предоставить им там помещение и создать условия для сна. По приказу командования хозяин склада, прапорщик, выделил им удобную кладовку и три койки с матрацами, подушками, одеялами и постельным бельем.
А чтобы иногда иметь возможность отключиться днем, художники придумали уловку. В дощатой двери кладовки они проделали небольшое окошко, которое, если прикрыть его изнутри ставней, было незаметно снаружи. Чтобы расслабиться в неурочное время, надо было закрыться в кладовке, открыть потайное окошко, повесить снаружи на дверь большой замок и замкнуть его на ключ. Затем запереть ставню изнутри и лечь спать.
У незваных визитеров и мысли не возникало, что за дверью, на которой висит замок, может кто-то быть. На складе имелся душ, поэтому оформители чувствовали себя лучше, чем дома. Они с удовольствием оставались на рабочем месте после трудового дня и нередко ночевали там, чтобы не тратить время на дорогу.
Был период, когда они работали по вечерам, вырезая из дерева страшные африканские маски, чтобы выгодно продать их знакомому рыночному торговцу. Обставившись вермутом, друзья вдохновенно орудовали резцами, а нарезавшись вдоволь, смотрели принесенный из дома телевизор и обсуждали все более тревожные новости.
ОЧЕНЬ В ПАРТИЮ ХОЧЕТСЯ
Однажды в мастерскую зашел переводчик из Душанбе по имени Рустам. Он окончил тамошний пединститут и был призван на два года офицером в ряды Вооруженных сил СССР. Однако переводческая работа у него не задалась. В вузе он прекрасно овладел персидским языком, мало отличавшимся от его родного, таджикского, а вот с русским у него были проблемы.
Поэтому парень сидел без работы и напряженно размышлял, как бы ему по максимуму использовать свою службу в армии. Для начала он решил стать частью руководящей и направляющей силы советского общества, то есть КПСС, и спросил у комсомольского секретаря, как в нее вступить.
– Главное – получить рекомендации от двух членов партии, – ответил тот.
Рустам пожаловался, что не знает здесь никого, поскольку ни с кем не работает.
– Пойди к художникам, – посоветовал секретарь. – Они со всеми работают и всех знают. Помогут тебе.
И соискатель партийного членства обратился к всесильному триумвирату оформителей. Те попросили его написать свои анкетные данные и принести им.
– Потом скажем, к кому идти, – добавил Миша.
– Однако поторопись! Можешь и опоздать, – предупредил Леша.
Рустам не понял, что тот имел в виду. Но он был хорошо знаком с подобными делами.
– С меня ящик коньяка! – радостно пообещал он. – Самого лучшего! А анкету сейчас принесу!
Спустя неделю он получил от преподавателей требуемые рекомендации. И в тот же день, пыхтя и отдуваясь, припер в мастерскую сумку, забитую бутылками с армянским коньяком.
– Здесь десять штук, – выдохнул Рустам. – Остальные пол-ящика – завтра. Сегодня тяжело…
– Только не болтай никому, – напомнил Сергей. – А то новый замполит узнает. Он все насквозь видит.
РЕНТГЕНОВСКОЕ ЗРЕНИЕ
Тут надо пояснить, что приближающийся коллапс советской системы заметно сказывался на поведении политработников. По крайней мере в таком отдаленном уголке СССР, о котором идет речь.
К примеру, один политработник регулярно и проникновенно беседовал с переводчиками об их «моральном облике», намекая на амурные похождения. А потом вдруг сам увлекся молоденькой пианисткой из дома офицеров, бросил семью, уволился из армии и укатил с ненаглядной в неизвестном направлении. После чего переводчики распоясались еще больше.
У другого воспитателя был свой конек. Он любил порассуждать об опасностях, связанных с зеленым змием. Однажды друзья увидели на улице подвыпившего мужчину в штатском и поразились, насколько он похож на их нового замполита. Сходство их рассмешило, но когда они разглядели, что это он и есть, им стало не по себе.
И лишь третий замолит оказался на высоте положения. Он не был подвержен слабостям и образцово выполнял стоящие перед ним задачи. В частности, сразу разглядел в одном из оформителей, а именно в Сергее, идейно чуждого человека. И что удивительно, в этом ему помог самый обыкновенный рентген.
Произошло это так. Преподаватели и переводчики проходили ежегодную флюорографию. Группами поднимались в специальный автофургон, раздевались до пояса, прижимались грудью к флюоресцентному экрану и запечатлевали на снимке свои просвеченные внутренности.
Проделав это, Сергей с чувством исполненного долга отправился в бюро переводов, где должно было состояться комсомольское собрание. И вот в самый его разгар в зал вошел замполит, дождался паузы и демонстративно, во всеуслышание обратился к Сергею:
– А скажите, товарищ лейтенант, есть у вас при себе комсомольский билет?
Тот похлопал себя по карманам и ответил:
– Нет. В другой рубашке оставил.
– Ну вот! – торжествующие воскликнул замполит. – Комсомольского билета на собрании у него при себе нет, а вот церковный крест он на себя надеть не забыл! Ведь так?
Сергей смущенно промолчал.
– А как же вы совмещаете комсомольские убеждения и религиозность? – насмешливо поинтересовался замполит.
Сергей молча пожал плечами. Вряд ли он верил в Бога. Он никогда не поминал Его не только всуе, но и по делу. И никто не видел, чтобы он когда-нибудь молился или посещал церковь. Думается, что крест он носил просто так, для красоты и интриги. За что, возможно, Господь его и наказал таким вот образом.
Понятно, что его нательный крестик кто-то углядел во время флюорографии и не преминул стукнуть об этом наверх.
Никаких последствий для провинившегося комсомольца это событие не повлекло. Однако Сергей все же решил пореже дразнить замполита.
ВСЕОБЩИЙ РАСТВОРИТЕЛЬ
И вот, когда оформители сидели в мастерской и неторопливо дегустировали подаренный коньяк, на горизонте показался тот самый политработник. Он регулярно наведывался к художникам – особенно когда они выполняли его заказ.
Ребята быстро убрали бутылку, стаканчики и закуску, взяли в руки кисточки и принялись изображать самозабвенный творческий труд над стендами и панно.
Войдя в мастерскую, замполит вежливо поздоровался и улыбнулся:
– Малюем?
– Потихоньку, товарищ подполковник, – отозвался Сергей.
– Ну-ну, – произнес начальник, обходя помещение и оглядывая результаты работы. – А чего это спиртным попахивает?
– Так это краска на спирте, – спокойно ответил Миша, не отрываясь от работы.
– Краска? – усмехнулся замполит и потянул носом воздух. – Вкусная, однако! И где она у вас?
– Израсходовали всю, – так же невозмутимо пояснил Лёша, кивнув на стенды и панно. – Только запах и остался.
– Жалко, – покачал головой подполковник. – В магазин придется бежать?
– Да нет, пока не требуется, – улыбнулся в ответ Сергей. – Мы уже заканчиваем.
– Ну заканчивайте, заканчивайте, – с иронией произнес замполит и подмигнул Сергею: – Бог в помощь!
Друзья дождались, когда он удалится на безопасное расстояние, и продолжили посиделки. А затем отправились отдыхать под замком в своей каморке.
…В качестве эпилога скажу, что Рустам все же успел вступить в КПСС. Правда, ненадолго. Поскольку вскоре ее запретили, СССР ушел в историю, а Рустам вернулся в родной Душанбе.
