Владимир Мухин Решение министра обороны Анатолия Сердюкова о значительном сокращении числа военных городков, похоже, самым отрицательным образом сказывается на жилищных правах кадровых военнослужащих. Весной в стране, в том числе и в Москве, уже прошли акции протеста офицеров, требующих соблюдения их социальных прав (см. «НГ» от 17.05.10). Однако факты выселения военнослужащих из военных городков без предоставления жилья продолжаются.
Государство не выполняет своих жилищных обязательств перед военнослужащими. Не исключено, что протестные действия могут повториться, поскольку придание армии так называемого нового облика только вступило в активную фазу. Значит, многие военные городки вместе с жителями будут распроданы или переданы местным властям ускоренными темпами.
Вчера в редакцию за помощью обратились военнослужащие из гарнизона в подмосковной Немчиновке. Группа офицеров рассказала «НГ», что Минобороны выгоняет их из служебных помещений, приспособленных для жилья. Между тем речь идет о воинской части, которая входит в состав сил, защищающих воздушное пространство над столицей. Эти военнослужащие несут боевое дежурство. Впрочем, это не помешало руководству Минобороны, как утверждают офицеры, продать военный городок, где проживают семьи (список офицеров и прапорщиков в «НГ» имеется, но редакция не публикует его из-за опасения, что военные подвергнутся репрессиям со стороны командования), местным бизнесменам.
Воинскую часть переносят на полкилометра, при этом городок, где живут семьи военнослужащих, оказался на месте застройки. Строительные фирмы уже готовят расположенные в нем дома под снос – здесь будет возведен новый жилой комплекс. Руководство оперативно-стратегического командования воздушно-космической обороны официально уведомило офицеров о необходимости выселения до 1 августа с.г. Вместо этого семьям кадровых военных предлагается ежемесячная компенсация на поднаем жилья в размере 3600 руб. Понятно, что в Подмосковье снять даже не самую комфортную однокомнатную квартиру за такие деньги невозможно.
«Ситуация накалена до предела, – сообщил «НГ» один из офицеров. – Мы готовы к любым протестным действиям вплоть до обращения в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) в Страсбурге». Дело в том, подчеркивает офицер, что обращение офицерского коллектива в военный суд Одинцовского гарнизона пока осталось без ответа. Между тем возле военного городка уже концентрируются бульдозеры и экскаваторы, несколько служебных объектов уже снесли.
Прецеденты обращения в ЕСПЧ кадровых военных из России имеются. К примеру, по данным председателя Военной коллегии Верховного суда РФ Владимира Хомчика, в 2008 году в Страсбурге было рассмотрено 10 дел по жалобам российских военнослужащих, а в 2009-м – не менее 12. Всего же, по его данным, в течение прошлого года в военные суды обратились за правовой защитой более 67 тыс. военнослужащих (в первую очередь офицеры), что на 67% больше, чем в предыдущем году. Однако, как считает член ассоциации ветеранов спецподразделений правоохранительных органов и спецслужб «Русь» генерал-лейтенант Юрий Неткачев, дело офицеров из Немчиновки – особый случай: «Здесь командиры сознательно пытаются ухудшить жилищные условия военнослужащих, несущих, заметим, боевое дежурство».
Председатель ЦК Общероссийского профсоюза военнослужащих Олег Шведков сообщил «НГ», что впервые сталкивается с фактом такого массового нарушения жилищных прав действующих военнослужащих и намерен проинформировать о нем руководство Минобороны: «Это результат авторитарных методов командиров, зараженных правовым нигилизмом и не желающих отстаивать интересы своих подчиненных».
Юрий Неткачев более категоричен: «Попытки выселить из служебных квартир офицеров и прапорщиков – результат не только скороспелости армейских реформ, но и в целом антисоциальной политики государства». Еще совсем недавно, напоминает генерал, никто в стране не имел права выселить семью офицера или прапорщика из занимаемой ими квартиры без предоставления другого жилья. Теперь же по решению суда это могут сделать в отношении всех кадровых военнослужащих, прослуживших в армии менее 20 лет.
