Протоиерей Владимир Было бы неверно сказать, что Александр Мень являлся единственным достойным и лучшим священником второй половины ХХ века. Говорить об одном хорошо, и даже очень хорошо, не означает по умолчанию, что все, что касается других, плохо. Если бы святость была нормой для нашего мира и весь род людской состоял из святых, то Бог любовью и благодарностью наделил бы каждого в равной мере без ущерба для других.
Для нас важно, что сегодня мы можем не просто отдать дань памяти этому замечательному священнику, а имеем возможность осмыслить феномен, который носит имя Александр Мень. А для этого мне хочется предложить увидеть во внешне привычном формате его священнического служения (все священники совершают богослужения, все крестят и отпевают, все проповедуют и молятся, все читают Слово Божие, у всех заботы о семьях и приходах, все болеют и даже некоторых убивают) индивидуальные, только ему дарованные и им приумноженные дары.
Об этом приумножении говорят объективные итоги его жизни и результаты трудов. Его книги за 15 лет не только не забыты и не устарели, а напротив, по-прежнему питают души и ведут ко Христу, как и 20-30 лет назад, несмотря на море литературы о вере во всех церквах и магазинах, несмотря на все публикации и передачи в средствах массовой информации. Он в обычном и служебном долге священника проповедовать о вере воспользовался необычным подходом апостола Павла: с язычником говорить на его языке, с интеллигенцией - на ее, с гонителями Церкви и веры - на их. Со всеми прежде всего по-человечески во имя Христа.
Люди всегда будут искать смысл жизни, проходя уже известными человечеству путями, задавая себе те же вопросы, что и братья по разуму из предыдущих эпох. Этот поиск неотменим, как бы мы ни хотели ускорить, упорядочить и схематизировать становление человека в христианстве. Именно это прекрасно понимал отец Александр. В его книгах важнее всего не знания, не талант писателя, не интересный взгляд мудрого исследователя, но дух пастыря, уважающего свою паству и знающего, как и куда он должен ее вести.
Отец Александр постоянно проповедовал - естественное и обычное дело для каждого священника. Необычно прежде всего не то, что он говорил талантливо, красиво и умно, а то, о Ком он свидетельствовал. Все беседы, проповеди с амвона, на крестинах, на венчании или отпевании были всегда о Христе, о встрече с Ним и о жизни вечной. Как ни странно, но это необычно даже не в сравнении с другими проповедниками, а с ожиданиями самого слушателя.
Ибо чаще всего человек верует не своему Спасителю и Его Слову, а в свои представления о Церкви и Боге, которые сложились на подступах к вере. А они по преимуществу состоят из путаницы народных преданий, суеверий, представлений о чудесах и возмездии за грех, о конце света и близости антихриста, о сглазе и порче, в лучшем случае о добре и общечеловеческой нравственности. А услышать, что главное в вере - это духовное рождение, личные отношения с воскресшим Иисусом и любовь к Нему и Его Слову, служение и верность Ему - такая проповедь для многих является откровением. Необычность его слов - в убежденности реальной близости Христа и Его любви к человеку. Такое свидетельство побуждает без сомнения идти за пастырем.
Отец Александр, как все священники, служил на приходе, исполняя установленный порядок богослужений, таинств, треб, но помимо этого он пытался объединить прихожан в единый организм христианской общины, по завещанию Христа: "Да будут все едины". Такая пастырская педагогика была непривычна и многих настораживала, ибо расходилась с представлением, что вера - дело сугубо личное и закрытое от всех остальных.
Трудно было отказаться от схемы, что вера - это дело трех: тебя самого, священника и Бога. Но смелость пастыря и его верность Божьей воле сокрушали стены отчуждения и страхов между людьми. Он хотел, чтобы возникающие внутренние связи между духовными чадами помогли им почувствовать, что они действительно братья во Христе, ибо появлялась возможность учиться жить по заповедям не на словах, а на деле. И вновь он оказался прав. Теперь, когда это стало не опасно, многие приходы начинают движение в этом направлении.
Он был сторонником открытого, уверенного в своем уповании христианства, сильного знанием своего Бога и готовностью не поучать, а учиться у других.
Время, в которое начинал активное пастырское служение отец Александр, для Церкви было временем вынужденной полной закрытости от мира. Священникам настойчиво предлагали сосредоточиться только на обрядовой стороне веры. Отец Александр не мог этим удовлетвориться и с большим риском для себя говорил о Христе, свободе, единстве, открытости ко всем людям. И когда ему приходилось переживать реальную угрозу своей собственной свободе и жизни, он не отступал ни от своей внутренней свободы, ни от призвания пастыря.
Школа его пастырства давала практические уроки благодарности, мужества, любви к Слову Божию, конкретного воплощения веры в делах любви и милосердия. С первых минут общения с ним приходило понимание, что он хорошо знает реальный мир, лежащий во зле, прекрасно понимает силу и власть греха, но он знает также еще громадную побеждающую силу благодати Божией. Казалось, что в нем горит таинственный, не гаснущий источник радости, который не погасить никаким внешним обстоятельствам и житейским трудностям. И понятно, что эта искрящаяся энергия была не его врожденным качеством, а результатом невидимого союза с Источником истинной радости и благодати.
Его пастырство включало в себя труд евангельского рыбаря - он всю жизнь закидывал сети; труд молитвенника - непрестанная молитва в любых ситуациях; неизменное состояние благодарности; радостный труд служителя Божия; преданность послушного и любящего сына, исполняющего любое повеление Христа не из страха или награды ради, но по любви. Чтобы узнать, что за пастырь был отец Александр, можно последовать за ним, за его миросозерцанием и мировосприятием, и увидеть, что все необходимое стоит на своем месте: и таинство, и обряд, и традиция, и Евангелие, и человек, и Христос, и жизнь, и смерть, и крест, и воскресение.
