Алексей Мокроусов
Рудольф Вакер. Натуралистическая наклейка, 1924
Фото из каталога выставки
Два десятилетия жизни – огромный срок человеческой жизни. Тем более если они выпадают на эпоху между двумя мировыми войнами.
Выставка в венском музее Леопольда, сосредоточившимся на австрийском искусстве прошлого столетия, так и называется – «Между войнами. Австрийские художники 1918–1938». Она собрала полторы сотни произведений 70 с лишним авторов, работавших во всех стилях, от кубофутуризма до экспрессионизма, от сюрреализма до магического реализма. Есть здесь и представители «новой вещественности», плохо известной в ее австрийском варианте. Их работы отобрали из публичных и частных собраний, в том числе Национального банка Австрии, чья коллекция обычно недоступна публике.
После распада Австро-Венгрии художественная жизнь в сильно сократившейся по размерам империи не замерзла и не замерла. Хотя в 1918 году умерли сразу трое великих – Климт, Шиле и Мозер, продолжали работать авторы хоть и не столь известные, но оттого не менее качественные. Альфред Викенбург и Херберт Бекль, Франц Седлачек и Рудольф Вакер┘
Сегодня творчество большинства из них, даже известных представителей «экспрессивного колоризма» Антона Файстауера (1887–1930) или Антона Колига (1886–1950), редко попадает в поле зрения кураторов, хотя то были замечательные живописцы, не терявшиеся на выставках созданной Шиле «Новой художественной группы». Пусть им и не удалось сделать революционного шага в обновлении формы, который совершил сам Шиле, – это не умаляет их достоинств. В конце концов революция в искусстве – удел немногих, но без мастеров так называемого второго ряда искусству просто не выжить.
Тем более что благодаря им живопись вновь обратила внимание на персонажей странных, не приспособленных к роли первополосных газетных героев.
На полотне «Посуда бьется к счастью» (ок. 1925) Герберта Плобергера – то ли пьяница, то ли клоун с красным носом у разбитой посуды. «Песня в сумерках» (1931) и «Аптекарь» (1934) Седлачека заставляют вспомнить Бальтюса и раннего Дали с их странноватыми, углубленными в себя героями. Тщательная прорисовка деталей не мешает Седлачеку упиваться какой-то мистической гармонией мира, где каждый сам по себе, а единое ткет лишь воздух. Но есть в Вене и сюжеты, внешне связанные с модой. «Фестивальный разъезд» (1929) Георга Юнга посвящен Зальцбургу: в вечернем городе к Фестшпильхаусу движутся автомобили со зрителями, фары горят, словно факелы в средневековой процессии.
Особое место на выставке занимает Фридрих Кислер (1890–1965), его работы для международной выставки новой театральной техники, прошедшей в Вене в 1924 году в рамках Праздника театра и музыки, фактически открывают и завершают экспозицию. Геометрия открытых витрин напоминает о русском конструктивизме, прежде всего Эле Лисицком. Главный австрийский авангардист, Кислер родился в румынском городке Чернаути (сегодня Черновцы), учился в Вене, а в 1923-м стал самым молодым членом группы De Stijl. В 1924-м он начинает свой самый оригинальный проект – «Бесконечный театр», рассчитанный на 100 тыс. зрителей. Как и большинство других идей архитектора, эта никогда не была реализована. Что не помешало Кислеру войти в число крупнейших архитекторов века, таких как Ле Корбюзье, Фрэнк Ллойд Райт и Бруно Таут. И неважно, что созданный им корреализм не получил известности. Зато выполненная по его проектам мебель, рисунки, в том числе портреты Арто и Бретона (с последним Кислер сблизился после войны), стали сегодня классикой.
Венцам удалось создать проект энциклопедического уровня. Даже директор музея Рудольф Леопольд признался, что сам удивлен качеством живописи межвоенного времени. Особенностью сопроводительной программы к выставке стало множество утренних мероприятий, от выступления «Гайдн-квартета», исполняющего музыку начала века, до чтения мемуаров Карла Молля и лирики межвоенных лет.
Вена–Москва
