Небо в алмазах

В середине 90-х моя знакомая, девушка с двумя языками и недописанной диссертацией про французских, кажется, символистов, искала живительные источники дополнительного заработка. Не хватало на детское питание маленькому сыну. Один грассирующий джентльмен посоветовал ей:

– Ступайте, голубушка, работать в глянец.

– Куда?

Глянец в России никто делать не умел. Его не было как жанра. Немудрено поэтому, что ни один сугубо русский глянцевый проект (за исключением все еще тлеющего «Домового») не выжил.

Зато помогла заграница. Там были готовы учить и вкладывать огромные деньги в новую, Байкало-Гламурскую магистраль, которая бы связала Нью-Йорк, Лондон, Москву, Иркутск, Владивосток.

Оставалось найти кадры. Чтобы знали языки, имели свободное мышление и хороший вкус. А уж этого добра в России накопилось достаточно. Искусствоведы, историки, филологи. Завсегдатаи прокуренных кухонь, ценители Фасбиндера, Ортеги-и-Гассета, водки и шпрот на черном хлебе.

Они побоялись пойти в бизнес: там стреляли. Но и в среде академической делать им было нечего: там не платили. Куда было пристроить умище?

Тут будет достаточно назвать хотя бы несколько тем диссертаций и дипломов.

Елена Мясникова, основатель Cosmo

politan и топ-менеджер Independent Media, написала в МГУ диссертацию «Рамочная конструкция в нидерландском языке XVI–XVII веков».

Андрей Карагодин, шеф журнал Gala и один из зачинателей нашего GQ, защитил диссертацию на тему «Изучение пореформенного русского крестьянства в английском и американском россиеведении 1980–90-х гг.: подходы, проблемы и перспективы».

Диссертация Карины Добротворской, нынешнего редакционного директора Conde Nast Russia, называлась «Айседора Дункан и театральная культура модерна».

Ведущий метросексуал страны Николай Усков из GQ больше всего гордится своей монографией «Христианство и монашество в Западной Европе раннего Средневековья».

Добавим еще меду в бочку моды. Алена Долецкая из Vogue – кандидат филологических наук. Главный редактор Harper’s Bazaar Анзор Канкулов окончил философский факультет МГУ и аспирантуру там же. Александр Фельдберг, зам. главного в InStyle, учился в легендарном Тартуском университете, причем у самого Юрия Михайловича Лотмана. Впрочем, Александр Маленков, главный редактор Maxim, по специальности прикладной математик, но он-то пришел в глянец позже остальных.

Назовем их нео-интеллигенция.

Они постигали новую науку прямо тут же, между завтраком у Tiffani и обедом у Новикова, и узнавали совсем новые слова – «каверлайны», «фокус-группа», «мерчандайзинг». Нео-интеллигенты вообще любят учиться. Перфекционисты.

Интеллектуалы-ортодоксы, которые упрямо не желали покидать курилки НИИ, засыпали «предателей» огнем сварливых эпиграмм, но те их в ответ называли свежепойманным словом «лузеры» и разливали по стаканам хороший шотландский виски вместо водки, утратившей актуальность. Они очень быстро адаптировались к новой жизни, тем более что сами во многом формировали ее понятия и условия. «25 лучших платьев для вечеринки, 7 способов похудеть, 10 заповедей для постели┘»

А лузеры, конечно, были неправы. Ведь адресат тут никак не тождествен отправителю. А выписывать иконы стиля и создавать новые мифы – занятие весьма увлекательное для бойкого ума. Кто-то сказал про духовность? Посмотрите, кто сидит на первых рядах┘ нет, не показов в Милане, а «Современника» и Консерватории. Они и сидят, «эсквайры», да прочие «мадам фигаро».

Алена Долецкая не пропускает ни одного значимого концерта классической музыки. Ирина Михайловская, главный редактор Elle, как-то явилась по приглашению радио «Культура» и долго читала в прямом эфире стихи. Она знает наизусть всю русскую поэзию – от Жуковского до Бродского.

Хотя, что греха таить, могут иной раз наши герои осерчать на гламур и восстать. И не пойти на дефиле Алены Ахмадуллиной. А пойти на вечер Беллы Ахмадулиной.

Но я почти не знаю случаев, чтобы из глянца уходили совсем, безвозвратно. Тем более что в новом веке глянец продемонстрировал нео-интеллигенции еще одно свое полезное свойство, на этот раз сугубо российского качества. В эпоху политических заморозков в глянце оказалось на удивление тепло. Не хочешь выходить на площадь – иди на подиум. Вступать в «Единую Россию» совсем не тянет, зато можно сделать героинями дочь вице-спикера Чилингарова или жену губернатора Зеленина, дам приятных во всех отношениях. Вы воюете с Грузией, а мы пишем про Софико Шеварднадзе и Нину Гомиашвили. Вы мочите нацболов, а мы публикуем страстные колонки Эдуарда Лимонова (куда ж без фиги в кармане?). В глянце вообще сплошная страна Лимония. С внушительными скидками в бутиках Bosco di Chiliegi и магазинах Diesel. Да и на фиге красуется теперь кольцо от Стивена Вебстера.

Для нео-интеллигенции тут воплотилась заветная чеховская максима – про небо в алмазах. Князь Мышкин отлично смотрится в костюмах от Ermenegildo Zegna.

Не стану утверждать, что все так уж безоблачно в этом небе. Конечно, определенные сигналы и вибрации надо улавливать. Хотя бы потому, что глянец теперь стал чуть ли не самым действенным средством пропаганды среди самой активной части общества. А это налагает ответственность и заставляет мыслить порой государственно. Не все же дольчи и габбанны, туфельки и клатчи.

Алена Долецкая однажды позвала в кабинет автора этих строк, когда тот служил в Vogue, и озабоченно спросила:

– А какие у России отношения с Узбекистаном?

– Прекрасные. Мы даже одобрили стрельбу по оппозиционной демонстрации в Андижане.

Выяснилось, что Гюльнара Каримова, дочь президента Узбекистана, красавица и ювелирный дизайнер, хотела сверкнуть на страницах Библии моды. Однако Алену Станиславовну волновали возможные политические отблески. Поняв, что все спокойно, Долецкая лично отправилась в Ташкент.

Кстати, именно по «государственническим» мотивам в России так и не был запущен журнал Vanity Fair: там сам формат требует политической остроты, а этого нео-интеллигентам и их западным «хозяевам» совсем не хочется, и так все комфортно, к чему стулья под собой ломать? Никакого сарказма тут не кроется, автор сам из этих.

┘А та моя знакомая, что некогда писала про символистов, а потом случайно и навсегда оказалась в глянце, сейчас отправила сына учиться на журналиста в Англию. Ее можно понять: куда приятнее звучит простое «хелло», чем «однако, здравствуйте».