Мария Рогулева
Мария Рогулева: "Давление больших денег на коллективный разум ослабло".
Фото Александра Гронского
Всякий активный участник арт-рынка, который продолжает вдохновенно рассказывать об «очистительной роли» кризиса, делает над собой большое усилие. Раньше с такой же степенью убежденности дилеры любили повторять: деньги нас не интересуют, главное – это искусство. Сейчас стало ясно, что деньги интересуют всех, а заработать их на искусстве очень и очень сложно. Полгода назад, во время сентябрьской ярмарки «Арт-Москва», один из ее разочарованных участников – немецкий галерист Фолькер Диль сетовал на плохие продажи, на окончательно изживший себя формат мероприятия и на отсутствие альтернативы. Почему не устроить совершенно новую ярмарку современного искусства? Где инициатива? И где новый покупатель, где долгожданный средний класс?
Как раз когда Фолькер Диль задавал эти справедливые вопросы, инициатива бурлила на Пушкинской площади – там в здании «Известий» проходила ярмарка «Универсам». Устроили ее художники, вернее, ставший сейчас особенно перспективным подвид художников-галеристов. Нельзя сказать, что во времена изобилия этот закаленный подвид ушел в подполье. Но создается стойкое впечатление, что они дождались наконец своего часа. За эти годы слова «арт-менеджер» и «профессионализм» в отношении галерейного и ярмарочного дела постепенно перестали быть пустым звуком, а московская арт-публика изучила международные образцы – идею демократичного «Универсама» художник Максим Илюхин вывез из Стокгольма. Другой художник – Анатолий Журавлев предложил новый для Москвы формат project room.
Покинув пост арт-директора GMG, галереи с возможностями, он самостоятельно открыл на Таганке маленькое выставочное пространство под названием Aftergallery, в котором показывают работы далеко не самые дорогие и редкие, но зато художников первого ряда.
Сейчас, когда давление больших денег на наш коллективный разум ослабло, накопленные идеи начинают наконец воплощаться в реальные проекты. Оказалось, что можно обойтись и без серьезных денежных вливаний – жаль только, что для осознания этого потребовалось исчезновение со сцены многих спонсоров.
А если уж зашла речь о серьезных людях, то и они предпринимают попытки поработать со средним классом, пускай в своих собственных целях – в самом конце прошлого года в ЦУМе прошла ярмарка СПУТНИК АРТ ЦУМ. Там предлагались работы современных художников по самым демократичным по меркам ЦУМа ценам – от 200 до 5000 евро, причем, по словам организаторов, художники получили 70% от продажи работ.
 На арт-рынке выигрывает либо репутация, либо новый формат. Синди Шерман. 2007. Фото из каталога Art Basel Maimi |
Удивительно то, с какой легкостью эти пока редкие примеры вписываются в мировые тенденции. Для нас такая естественная причастность к мировому процессу – вещь исключительная, до сих пор подобный опыт пытались скорее насаждать. Сейчас универсальный закон художественного рынка можно сформулировать так: побеждает или самая устойчивая репутация, или более гибкий, иногда совершенно новый формат. И более гибким чаще всего оказывается не самый богатый. Этот закон заработал и на нашей территории.
На аукционном рынке после основательного «очищения» наша изоляция от общих трендов тоже перестает бросаться в глаза, но по другим причинам. Пока на мировых аукционах били рекорды актуальные художники, знаменитые 5,8 млн. долл. за Кабакова так и остались нашей единственной гордостью. Теперь же, когда продажи современного искусства на торгах ведущих аукционных домов упали в разы, а старые мастера, наоборот, демонстрируют рост, исключительные успехи Фаберже уже не вызывают у поборников современного искусства слишком сильного негодования. Такая реакция рынка на устойчивую репутацию вполне естественна. А если наш пациент адекватно реагирует на внешние раздражители, то он, безусловно, жив.
