Шелковый Годунов

Павел Каплевич со своими работами.
Фото РИА Новости

В галерее «Триумф», уютно расположившейся на подходах к Кремлю, открылся выставочный проект театрального художника Павла Каплевича «Годунофф». Англизированная форма фамилии основателя самой недолговечной в истории Российской империи царской династии – напоминание о том, что именно перипетии этой истории превращают ее в успешный бренд. А уж на бренды у Каплевича – нюх. Умело перезнакомив одних талантливых людей с другими, он инициировал десятки удачных проектов в театре и кино: привел Петра Мамонова к Павлу Лунгину и получился фильм «Такси-блюз», сосватал Кирилла Серебренникова в театр «Современник» – появился спектакль «Сладкоголосая птица юности» с Мариной Нееловой в главной роли.

Годунов в творческой биографии Каплевича фигура значимая. В 2007 году художник сделал масштабную серию костюмов к опере «Борис Годунов» Мусоргского, поставленной Александром Сокуровым в Большом театре, сейчас работает над тем же названием в Самарском театре оперы и балеты с режиссером Ниной Чусовой. Эскизы к обеим постановкам выполнены в самых разнообразных техниках – здесь и коллажирование, и процарапывание, и акварельные рисунки. Все это разнообразие размещено в подвальном этаже галереи, там же выставлены костюмы, которые наконец-то можно разглядеть вблизи, без помощи театрального бинокля, кроме того, в отдельном боксе демонстрируется видеозапись оперы. На первом этаже расположены гобелены – самостоятельные произведения, личное размышление Каплевича в заданном его театральными работами направлении.

Именно они, говорит Каплевич, послужили поводом для выставки. Шпалеры художник любовно именует «араццо» (так французское изобретение переименовали в городе Аррасе, итальянском центре производства тканых ковров). В основе легких и воздушных работ Каплевича – шелкографии с изображениями Грановитой палаты и Успенского собора, портретов Марины Мнишек, Бориса Годунова и дореволюционных фотографий актеров «в образах». Один и тот же силуэт иногда обыгрывается несколько раз, при этом художник оставляет нетронутыми лики, меняя по принципу иконных окладов только цвет и фактуру одежд. И вот уже Борис Годунов становится таким же модным, как Мерилин Монро на работах Энди Уорхола.

А почему бы нет? Ведь самое большое увлечение Каплевича, его изобретение и гордость – это метод соединения не сочетаемых друг с другом тканей и материй: серебряные нити, пророщенные сквозь акриловое кружево, сроднившееся с мешковиной. Если гобелены Григория Брускина (проект «Алефбет») и аппликативные панно Тимура Новикова от зрителя дистанцируются, не переступая двухмерность ткани, то Каплевич благодаря этой технологии создает мягкие, пушистые «голограммы», вовлекающие зрителя в свои пространства. Некоторые работы прикрыты еще и легким пологом, на котором опять же дублируется изображение, создающее иллюзию марева, окутывающее загадочной дымкой из без того объемный гобелен.

При всей своей «нанотехнологичности» деятельность Павла Каплевича близка тем не менее возникшему в конце XIX века в Англии «Движению искусств и ремесел», художники которого противопоставляли индустриализации ремесленное производство и надеялись, что красота их интерьеров действительно спасет мир. Именно увлекающаяся и деятельная личность Каплевича наделяет жизнью все эти блеклые, похожие на стертые фрески, образы. Вот уже зритель пытается вникнуть в технологию создания уникальных тканей, приподнимает прозрачные занавесы, подглядывает за персонажами, поросшими бархатистой шерсткой, и история становится не такой уж и страшной, а какой-то даже праздничной и нарядной. Может быть, так и надо, смотреть на все играючи, а может быть, лучше поступить, как давний соратник Каплевича – режиссер Владимир Мирзоев, избавивший свой фильм «Борис Годунов» (картина еще идет в прокате) от исторических реалий, перенеся действие в наши дни.