Андрей Урицкий Новый мир
Светлана Кекова. "На семи холмах". Стихи, неразрывно соединены в которых культурология, визионерство и музыка. "Все смешалось: Нил, Амазонка, Припять,/ египтяне, турки, монголы, россы,/ человеку хочется Бога видеть,/ и поэтому я задаю вопросы:// Как великий грешник висит на дыбе?/ Как гуляет ангел в лесу зеленом?/ Что рыбак не пойманной скажет рыбе,/ осеняя невод земным поклоном?"
Дмитрий Быков. "Оправдание". Роман. Молодой историк Рогов узнает, что истинной целью большого террора 30-40-х годов была проверка, фильтрация населения и выявление самых стойких, способных вынести любые мучения и издевательства, и что из них, переживших пытки и ничего не подписавших, были созданы особые отряды, группы, когорты верных, благодаря которым и в войне победили, и страну после войны восстановили. Мысль вполне бредовая, но Быков не только заставил поверить в нее своего неглупого героя, но и построил на ней, как на фундаменте, довольно-таки хлипкую романную конструкцию. Вероятно, он собирался сказать нечто чрезвычайно важное о природе человека и советской власти, о силе и слабости, о добре и зле, но все заслоняет самодовлеющая фабула. Окончание якобы следует, поскольку уже последовало отдельной книгой в "Вагриусе". Бедный новый мир!
Вячеслав Пьецух. "Бог в городе". Маленькая повесть. В небольшом городке, легко идентифицируемом как город Глупов, живут люди тяжело и гнусно: воруют, убивают, лгут, пьянствуют. И решил однажды Бог устроить конец света в отдельно взятом населенном пункте, но в последний момент помиловал жителей ради одной страдалицы. Вариации на темы Салтыкова-Щедрина и Гоголя, разбавленные обычными для Пьецуха рассуждениями о стране России, на другие страны не похожей, ни в какие рамки не влезающей и никаким правилам не подчиняющейся.
Анатолий Найман. "Львы и гимнасты". Стихи, в том числе неожиданное стихотворение "Азбука", прославляющее алфавит и граничащее с заумью. "Да и немых их лент, кудряво-перистых,/ довольно, чтоб в восторге, не дыша,/ глядеть, как льнет эл-эм-эн-о к пэ-эр-эс-тэ,/ е-же-зэ-и к у-эф-ха-це-че-ша."
Анна Матвеева. "Остров Святой Елены". Грустный женский рассказ о неудавшейся жизни, об одиночестве, о глупой, придуманной вечной любви и о вечных иллюзиях возможности счастья.
Звезда
Мария Ватутина. "Пурга с незнакомых звезд". Стихи. Большая часть подборки отмечена удушающим влиянием Бродского, но поэт выигрывает там, где говорит по-своему и о своем. "Вровень с Волгой волглая каюта./ "Станюкович" жмет в последний рейс./ Бабушка за дверью врет кому-то,/ что для близких я - тяжелый крест./ На речной скрипучей колеснице/ Едем в Углич месяцы... года.../ Говорят, что не к добру мне снится/ постоянно мутная вода."
Инна Лиснянская. Стихи. Лиснянская пишет гораздо лучше, чем можно предположить по данной подборке, но и здесь есть симпатичные строчки. "В саду что ни день, то новинка./ Шиповник проснулся чуть свет,/ И розочка, как балеринка,/ Отважилась на пируэт."
Нина Катерли. "Дневник сломанной куклы". Окончание романа о больной девушке Кате, ее родственниках и друзьях. По законам легкой беллетристики девушка Катя должна была обрести счастье - что и случилось, но полного happy-end"а нет: пока Катя жила у отца в Америке, в России погиб ее брат, усилив тем самым мелодраматический эффект. Финал романа неожиданно меняет многие акценты и заставляет увидеть не только беду, но и вину Кати, но героическая попытка придать сочинению психологическую глубину вряд ли удалась.
Татьяна Вольтская. Стихи. Очень плотские. "Красные яблоки, золотые шары,/ Слепки света, мимолетной жары,/ Смех дождя, поцелуи солнца, -/ Велосипед, скрипя, несется/ В восковые, глянцевые миры."
Вячеслав Миронов. "Я был на этой войне". Главы из книги офицера, участника первой чеченской войны. Чтение тяжелое, шокирующее. Казалось бы, уже все сказано, все многократно описано, но впервые звучит голос человека, который "научился развязывать языки, да так, чтобы долго жили и не сходили с ума" - такова "сермяжная правда войны", правда взаимной ненависти и бессмысленной бойни.
Полина Барскова. Стихи. "Мы прекрасны и молоды. Больше - теперь/ Очевидно, что мы влюблены/ В то, что мы так прекрасны и молоды, в то/ Что светает над Бруклином, где/ Эмигрантского солнца распухший белок/ Развалился в кипящей воде".
Вячеслав Шараевский. "Исповедь смертника". Наряду с военными воспоминаниями Вячеслава Миронова - самая значительная публикация в журнале. Это рассказ бывшего следователя прокуратуры, совершившего жестокое двойное убийство, приговоренного к смерти, а затем помилованного. Несколько лет спустя он написал о том, как дошел до озверения, до потери человеческого облика. Вместе с этим текстом напечатана посвященная проблеме смертной казни статья Александра Мелихова "Кого мы казним?".
Ольга Чайковская. "Великий царь или Антихрист?". Исторический очерк о Петре I. Взгляд на царя-реформатора сквозь пыточные застенки, казни, доносы, обнищание и вымирание народа. Очерк этот внутренне связан с текстами Миронова и Шараевского, связан в первую очередь жесткой постановкой вопроса о человеке, о границе человеческого.
Знамя
Александр Кабаков. "Поздний гость". "История неудачи". В самом начале текста автор объявляет свое сочинение "бесцельной свободной прогулкой", декларирует отказ от сюжета и присягает "неорганизованной свободной речи". Тем не менее в тексте вскоре появляются и герой (человек, отставший от времени, потерпевший неудачу в борьбе с пустотой), и обрывки фабулы, и вставные микроновеллы ("сюжетцы"). Опытный беллетрист, Кабаков именно здесь чувствует себя наиболее уверенно, свободная же речь сильно попахивает бессодержательностью.
Борис Кочейшвили. "Дешевый скипидар". Минималистские стихи, интонационно выверенные, часто гротескные: "по просьбе жителей/ Нижнего Новгорода/ город Горький/ переименован/ в Шаляпин"; "я полюбил/ водку/ как мужик/ молодку/ а потом она/ состарилась/ и мы/ расстались".
Владимир Рецептер. "Ностальгия по Японии". "Гастрольный роман". Воспоминания о гастролях Большого драматического театра в Японии в 1983 году. Театральные легенды, интриги и истории; подробное описание нравов советских командированных, ради экономии готовивших еду в номерах гостиницы, гонявшихся за дешевыми товарами, ходивших и разговаривавших с оглядкой на кураторов из КГБ. Состоялись гастроли сразу после гибели южнокорейского пассажирского самолета, сбитого советской ракетой, и сопровождались постоянными протестами. "И если посмеешь спросить: "Мы ли в том виноваты?!", получишь в ответ: "Вы!.." Окончание следует.
Белла Улановская. "Сила топонимики". Рассказ. Переплетение мотивов, связанных с чеченской темой: воспоминание о строителях из Грозного, работавших в 60-х в тверском селе, случайная встреча в поезде с танкистами в декабре девяносто четвертого, накануне начала войны. Танкисты были обречены на гибель, здание, построенное чеченцами, разобрали на кирпичи, но осталось название: Ферма Грозный.
Алексей Алехин. "Конец света в Люксембургском саду". Длинный верлибр, описывающий затмение солнца в Париже. "светило вываливается из черной пятерни Армстронга/ медленно возвращается свет/ и толпы бросаются к накрытым столикам на террасах кафе".
Алексей Кондратович. "Нас волокло время┘" Недописанная автобиографическая книга известного в 60-70-х годах литературного критика, бывшего заместителем главного редактора в "Новом мире" Твардовского. Разрозненные воспоминания о довоенном детстве, о родителях, о войне, о работе военного журналиста в сороковых, размышления о тоталитаризме, о будущей судьбе России.
Октябрь
Эдвард Радзинский. "Игры писателей". "Неизданный Бомарше". Исторический роман из эпохи Великой французской революции. Среди действующих лиц романа маркиз де Сад, Мария Антуанетта, герцог Орлеанский, Фуше и многие другие примечательные личности - ну а главный герой, естественно, Бомарше. Роман отличает прихотливая, сложная композиция, занимательность, обилие интересных фактов и подробностей. Это достоинства; недостаток один - почти весь текст представляет собой вереницу монологов и диалогов и более всего похож на телевизионное выступление Радзинского, зачем-то расписанное между несколькими статичными актерами. Окончание следует.
Анатолий Найман. "Пропущенная глава". Дополнение к опубликованной в прошлом году книге "Сэр" ("Октябрь", 2000, #11, 12), посвященной Исайе Берлину. На этот раз речь идет о Соединенных Штатах, о различиях между американцами и европейцами, об умении Берлина дружески общаться с любыми людьми, независимо от их культурного уровня, социального положения, возраста. Наибольший интерес в "Пропущенной главе" привлекает фигура черногорца Драго, бывшего югославского партизана, бывшего сталиниста, бежавшего от Тито в Советский Союз, а из Советского Союза - на Запад. Если это и вымышленный персонаж, то он удачно придуман.
Нина Горланова. "Принцесса и нищий". Рассказ о том, как полюбили друг друга тридцатилетний свободный художник и восемнадцатилетняя девушка из богатой семьи и как и почему они потом расстались. Действие рассказа происходит в те годы, когда признаками почти неприличного благополучия были два холодильника в квартире, обильная еда и - о, ужас! - джинсовый костюм.
Михаил Попов. Два рассказа. В первом рассказе ("Чуб") обыгрывается недавняя охота за компроматом - героя, как две капли воды похожего на некоего политика, похищают и фотографируют в постели с проститутками. Во втором рассказе ("Испытание") таинственные силы справедливости жестоко наказывают работника оптовой базы Александра Ивановича за страдания брошенного им сына.
А.Ф. Лосев. "Смерть, где твое жало; ад, где твоя победа┘" Неоконченный рассказ 40-х годов: пятидесятилетний рассказчик вспоминает о с детских лет преследующем его двойнике, мерзком и страшном Епишке. Автор вступительной статьи Елена Тахо-Годи считает Епишку Антихристом, а сам текст связывает с "Тремя разговорами" Владимира Соловьева.
Валерий Писигин. "Письма с Чукотки". Продолжение книги о Чукотке и чукчах, о жизни на Севере, о разрушающем воздействии современной цивилизации на традиционный уклад народов Чукотки. Очень цельная и честная публицистика.
Номер открывается публикацией записей выступлений на траурном собрании в Институте мировой литературы и писем читателей, посвященных памяти скончавшегося в январе Вадима Кожинова (1930-2001).
Наш Современник
Владимир Личутин. "Миледи Ротман". Роман. Как только увидел Иван Жуков по телевизору Горбачева, то сразу понял, что наступают последние времена, и решил он стать евреем, поскольку евреям всегда хорошо. И был он Ванька Жуков, а стал Иван Ротман, "красный человек", и вернулся из Москвы в родной город, и женился на Милице, Миледи, а ее томят неясные предчувствия и темные сны. Написан роман языком взвихренным, закрученным, перевитым, украшенным областными северными словечками, требующими постоянного обращения к словарю Даля. Продолжение следует.
Петр Проскурин. "Молитва предчувствия". Повесть. Знаменитый художник Сергей Морозов решил однажды выйти из своей мастерской и пройтись по Москве, и открылись ему свинцовые мерзости жизни, а потом он встретил уличного портретиста Мезенина, и Мезенин обличил его как ремесленника и слугу антинародного режима. Кончается повесть мистическим явлением Морозову страдающего бога-ребенка, олицетворяющего Россию.
Виктор Мельников. "Зеленый крест". Повесть. Бизнесмен и эколог Иван Карелин приезжает в родное село и узнает, что сомнительная фирма некоего Фельцмана хочет строить там нефтеперерабатывающий завод, что грозит бедами всему району. Возглавив народное движение и заручившись поддержкой милиции и ветеранов-афганцев, Карелин побеждает и Фельцмана, и нанятых им бандитов, и местную власть, после чего возликовавший народ решил восстановить часовню на месте захоронения героев Куликовской битвы.
Сергей Шишов. "Улица четвертого Николая". "Арбатский реквием". Эмоциональный рассказ о прошлом и настоящем Арбата, о поэтических мифах и легендах, о гибели староарбатского мира. "Шагай, арбатец, сквозь развалы, новоделы, помойнодворье и пустыри <┘> Восславляй минувшее, грусти по настоящему, задумывайся о будущем┘"
Игорь Штокман. "Дальнее облако". Рассказы о времени детства, об исчезнувшем мире московских дворов и подворотен, о первой любви; зарисовки из сегодняшней жизни, эскизы портретов.
Опубликованы в журнале и поэтические подборки Светланы Сырневой, Нины Карташевой, Олега Демченко, Виктора Брюховецкого, Татьяны Брыксиной, Светланы Матлиной, Вячеслава Киктенко, Леонида Ивашева, Константина Рябенького. Большинство текстов - это или патриотическая риторика, или бесцветная лирика, в лучшем случае отмеченная искренним чувством. Исключение составляют стихи Виктора Брюховецкого и особенно стихи Вячеслава Киктенко, активно и удачно использующего фольклорные мотивы и образы.
Москва
Станислав Золотцев. "Мой спаситель". Повесть. Рассказчик вспоминает друга детства, Юрчика, когда-то спасшего ему жизнь. В конце 80-х Юрчик становится крупным предпринимателем с криминальным уклоном, мечтающим о грядущем величии новой России. Через несколько лет разочарованный и опустошенный Юрчик кончает жизнь самоубийством. Повествование сопровождается рассуждениями о всеобщем развале, падении нравов, развращении народа. Надежды на возрождение страны автор связывает с сильными мужиками, делающими свое дело, несмотря ни на что. Впрочем, не меньшей его симпатией пользуется человек с автоматом - и в Чечне воевавший, и в Югославии, и Россию готовый освободить.
Александр Кузнецов. "Женщина без слез". Тонкий и точный рассказ о человеческом одиночестве, о равнодушии, об иссушающем страхе, о тоске и безнадежности.
Ирина Полищук. "Начало сентября 1804 года". Пересказ эпизода из жития Серафима Саровского: на пустынника Серафима напали разбойники, чуть не убили, но он выжил и обидчиков своих простил.
Юрий Оноприенко. "Огарки". Сказка о дружбе человека со Смертью: старуха сначала помогает ему, а затем наказывает за нарушение договора.
Валентин Сидоров. "Гори, гори ясно┘" Главы из автобиографической книги известного художника. Деревенское детство, первые эстетические впечатления, рано проявившаяся страсть к рисованию. Окончание следует.
Поэзия в журнале представлена подборками Владимира Кострова, Екатерины Марковой, Федора Черепанова. Вот из Кострова: "Научиться бы птицей летать,/ В небе сумрачном плавать./ Но могу лишь курить, вспоминать/ И над прожитым плакать".
Во второй половине журнальной книжки обращают на себя внимание очерк Владимира Илляшевича "Ревельские истории" - о многовековых русско-эстонских связях, о русских в Прибалтике и прибалтах в России - и публикация писем 1922-1936 гг. Ивана Алексеевича и Веры Николаевны Буниных к Ивану Сергеевичу и Ольге Александровне Шмелевым; письма Шмелевых отечественным исследователям и публикаторам пока недоступны.
Дружба народов
Игорь Варламов. "И все ж я дожидаюсь утра┘" Стихи. "И то сказать, ее не извинить/ ни хлипкостью, ни пеньем завиральным./ Но как немало - что еще звенит/ стекляшка в птичьем горле минеральном!"
Марина Москвина. "Гений безответной любви". Роман. Местами веселый, местами трагический сплав гротеска и лирики; "роман о жизни, почти достигшей своего пика, о бездне, которая вот-вот откроется взору и уже заранее отражается в зрачках"; фантастическое жизнеописание, героиня которого жаждет великой, всепоглощающей любви и постоянно проигрывает в своем стремлении к счастью.
Валентина Ботева. "Ничего не хотеть до предела┘" Стихи, преимущественно публицистические. "На голодный оскал, -/ только в нем и единство народа, -/ наглядись. Ты искал,/ получай ее, это - свобода".
Василь Быков. "Глухой час ночи". Рассказ. Перевод с белорусского языка автора. К мелкому предпринимателю по ошибке приходит киллер. Бизнесмен никак не может решить, что делать: попытаться спасти свою жизнь, выдав соседа, или промолчать. Наконец он выбирает первое, а киллер убивает обоих.
Всеволод Иванов. "Генералиссимус". Фантастический рассказ 50-х годов: в 1945 году в Сибири обнаружили могилу Александра Даниловича Меншикова, первого русского генералиссимуса; сохранившееся в вечной мерзлоте тело оживляют, Меншиков едет в Москву и встречается со Сталиным. Рассказ до конца дописан не был, и настоящая публикация есть реконструкция, сделанная на основе нескольких сохранившихся вариантов.
Елена Холмогорова, Михаил Холмогоров. "Белый ворон". "Ненаписанные мемуары". Историческое повествование, посвященное графу Михаилу Тариэловичу Лорис-Меликову, генералу, покорителю Карса, позже, в 1880-1881 гг. - министру внутренних дел и шефу жандармов, провозгласившему диктатуру сердца и мысли. Пристрастное и доброжелательное описание жизни виднейшего государственного деятеля Российской империи. Окончание следует.
Константин Плешаков. "Бродский в Маунт-Холиоке". Очерк о жизни поэта в Новой Англии, в Долине Пяти колледжей: Бродский и студенты, Бродский и политика, Бродский и политкорректность, Бродский и американская цензура┘ Очерк написан на основе воспоминаний друзей, коллег и учеников Бродского.
Кроме всего прочего в мартовском номере журнала опубликованы три эссе Хорхе Луиса Борхеса в переводе Бориса Дубина. Все три текста войдут в третий том собрания сочинений Борхеса, подготовленное издательством "Амфора".
Урал
Михаил Найдич. "Прямота аллей". Стихи. "Я знал безошибочно, именно где/ от птичьих рулад, хоровых, да и сольных,/ вплотную подходит к днепровской воде/ зеленый солдатик - притихший подсолнух".
Лариса Ванеева. Три рассказа, героини которых - бывшие советские атеистки, а ныне женщины уверовавшие, воцерковленные, сталкиваются с новыми для себя сложными нравственными проблемами: что есть любовь? что есть милосердие? как относиться к близким своим, если они не веруют в Бога?
Под рубрикой "Трилистник" опубликованы стихи Анастасии Кедровской, Юлии Золотковой, Елены Пилипец, Елены Забелиной. Вот несколько строк из текстов последней: "И даже будущего можно/ ждать без слез./ Если оно -/ щенок с молочными глазами./ Или беззвучный стебелек./ Не лайнер,/ что взмывает/ в пустоту".
Владислав Крапивин. "Мальчик девочку искал". Окончание сказки для детей среднего школьного возраста. В конце концов мальчик девочку нашел, и восторжествовали искренняя любовь, честная дружба, научный прогресс и процветание свободных искусств.
Роман Тягунов. "Первый встречный". Подборка стихотворений екатеринбургского поэта, трагически погибшего в ночь на 31 декабря 2000 года. "Что такое жизнь? Сэлинджер во ржи./ Золотая клетка. Русская рулетка.// Полтаблетки лжи./ Прозы полтаблетки". Большая книга Тягунова готовится к выходу в издательстве Уральского университета.
В разделе "Короткий рассказ" напечатаны сочинения Константина Аникина, Натальи Багрецовой, Григория Ряжского, Ольги Щербининой, Виктора Говоркова, Любови Хлызовой. При том, что тексты различаются и по тематике, и по манере письма, откровенно неудачных, неинтересных среди них нет. Набольшее же впечатление производит печальный фантасмагорический рассказ Аникина "Концерт" - о состарившихся провинциальных битломанах, сохранивших верность идеалам юности. Под рубрикой "Граф Хвостов" помещены два рассказа омского прозаика Семена Литвинова, замечательный образчик наивной литературы (если, конечно, перед нами не результат сознательной эстетической игры).
Отдельное место занимает в журнале объемный раздел "Урал против наркотиков". Опубликованные в нем тексты (повесть Николая Бубы "Потусторонние", пьеса антибукеровского лауреата Василия Сигарева "Семья вурдалака" и другие) - это путешествие за изнанку жизни, в страшный и трагический мир наркоманов. И это жест редакции, откликнувшейся на катастрофическую ситуацию, сложившуюся в Екатеринбурге (да и не только там).
