Я знаю теперь, что я многое знаю

Анна Гедымин: «Я буду кем скажешь...»  Фото Евгения Федоровского

Анна Юрьевна Гедымин – поэт, прозаик, детский писатель. Родилась в Москве. Окончила факультет журналистики Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова. Работала сборщицей микросхем на заводе, руководителем детской литстудии, журналистом, литконсультантом, редактором. Автор поэтических сборников «Каштаны на Калининском» (1985), «Вторая ласточка» (1990), «Последнее «люблю» (1992), «Сто одно стихотворение» (1994), «Честолюбивая молитва» (2003), «Осенние праздники», «С четверти первого до полседьмого» (2012), «При свете ночи» (2019) и книг прозы «Я, Чижик, торжественно обещаю…» (2013), «Нечаянная проза» (2017). Лауреат премий журналов «Литературная учеба» (2005), «Дети Ра» (2010, 2016), «Юность» (имени Анны Ахматовой, 2013), «Зинзивер» (2015), «Литературной газеты» (2007), специальной премии «За сохранение традиций русской поэзии» в рамках Международной Волошинской премии (2013), первой премии в Международном литературном конкурсе им. С.Н. Сергеева-Ценского (2020) и др.

Анна Гедымин читает стихи тихо, но эта тихая стихотворная речь оглушает душу, удивляя точностью звуков и резонансами смыслов. Традиционная поэтика в лучшем изводе, зовущая к ясности и остроте смысла – к акме. Как результат – академическое признание, любовь собратьев по перу и, что особенно дорого, искренняя любовь простого читателя. Завтра Анна отмечает свою круглую дату. С Анной ГЕДЫМИН побеседовала Елена СЕМЕНОВА.

– Анна, у вас официальный юбилей. Это важная веха. Кстати, позвольте сделать комплимент: на свой возраст вы точно не выглядите. Но ведь бывают в жизни значительные даты – неформальные. Есть такое выражение: «именины сердца». Когда у вас случались «именины поэзии»?

– Ну, официальное, формальное – это точно не про меня. Очень неуютно себя чувствую в такой стилистике. Другое дело – выход книжек. Это случается не так часто: за 40 с лишним лет довольно активной писанины издано 10 штук, две из которых прозаические. Но зато каждая для меня – действительно событие. После первой книги я написала стишок, где были такие слова: «Я теперь не умру! Я теперь умереть – могу!/ И поэтому – как мне сегодня живется сладко!» И это ощущение возникает каждый раз. Мол, что там будет дальше – неизвестно. Пусть даже ничего не будет, но сегодня – ай да Пушкин, ай да сукин сын! Выход каждой книги я и отмечаю как настоящий день рождения. Это повод встретиться с друзьями, с читателями, провести презентации. А юбилей – что? Еще и книжка новая не готова (прозаическая выходила в 2017 году, стихотворная – в 2019-м) …

– Вы, не будем скромничать, признанный, известный поэт, увенчанный премиями. А чувствуете ли вы внимание обычных рядовых читателей? Я имею в виду не лайки на Facebook и комменты вроде «Чудесно!», «Божественно!», а что-то более индивидуальное.

– Вообще-то так называемые рядовые читатели – главные для меня, ведь они интересуются поэзией не по роду деятельности (как те же критики, литературоведы, собратья-стихотворцы), а по любви. И это уже vox pópuli vox Déi, высшая оценка. Они понятия не имеют, в моде сейчас поэзия или нет. Просто приходят на выступления, покупают книжки, цитируют стихи в Сети. Одни знают меня с первых публикаций, еще с 80-х годов прошлого века, и даже помнят что-то наизусть. Другие прочитали совсем недавно. Как-то на пляже ко мне подошли бабушка и внучка из Минска – обе мои читательницы, узнали по фотографии. А еще есть в моей жизни такой повторяющийся анекдотический сюжет, когда немолодой человек, внешне чуть ли не старше меня, вдруг говорит, что любит мои стихи с детства.

Курьезного вообще случается много. Например, однажды перед началом выступления в московском вузе к нам, приглашенным стихотворцам, подошел первокурсник и сообщил, что современная поэзия слова доброго не заслуживает, разве что отдельные исключения. И для примера прочитал четверостишие «Про верблюда», заявив: «Вот как надо писать – не нудно, не заумно, а коротко и ясно!» Когда он узнал, что автор – я, последовала уморительная немая сцена. А то вдруг получаю крик души из провинции: «Я пишу верлибры, но никто не верит, что это стихи. Однажды меня даже побили. Пожалуйста, приезжайте и разберитесь!» Вот такое постоянное, животрепещущее взаимодействие.

– Ваша поэзия глубоко патриотична, причем патриотизм этот болевой, неподдельный. Какими книгами/жизненными событиями/впечатлениями он подпитывается?

– Никогда не думала о себе в таких выражениях. Просто люблю свою семью, своих родственников, в том числе покойных. А история нашей семьи, драматичная, страшная, прочно вплетена в историю страны.

Я поповская правнучка –

и княжна,

На конюшне прапрадед

мой был запорот…

Так – о боже! –

что чувствовать я должна,

Если снится мне: красные

входят в город?..

Среди моих родственников были успешные советские врачи и ученые – и враги народа (из-за дворянского происхождения). О трагедии нашей семьи писал Лев Александрович Аннинский. И есть даже запись, где он наизусть читает стихотворение «Красные входят в город». Мой дед, мамин отец, погиб под Сталинградом.

Со старой фотографии

Мой дед в саду,

не сняв буденовку,

Худющий, но в плечах не мал,

Грызет незрелую антоновку...

Он дедом никогда не стал.

А сын заставил за себя поволноваться, когда непросто и болезненно взрослел.

Я буду кем скажешь:

Пекарем и строителем,

Учительницей и медсестрой –

Я все могу, добрый Боже.

Только прости и помилуй

Самых запутавшихся

и беззащитных на свете!

Ополченцы и менеджеры,

И демонстранты,

И болельщики тоже –

Это все

Наши дети…

Я люблю Арбат своего детства и вообще Москву – и прежнюю, и нынешнюю. Маленькие провинциальные города люблю. Природу средней полосы, все эти речушки, перелески. Небо наше неяркое. Это все есть в стихах. Вот вам и патриотизм.

– В основе всей вашей поэзии и прозы – любовь. Ваши стихи о цельны и органичны. А вот как вы относитесь, условно говоря, к «эстетике зла», когда художественное впечатление создается с помощью безобразных образов? И какое, по вашему мнению, у вас самое «злое» стихотворение?

– Любование злом мне совсем не свойственно. У меня даже нечистая сила (в «Азбуке веселой нечисти») не злая, а незадачливая и смешная. Но противопоставление зла и добра неизбежно в каждой жизни, а значит, и в творчестве. Другое дело, что ты понимаешь под злом. Для меня это однозначно смерть близких людей. Когда ты уже ничего не можешь изменить. И задыхаешься от беспомощности и отчаяния. В последние годы эта тема появляется в моих стихах довольно часто. Уж очень много потерь. И, конечно, общая интонация стихов изменилась, стала глуше. Кому-то она даже нравится, кажется новой краской. Но все же, надеюсь, это не навсегда. Уже начинают пробиваться другие ноты. Ну и – пример страшного, безысходного (и в этом смысле – злого) моего стихотворения:

Сороковины

Горечь моя, кареглазка моя,

Черные зеркала…

Мама была неласковая,

Но уж какая была.

Не делилась надеждою,

Не дарила тепла.

Лишь в смерти сделалась

нежною –

За собой позвала.

…Свет над гулкой

бесснежностью,

Лепесток, соловей…

Запоздалою нежностью

Упиваюсь твоей.

Окликаю по имени,

Оскользаюсь на льду…

Только все же прости меня –

Дальше я не пойду.

– Вы активно работаете в литературной среде: ведете мастер-классы, участвуете в жюри поэтических конкурсов, много читаете современных, в том числе молодых, поэтов. Кто сегодня в числе ваших фаворитов? Сформировался ли у вас как у поэтической мэтрессы (никакой иронии!) круг учеников?

– Общение с себе подобными, то есть со стихотворцами разных поколений, эстетических и стилистических пристрастий, для меня совершенно необходимо. Просто чтобы оставаться в курсе происходящего в поэзии. Она ведь очень быстро меняется, развивается. Без импульсов извне начинаешь закисать, появляется ощущение, что стихи пропахли нафталином. Поэтому с удовольствием соглашаюсь поучаствовать в фестивале, провести мастер-класс, составить альманах. За последние лет десять составила по несколько выпусков альманахов «День поэзии», «Год поэзии», «Паровозъ», подготовила некоторое количество подборок для журнала «Юность», вела поэтические семинары на Волошинском фестивале в Коктебеле, на фестивале «КУБ» в Красноярске, на Бельмасовском фестивале в Ленинске-Кузнецком, на форуме русскоязычных писателей в Алма-Ате. Еще была интерактивная телепередача «Вечерние стихи», где я выступала в качестве «дежурного критика». Сейчас продолжаю судить Чемпионат и Кубок Балтии по русской поэзии. И это лишь наиболее масштабные проекты.

Вот имена талантливых молодых поэтов, которых я открыла для себя в самое последнее время: Михаил Рантович (Новосибирск), Ирина Надирова (Ленинск-Кузнецкий), Оксана Горошкина (Красноярск), Софья Оршатник (Москва), Юлия Сычева (Кемерово), Мария Берестова (Мыски Кемеровской области), Аман Рахметов (Шымкент), Виктория Русакова, Ирина Гумыркина (Алма-Ата). Но это, конечно, никакие не ученики. Чтобы появлялись ученики, надо либо вести какой-то постоянный семинар, либо иметь особый, наставнический склад характера. А у меня – ни того, ни другого. Во всяком случае, пока. Но жизнь так непредсказуема…

– Вопрос к вам как к детскому писателю. Какие детские книги – ваши любимые и почему? Какие герои детских книжек вам наиболее близки?

– У меня с детскими книжками как-то странно получилось. В детстве я их не особенно жаловала. Первой самостоятельно прочитанной книгой был диккенсовский «Дэвид Копперфильд», после которого я навсегда полюбила толстые книги – с их сладковатым запахом, особым шелестом страниц… Значительно позже, уже студенткой, открыла для себя муми-троллей Туве Янссон. Это и до сих пор одна из моих «книжек на ночь». Наверное, ощущение уютного мира, наполненного разнообразными характерами, непохожими и независимыми, но гармонично друг друга дополняющими, для меня и есть идиллия. Потом, еще до рождения сына, я вдруг написала свою «Азбуку веселой нечисти». Видимо, она была навеяна «Вредными советами» Григория Остера. Эта озорная, немного разухабистая стилистика тогда буквально витала в воздухе. А повесть о детстве «Я, Чижик, торжественно обещаю…», конечно, по форме напоминает «Денискины рассказы» Виктора Драгунского. Только там речь о мальчишках, а у меня – о девчонках-подружках. Ну а когда родился сын, я вместе с ним погрузилась в «Гарри Поттера». Причем книги Джоан Роулинг выходили как раз по мере взросления Данилы. И я с восхищением наблюдала, как же точно они подходят для каждого его возраста. Грандиозная, по-моему, эпопея!

– На ваши стихи пишут песни. Как вы это воспринимаете?

– С композиторами – прямо беда. Из-за того, что мои стихи достаточно просты по форме, они всегда привлекали разного рода песенников. В ответ я терпеливо объясняла, что не все стихи подходят для песен. Ну, разные они бывают! В моих важна собственная интонация, неслучайная, можно сказать – выстраданная, которая от музыкального сопровождения только проигрывает. Так я отказала довольно многим композиторам, в том числе известным. Например, Марку Минкову. Мне тогда лет двадцать было, он очень удивился моей строптивости.

Но раньше композиторы хоть спрашивали разрешения использовать твои стихи. А теперь – просто берут из Сети. И я временами натыкаюсь на чудовищные песни. Один бард слепил два стихотворения, не совпадающих ни по смыслу, ни по размеру. Другой поет каким-то специальным скрежещущим голосом, как несмазанная телега. А у меня, между прочим, абсолютный музыкальный слух и нервы не железные!

Или вдруг случайно узнаю, что несколько консерваторских барышень сочинили на мои стихи романсы и исполняют на концертах. Так мало того, что музыка совершенно не соответствует содержанию, но и сами тексты «подправлены» по вкусу композиторш! И никак воздействовать на это невозможно! Я наводила справки, какая у автора стихов есть юридическая защита. Никакой! Авторское право не работает.

Да еще эти горе-композиторы уверены, что популяризируют мои стихи! Вот скажите, как могут что-то популяризировать плохие песни?!

Чтобы композитор совпал с тобой по настрою, энергетике, должно произойти чудо. И в моей жизни это однажды случилось. Позвонила сотрудница небольшой московской библиотеки Елена Нефедова, пригласила выступить перед читателями, а потом села за рояль и спела мое очень непростое по ритму стихотворение. И я была буквально очарована ее глубоким голосом и музыкальностью. С тех пор Елена не раз участвовала в моих вечерах.

– Где пройдет ваш юбилейный вечер?

– Планировалось даже несколько вечеров. И первый из них – в моем любимом Санкт-Петербурге, на фестивале «Петербургские мосты», который по случайному совпадению должен был открыться 30 июля. Но из-за коронавируса он перенесен. Теперь ничего не загадываю. Предполагалось еще несколько поездок, а закончиться празднование должно было в Москве, в театральном зале Булгаковского дома…

– Какое стихотворение лучше других передает ваше юбилейное настроение?

* * *

Спасибо, судьба, за нежданную милость –

Что счастье ко мне так рвалось и ломилось,

Так жадно меня умоляло о встрече,

Что я наконец-то устала перечить.

Как будто очистилась жизнь от коросты,

Как будто сбылись новогодние тосты

И бродит душа по расцветшему раю...

Я знаю теперь, что я многое знаю!

Я знаю, что прошлое было кошмаром,

Что счастье дается случайно и даром –

И лучшим, и худшим, и средней руки,

Всему, что твердили мне, вопреки.