Скрыт на Балтике легкий след

22 июня строки поэмы Юрия Инге «Война началась» прозвучали вслед за обращением Молотова о нападении фашистской Германии на Советский Союз.  Виктор Корецкий. Плакат «Если завтра война...». 1938 © РИА Новости

В августе 1941 года ленинградский поэт, прозаик Елена Вечтомова спешила по солнечному Невскому проспекту радостная. Из боевого морского похода должен был возвратиться муж – писатель, поэт Юрий Инге. На пути встречались знакомые, уже знавшие обо всем, что случилось в водах Балтийского моря. Никто не посмел сказать о том, что ее любимый человек уже никогда не вернется… В тот же день она узнала, что Юрий Инге погиб 28 августа во время крупнейшего маневра – трагической передислокации Балтийского флота из Таллина в Ленинград. Позже историки назовут его Таллинским прорывом. Елена Вечтомова с мамой и двухлетним сыном пережила в Ленинграде все дни осады. Ей пришлось работать за двоих, и она многое сделала для сохранения памяти мужа, геройски ушедшего из жизни в неполные 36. Недавно была памятная дата – 80 лет со дня гибели. С внучкой Юрия Инге и Елены Вечтомовой Марией ИНГЕ-ВЕЧТОМОВОЙ побеседовала Елена СКОРОДУМОВА.

– Мария Сергеевна, как Юрий Инге оказался участником операции «Таллинский прорыв»?

– Балтийский флот в то время базировался в Таллине. Редакция газеты «Красный Балтийский флот», в которой Юрий Инге работал военным корреспондентом, находилась на ледоколе «Кришьянис Валдемарс». В начале августа 1941 года город оказался отрезанным от основных сил Советской армии. Наша страна могла лишиться флота на Балтике, и тогда Ленинград остался бы без защиты с моря. Это могло стать катастрофой, и 27 августа 1941 года началась эвакуация основных сил Балтийского флота, войск 10-го стрелкового корпуса из Таллина в Кронштадт. Из Таллина вышли 225 судов, из них 151 военные. По разным данным, на них было от 20 тысяч до 40 тысяч человек. Вышли в путь 28 августа. Он был невероятно тяжелым: наш флот фактически беспрестанно атаковали и с земли, и с воздуха. Немцы успели еще и поставить множественные минные заграждения. Трудно даже представить, что там творилось. Корабли подрывались, торпедировались и уничтожались в считаные минуты. Уцелевшие экипажи спасали товарищей с тонущих кораблей. До конечной цели – Кронштадта не смогли дойти 62 судна. Погибли 15 тысяч человек. Цена эвакуации оказалась очень высокой, но задача была выполнена. Ледокол «Кришьянис Валдемарс» из похода не пришел: пытаясь уйти от обстрела, подорвался на рогатой мине и быстро пошел на дно. Перед этим наткнулось на мину судно «Вирония», и с ледокола туда были отправлены спасательные средства. На «Кришьянисе Валдемарсе» спаслись единицы. Как только стало известно о случившемся, Елена Вечтомова сразу побежала в редакцию – очень надеялась, что ее муж не погиб. Говорили, что кого-то удалось подобрать в море и спасенные находились на островах, в Кронштадте. Редактор газеты начал расспрашивать спасшегося старшину, и тот, не зная о том, кто находится в редакции, рассказал: «Я видел Инге почти до самого конца. Он сказал мне, что плохо плавает, ну я, конечно, ответил, что поплыву за шлюпкой, оглянулся – его уже накрыла волна». Елена Вечтомова помчалась к поэту Николаю Брауну, который чудом выжил. И он рассказал, что стоял на мостике рядом с Юрием. Юрий помогал женщинам в те считаные секунды, что судно оставалось на плаву… Вместе с Юрием Инге погибли 24 сотрудника редакции. А письма Елене Вечтомовой от мужа продолжали приходить из Таллина в осажденный Ленинград еще долго…

– Гибель мужа, стремительное наступление немцев, множество слухов, неизвестность, блокада… Елена Андреевна могла с мамой и сыном уехать из города, но было принято нелегкое решение остаться…

– Осталась, потому что не смогла бросить город. Позже писала: «С гибелью Юрия исчезла какая-то часть меня. Всем потерявшим в проклятой войне самых близких, самых дорогих, нужно было жить за двоих». Поэтому «трудились, стремясь не посрамить имени ленинградцев». В блокадном Ленинграде писателей оставалось немного, бабушка окунулась в работу с головой: делала передачи для радиохроники, заменившей печатные газеты и журналы, писала для радиофронтовой газеты, выполняла поручения Политуправления Балтийского флота: занималась листовками, реляциями. Ее стихи постоянно звучали на радио, поддерживали жителей города. «Если мы выживем, – писала в дневнике, – нужно сохранить то, что записываю. Это будет главным». Осенью 1941 года готовился поэтический сборник «Молодежь Ленинграда». Ольга Берггольц, один из его составителей, знала о гибели Инге, понимала состояние Елены. И Ольга Федоровна сказала ей: «Вот ты и должна написать об этом». Написанные стихи вошли в альманах «Молодежь Ленинграда»:

Нет тебя. И огнем и дымом

Скрыт на Балтике легкий след.

Как мне жить, если неистребимо,

Невозвратно, непоправимо

Навсегда и навек – нет.

Как и многие ленинградцы, бабушка ощущала вину перед сыном Сережей из-за того, что не эвакуировала его из блокадного Ленинграда. И самой большой наградой за все немыслимые испытания в те годы прозвучали слова сына на юбилейном вечере, посвященном Юрию Инге. Он сказал, что благодарен матери, потому что этим приобщился к судьбе отца и через него – к судьбе всего народа. Юрий Инге очень хотел пусть нелегкой, но настоящей судьбы для сына.

– И ваш папа, Сергей Инге-Вечтомов, оправдал надежды – стал ученым с мировым именем, выдающимся генетиком, академиком Российской академии наук, автором сотен научных работ…

– Сергей Юрьевич, (а по паспорту Георгиевич, ведь в 1914 году его отца Эриха перекрестили в православие именем Георгий) унаследовал многие черты характера родителей. Его немецкая пунктуальность – от отца, знание литературы – от матери. Умение работать с источниками, удивительное чувство юмора, кругозор – от обоих. Ему 82 года, он продолжает заниматься наукой.

– А как встретились ваши дедушка с бабушкой?

– Это было в 1930 году. Они познакомились в редакции журнала «Резец» (это будущий журнал «Ленинград»), где существовала известная литературная студия и где любили собираться молодые поэты, писатели. В конце 20-х годов Елена Вечтомова переехала в Ленинград из Перми, где, к слову, на его лекциях встречалась с Владимиром Маяковским, получила от него творческое напутствие. Она только окончила историко-филологический факультет Ленинградского университета в одной бригаде с Ольгой Берггольц и Николаем Молчановым, вела при редакции литературные консультации, сотрудничала с журналами «Чиж» и «Ёж». Юрий Инге готовил к печати первую книгу стихов «Эпоха», много печатался в «Резце» и других изданиях. Юрий и Елена находились в самой гуще литературной жизни города. Вскоре после знакомства они вместе поехали в творческую поездку по России, и тогда в ее дневнике появилась запись: «Ах, если бы жизнь шла так, как начинается!» Началом союза бабушка считала День печати, который отмечался в стране 5 мая. А через много лет в своем эссе она писала: «Мы были очень разными. Когда мы поженились, одинаковым у нас был только цвет глаз и цвет волос. Но мы с полувзгляда, не то, что с полуслова, понимали друг друга. Думали одинаково, требовательны к себе были одинаково. А встречались всегда так, словно не виделись год. Не могли наговориться». Когда поженились, жить было негде. Какое-то время приходилось даже ночевать в редакции журнала «Резец» – их пускал участливый вахтер, симпатизировавший молодой семье. Потом по распоряжению Сергея Кирова им была выделена комната, а в конце 1930-х годов переехали в знаменитый Писательский дом на канале Грибоедова. Юрий – мужественный, статный, Елена – хрупкая, изящная. Они называли друг друга Юркой и Лялькой. Умели жить, не замечая трудностей. Бабушка вспоминала, как однажды весной ехали в трамвае. Увидели девушку, продающую фиалки. Первые! Юрий на ходу спрыгнул с трамвая, купил букетик, догнал трамвай, вскочил на площадку и вручил весенние цветы бабушке. Все это было в его духе – порывистость, легкость. Они очень любили «тематические прогулки». То шли к Черной речке на место дуэли Пушкина. До войны это была окраина. Или разыскивали дом Раскольникова. Или Пиковой дамы. Но по большей части это были места не литературные – искали, где была стачка, куда выходили демонстранты, где стояли декабристы, ведь на том месте разросся Александровский сад – у Адмиралтейства. Обсуждали, где собирались демонстранты у Казанского собора. Ездили на Аптекарский остров.

– Двум творческим личностям легко было уживаться?

– Ответ, наверное, нужно искать в их стихах, наполненных безграничной любовью друг к другу. Это была как бы многолетняя перекличка в их творчестве:

Я думал, что тебя узнаю

По заповедному кольцу,

Но понял – ты совсем иная,

Сойдясь с тобой лицом к лицу.

И строки Елены Вечтомовой:

Мне в друзья набивались разные,

Но пришелся один из ста.

Я высокого, сероглазого

Отыскала себе под стать…

Они оба были очень сильные. Неслучайно после замужества Елена Андреевна взяла двойную фамилию Инге-Вечтомова. Бабушка родилась в семье священнослужителей и врачей. Один из ее дедов-священников был отлучен от Православной церкви за то, что отслужил панихиду по невинно убиенным 9 января 1905 года – в Кровавое воскресенье. Посчитали, что он сеет революционные настроения среди прихожан. Отец Юрия служил таможенником в торговом порту Санкт-Петербурга. В 1916 году их семья перебралась на берег Черного моря – в Симферополь, где сегодня есть улица Юрия Инге. В Симферополе Юрий Инге учился в гимназии у будущего писателя, драматурга Константина Тренева, творческое отношение к знаниям – от него. Когда Юрию было 15 лет, от сыпного тифа умер отец. Мама тяжело болела. Юрий стал опорой для мамы, сестры и новорожденного брата. И кормильцем семьи. В 1920 году вернулись в голодный Петроград – как он потом писал, «и куда мне было деться, только что отца похоронив…». Мечтал о море, но из-за слабых легких на морскую службу попасть не мог. Сначала трудился рассыльным в пекарне, потом чернорабочим во дворе завода «Красный треугольник». Позже – лифтером грузового лифта в цехе, затем получил специальность резинщика. И успевал много читать, заниматься в библиотеках, сидеть в архивах, писать. Позже его выбрали секретарем литературной группы «Резец».

– Им было отпущено 10 довоенных лет, и они успели сделать так много!

– В 1930-е годы два поэта жили общей жизнью со страной, работали корреспондентами газет и журналов, колесили по огромной стране, без устали выполняя редакционные задания и пополняя запас впечатлений и вдохновения для новых стихов. Их тянуло, как говорила бабушка, «в самые горячие места». У них выходили поэтические книги, в их стихах – дыхание времени. У Юрия Инге к 35 годам вышло в свет несколько повестей, рассказов, множество очерков и восемь книг стихов. Они дают представление об эпохе, о жизни, которой мы можем теперь коснуться только с помощью архивов и книг. Может быть, кому-то произведения могут показаться устаревшими, тематика – далекой. Но это наша история. В некоторых стихах Инге есть воспевание революционной романтики, каковой она была изначально. Он глубоко знал историю, в особенности историю революций. Многие его стихи посвящены морю и военно-морской героике. А его лирика пронизана особым светом. Ему многое было по плечу. Однажды взялся сделать для Ленинградского радио передачу о французской музыкальной комедии и написать для нее русский текст. Считалось, что иностранными языками он не владеет. Но обложился словарями, перевел пьесу, написал русские стихи. Передача имела большой успех!

– В 1940 году, когда началась Финская война, Юрий Инге и Елена Вечтомова стали военными корреспондентами…

– Не раз бывали на передовой и очень, очень много писали. Может быть, поэтому Юрий Инге ощущал войну острее, глубже? По заданию Ленинградского радиокомитета в начале июня 1941 года он написал поэму «Война началась». И 22 июня его строки «Получена первая сводка… Товарищ! Война началась!» прозвучали по ленинградскому радио вслед за обращением Молотова о нападении фашистской Германии на Советский Союз. Поэму транслировали несколько раз. В течение всей войны его стихи разбрасывали с самолета, как листовки. Его стихи и фельетоны печатались в листовках и плакатах-приложениях к газете «Красный Балтийский флот», были расклеены по всему Таллину. Неслучайно, когда были открыты архивы, стало известно, что поэт Инге входил в число личных врагов Гитлера. В мае 1945 года, когда Знамя Победы уже реяло над Рейхстагом, в Берлине появился «Боевой листок» с его стихами. Чуть переделанные и без подписи, они приведены в сборнике «Журналисты на войне»:

Года пролетят, мы состаримся с ними,

Но слава солдата – она на века,

И счастлив я тем, что прочтут мое имя

Средь выцветших строк «Боевого листка».

– Бабушка рассказывала вам о себе?

– Она дружила со многими известными литераторами – Ольгой Берггольц, Александром Фадеевым, Михаилом Слонимским, Николаем Тихоновым, Всеволодом Азаровым, Виктором Мануйловым, Семеном Гейченко. Но никогда не выпячивала замечательные стороны своей жизни. Долгое время я не подозревала, сколь уникальны наши соседи по Писательскому дому, в котором мы жили. Бабушка не очень любила вспоминать. Но с детства я понимала, как важно, что в Стрельне, на родине дедушки, есть библиотека его имени. Потом по инициативе директора этой библиотеки Нины Симоновой и Елены Вечтомовой был организован Музей Юрия Инге, которому долгие годы отдавалось много сил. Однажды она сказала: «Должна была погибнуть я, Юрка для литературы значит гораздо больше…» Бабушка часто брала меня с собой на встречи. Как шутила моя мама, «водила гулять по редакциям». Когда училась во втором классе, Елену Вечтомову пригласили в школу на праздник, посвященный Дню Победы. И там я услышала о пионерских дружинах, которым были присвоены имена бабушки и дедушки. Она начала рассказывать о дедушке, и я как будто услышала все в первый раз. Очень запомнился вечер, посвященный 65-летию со дня рождения Юрия Инге. Шел 1975 год, мне было 10 лет. Вечер проходил в знаменитом Доме писателей на улице Воинова, где когда-то требовали раскаяния от Михаила Зощенко, клеймили арестованного Николая Заболоцкого, открещивались от Даниила Хармса. И вот праздничный вечер, в роскошном Белом зале собрались известные люди Ленинграда, литераторы, звучали стихи Юрия Инге. И я ощущала гордость!

– Какой главный завет Елена Андреевна оставила внукам?

– Изучать, помнить, хранить. В этом году исполняется 80 лет с момента Таллинского прорыва, но в этой странице истории до сих пор есть много неизвестного. Для меня важно хранить память не только об Инге, но и о других погибших. Мы ведем большую работу в этом направлении. Сейчас готовим второе издание книги по Таллинскому прорыву. Еще работаем над воспоминаниями участников тех событий, надеемся, что будет издана книга.