Борис Степанов Карл Аймермахер. Знак. Текст. Культура / Вступит. ст. В.Н. Топорова. - М.: РГГУ, 2001, 394 с. ("Труды Института европейских культур").
Широкое общественное признание отечественной семиотической традиции вместе с радостями обретения принесло и проблемы, характерные для ситуаций погружения знания в систему массового воспроизводства. Процесс восстановления исторической справедливости обнаружил и вполне реальную опасность "музеефикации" московско-тартуского наследия, растворения его в той волне эклектики, которая захлестывает сегодня отечественное гуманитарное знание. Противоядиями в этой ситуации могли бы стать инъекции историзма и прививки методологической рефлексии. В ряду статей и книг, осуществляющих такую профилактику "сакрализации" и "профанации" семиотики, должен занять достойное место и сборник статей немецкого исследователя Карла Аймермахера, вышедший в серии "Знак. Текст. Культура". Синие тени, чьи неясные очертания стелются на ее обложке, могли бы, вероятно, символизировать те сумерки семиотики, в которых начинает свой историко-методологический полет Сова Минервы.
Проблемы семиотики в книге профессора Аймермахера осмысляются преимущественно на материале литературоведения. Тем самым подкрепляется некоторая "литературоцентричность" серии изданий ИЕК, в которой уже вышли работы Л.Д. Гудкова, Б.В. Дубина, В.Страды по социологии литературы и С.Н. Зенкина - по теории литературы.
Карл Аймермахер верен исходным для семиотического проекта принципам строго научного исследования явлений культуры. Движение "изнутри" строгой семиотики реализуется в попытках выявить эвристический потенциал таких семиотических конструкций, как "модель" ("модель мира"), "язык-объект" и "метаязык" и т.д. Эти попытки не только позволяют вновь ощутить своеобразие и своего рода плотность семиотического языка. Они интересны и потому, что дают представление о немецком восприятии теоретических построений московско-тартуской семиотики, судьбы которых в западной науке, как известно, складываются совсем непросто, - прекрасный материал для сопоставления отечественной семиотической традиции и западных.
Другой не менее важной особенностью авторского подхода является бдительность по отношению к возможностям познания и границам между различными методами. В семиотической интерпретации за границами познавательных возможностей оказываются "остаточный хаос", "шумовой остаток", существенные издержки перевода языка искусства на язык науки - из этой непереводимости, в частности, и вытекает значимость понятия "модель" для семиотики. Таким образом, раскрывается эффективность семиотического подхода не только для получения знания, но также и для отделения знания от незнания, для корректного соединения "элементарных" и "сложных" структур, аналитических исследований и синтетических построений. Значимость темы познавательных границ воплощается в стремлении автора всякий раз охватить единым взглядом сложный ландшафт исследовательского пространства, показать взаимодополнительность различных познавательных костылей, компенсирующую беспомощность каждого из них в отдельности.
Методологический пафос явственно сказывается и в той части книги, которая посвящена истории семиотического движения. Воссоздаваемая здесь история - это прежде всего история концептуальная. То есть возникает возможность не только уловить существо основных этапов теоретического оформления семиотики и оценить вклад в ее становление отцов-основателей - Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, В.В. Иванова, но и понять, какие процессы и интеллектуальные инновации позволили семиотике занять центральное место в исследованиях культуры и сыграть важную роль в интеграции гуманитарных наук.
Работы Карла Аймермахера основаны на многолетнем опыте трансляции и перевода на языки западной науки отечественной семиотической традиции. Публикацию его книги на русском можно воспринимать как интересный семиотический эксперимент - эксперимент "обратного перевода". Безусловно, это удачный способ переосмыслить и переоткрыть московско-тартускую "семиосферу" как исследовательский инструментарий, как интеллектуальное явление, как наш "неприкосновенный запас".
