Александр Владиславлев Юнгер Ф.Г. Ницше. Перевод с немецкого, вступительная статья, избранная библиография А.В. Михайловского; послесловие Г.Фигаля. - М.: Праксис, 2001, 256 с.
ФРИДРИХ Георг Юнгер (1898-1977) выпустил большое эссе о Ницше в 1949 г. в издательстве своего друга Витторио Клостерманна. В заключении книги были слова: "Настоящее сочинение - плод нового обращения к мыслям Ницше, порожденного историческим моментом. Нападки, которым он подвергался со всех сторон, пробудили во мне долго дремавшую любознательность". Нет нужды говорить, о каких нападках идет речь. И то, что именно Ницше был той фигурой, к которой обращалась немецкая мысль в исторической ситуации 30-40-х гг., также не вызывает сомнений.
Возвращению к Ницше предшествовала долгая подготовка почвы. Важно было сменить зрение, обрести дистанцию и новый опыт. В 30-х гг. выходят первые сборники стихов и эссе "О комическом", в 40-х гг. - эссе "Греческие боги", "Титаны" и главная философская книга "Совершенство техники". В то время когда весь мир истощается в грандиозной войне, Юнгер фиксирует рост механизации человека, вызванный планетарной техникой, которая организует и подчиняет себе мировые ресурсы. Теперь голос Ницше звучит как никогда отчетливо, и теперь Юнгер пробует поставить/найти диагноз и обнаружить пути спасения/исцеления от недуга нигилизма.
Из последнего сочинения Ницше Юнгер извлекает "основное заключение": "┘Нигилизм захватил все, проник всюду, даже в самого Ницше, который является "последним совершенным нигилистом Европы", оставившим, однако, нигилизм позади себя┘ Какова ситуация сегодня, спустя шестьдесят лет после того, как была задумана "Воля к власти"?.. Катастрофа, которую Ницше ощущал уже в то время, которую он чувствовал всеми своими членами, всеми своими фибрами, наступила. Началась эра мировых войн, борьба за господство над землей, и мы находимся в ее эпицентре. Вместе с тем изменилась историческая ситуация, пришло время новой топографии мысли".
В эссе есть допущения, кажущиеся весьма странными современным знатокам Ницше. В самом деле, можно ли называть "Волю к власти" одной из трех главных книг наряду с "Рождением трагедии" и "Заратустрой"? Здесь видны исторические границы работы, увидевшей свет раньше изданий Шлехты (ввело требование хронологического порядка) и Колли-Монтинари ("Критическое издание" объединило фрагменты, наброски и планы осени 1885 - января 1889 г.). Впрочем, не менее очевидно, что наличие филологически классифицированных "Фрагментов из наследия" не имеет прямого отношения к философскому осмыслению творчества позднего Ницше в ситуации современной эпохи.
"Сам нигилизм - это воля к власти┘ Западноевропейский нигилизм в целом - это не признак изнеможения, но┘ наиболее деятельная и энергичная форма воли к власти, наиболее разрушительная из тех, что когда-либо запускались и запускаются в действие, ибо нигилизм не позади нас, но мы находимся внутри него. Однако в то же время мы заняты работой по его преодолению. Мы находим вспомогательные средства против него. Мы исцеляем себя посреди уничтожения. И катастрофы подталкивают нас вперед".
Ответ на вопрос, как исцелиться, дает идея вечного возвращения и "киклического времени" (против линейного времени прогресса). Греческая мифология прообразует технический мир XX в. в фигурах титанов - покровителей рабочих, повелителей стихий: Прометей разрывает круг становления и выступает провозвестником нового. Заступника же возвращения Юнгер вновь находит с помощью Ницше в фигуре возвращающегося бога Диониса. Но теперь становится заметна глубокая раздвоенность, "кентавричность" Ницше. Воспевая Диониса, он все же остается в плену механического времени, образа вечно вращающегося колеса. Он проходит мимо циклического и ритмического возвращения. А дионисийский опыт - прежде всего опыт превращения и обращения к полноте и избытку. Этот первичный опыт есть в поэзии Гельдерлина, которой, как и теме вечного возвращения, также посвящена одна из глав книги.
Как хороший поэт и писатель, Юнгер ждал от Ницше не только сейсмографических показаний, но и надеялся узнать новые пути в языке. И такое ожидание было не случайно для будущего автора книг "Ритм и язык в немецком стихосложении" и "Язык и мышление". Ницше показывает, как нужно слушать (фрагмент о языке из главы "Заратустра"). "Вся острота и проникновенность его прозы связаны с тем, что он новым способом рационализирует предложение. Он добивается этого уже одной прихотливостью пунктуации... Он движется в языке, как саламандра, и оставляет в нем светящиеся огненные следы духа. Яркость, блеск, прозрачность, легкость - вот то, к чему он стремится".
Прозрачность и легкость, грациозность и волшебство стиля - черты, отличающие поэзию и прозу самого Юнгера, который, как и его герой, не уставал говорить о богатстве и избытке человека, живущего в скудости и нужде.
