Владимир Климов
Юрий Игнатенко. Распахнутый интим. Откровения инфляции чувств. – М.: ПКЦ Альтекс, 2009. – 132 с.
Пора наконец понять, поэзия текста, книги – далеко не вся поэзия. Поэзия звука, речи – это другая поэзия, принципиально отличная по всем статьям (пардон – по всем статям).
Есть поэзия канона, кокона, клетки из обложек, куда загнаны строчки гербариями засушенных рифм, букв и проч. И есть поэзия, где книга – не плоскостью, а площадью, звуком, разливанным во всем пространстве, видимом очам, простерта и парит.
Книжная версия для уличного поэта (лицедея, артиста, клоунa, чтеца) – как пьеса для театра (режиссера, актера). Объект преображения, а не обожания. Книга – начало, искусство на вырост, а не итог...
Понять, что есть принципиальная разница меж Поэзией и Поэзией... Что глубинен смысл их дуэта-дуэли, где борьба эстрадных поэтов и тихих лириков – лишь частный случай, а не эстет-бомба 60-х годов ХХ века... Понять все это мне помогла манифестационная «Исповедь» ваганта Архипиита Кельнского – еще двухвековой давности (перевод Льва Гинзбурга):
Существуют на земле
всякие поэты:
те залезли, что кроты,
в норы-кабинеты.
Как убийственно скучны
их стихи-обеты,
их молитвы, что огнем
чувства не согреты.
Этим книжникам претит
ярость поединка,
гомон уличной толпы,
гул и гогот рынка:
жизнь для этих мудрецов –
узкая тропинка.
И таится в их стихах
пресная начинка...
С первых же строк сквозь музыку древнего Архипиита прорезывались скулы другого поэта. Облик, стать, нрав, позиция нашего современника – Юрия Игнатенко...
Оказалось, бродячий уличный поэт – дотопал, добродил, добрел до наших дней...
Невозможно отнять у Юрия его главную Книгу – Архиартистический Арбат, который он более 25 лет осваивал, охаживал своими шагов саженями – гроздьями рифм, рифами метафор, агрессивной контактностью... Общий уличный стаж 47 лет.
Озолоти его пожизненными избыточными гонорарами – Юрия Игнатенко не купишь. Он все разно будет рваться – туда: в ночь, в дождь, в риск ножевых «гонораров»... В гомон рынка, в ярость поединка. В вихри лиц и судеб...
Он как Поэт – больше собственного текста, не равновелик его – Текста – телесной яви...
Интересный вопрос – почему же некоторая часть поэтов, когда возникла печать, тиражность (то есть – комфорт доносимости стихов до читателей) – не угомонилась, от гомона отворотясь, не ушла в книгу с концами, считая оную лишь прикладным сегментом своего творческого поведения...
Да потому, что зритель, живой контакт с ним – поэту важнее читательской тихости...
Да потому еще, что Поэзии этих Авторов не менее рифм и образов важен Голос, его тембр, жест, интонация, пауза, ритм произнесения слов, наконец. Те, кто только читал Юрины стихи, ничего про нее, его Поэзию, не знает...
Те же, кто наблюдал и слышал его действия стихом – поражались магии и энергетике воздействия... Его импровизационному духу (важнейшая часть всей площадной культуры!..).
Стихи преображались плотью, полнились кровью, расцветали избыточной эмоциональностью... И динамизмом поединка со своими слушателями (читателям).
Юрий Игнатенко – ходячая иллюстрация к теориям великолепного Поля Валери, который отмечал, что бессмысленно обучать поэзии, не обучая ее воплощению в голосе. Поэзия – по Валери – это «Голос в действии», а не в литерах, комфортно обитающих под зонтиком обложек.
А Михаил Бахтин (очень своенеобычный философ!) утверждал, что в лирике, как нигде в слове, необходим момент максимального вовлечения в стих самого творца, почти до физиологического участия в этом тела, нервов, мозга, крови...
Из всех этих максим – очень странных, кажущихся радикальными и сейчас, – сочится дух действований Юрия Игнатенко, площадного его творчества. Я не говорю здесь о качестве стиха и жизни (это другая тема!) – я о природе Дара и алгоритме творческого поведения...
Абсолютно уникальна миссия площадного поэта еще и в том, чтоб расширять аудиторию стиха... (и зрительскую, и читательскую)... Напрямую – общение со случайными людьми – а для многих прохожих встреча с живым поэтом – жарптицая удача. Советуя и помогая людям, выслушивая их исповеди (большинству выговориться некому!), Юрий работает в стиле поисков Бертольта Брехта. Расширяет круг знатоков, элитаризирует толпу, превращая ее если не в любителей поэзии, то как минимум в потребителей, воспринимателей ее...
Проблемы, рассмотренные на великих теориях прошлого и на практике одного лицепоэта или поэтодея (как угодно!), – не вместимы в несколько страничек. Эта обширная область современной культуры, которая почему-то совсем забыта нашими современниками...
А житие этих идей среди нас – продолжается. И требует исторического контекста. Судя по поддержке, поэзия улиц куда более жизнестойка и жизнестройка. И футуроцентрична (то есть – будущна!). Не для прошляков (словечко от Алексея Крученых), а для будетлян (термин от Велимира Хлебникова)...
