Татьяна Кайсарова
Михаил Николаев. Пятая масть. Книга стихов.
– М.: Вест-Консалтинг, 2013. – 74 с.
Я равнозначен сам себе.
Я так удачно неудачен,
Не удручен, не однозначен,
Уже ничем не озадачен…
Жить повелителем в борьбе,
Быть победителем
не стоит.
Прошу меня не беспокоить,
Сам по себе. Сам по себе.
Однако «беспокоит» себя сам поэт… У кого, скажите, получалось это невыполнимое: «Сам по себе. Сам по себе…»?
Приведенные строчки эпатируют, тем более в наше коммуникативное время. Последняя книга Михаила Николаева отличается от четырех предыдущих – лиричных, философских – ироническим настроем. Есть ли в этом противоречие?
Только ли дело в желании автора сохранить себя в непроницаемом панцире иронии? Или это защитная реакция, нарастающее чувство тревоги перед нашим непредсказуемым будущим, в котором чувствуется некая безысходность существования здесь и сейчас.
Скорей на выход! Вечно для
народа
Так остро не хватает
кислорода!
...Остался только пульс для
марш-броска,
Да вера в бесконечность
тупика...
Или:
…Без хмеля пресно питие!
Бывает сердцу очень больно,
И пятый угол ищет боль,
И в сумасшествии невольном
Не так уж грозен алкоголь.
 |
| Гуляй, мечтай и пой, гармошка!
Антонина Ржевская. Веселая минутка. 1897. Государственная Третьяковская галерея |
Не такой уж это отстраненный юмор, дорогие читатели, – скорее своеобразные, порой горькие иронические размышления о нашей с вами жизни. Впрочем, может быть, и не стоит погружаться в недра психоанализа, тем более что фривольное предисловие автора книги к этому не располагает. Читателю, несомненно, будет интересен не только не столь далекий эпос 1991 года «О сахарном стоянии», но и давние, столь дорогие и памятные автору воспоминания о коммунальном детстве:
Где вы, прежние штаны, на
ширинке пуговки!
Раскладушка у стены,
килька, чай да бублики!
Коммуналки толчея,
праздники с соседями.
Смех и слезы в три
ручья – все
горбушки съедены!
Разговорное шитье, радость
обоюдная…
Детство дальнее мое, милое,
уютное!
Более продвинутое поколение, знакомое с теорией вхождения человечества в «зону сингулярности», заинтересуют такие строчки:
– Я верю в сингулярность
энтропии, –
подумал я и выразился вслух.
Меня забрали, дух мой
укрепили –
Ну до чего же был тяжелый
дух!
А я опять подумал
машинально
О том же самом, только
промолчал.
Насколько же милее быть
банальным!
…А сзади кто-то головой
качал…
Читатели с пониманием отнесутся к хмельной тематике стихов: «Жестяная гробница. Килька в томате», «Прерывание запоя…», и т.д. Ему будут любопытны по мироощущению и точные, можно сказать, философские, наблюдения Николаева за малозначительными событиями, выраженные столь символично.
Глубокой осенью,
по комнатам, по всем
еще не рассвело, а муха
пьяная летала.
Как сумасшедшая, по
комнатам летала
Как сумасшедшая, по
комнатам, по всем.
И вдруг исчезла. Но душа моя
похоже, угнездилась в этой
мухе.
А ведь хотел прихлопнуть.
Был не в духе.
Несовместим с законом
бытия.
Вспоминается давнее философское утверждение: «Жизнь так сложна, что смотреть на нее серьезно – просто смешно…»
