Юлий Хоменко
Александр Говорков. Краткостишия.
– М.: Библиотека журнала «Дети Ра», 2013. – 86 c.
Ну, начнем!
Так неоригинально начинается одно из самобытнейших произведений мировой литературы – андерсеновская «Снежная королева».
А потом – помните? – рассказывается про огромное разбитое зеркало, осколки которого долго летали (а то и сейчас летают) по свету.
Предположим, что в каждом осколке сохранен фрагмент того гигантского отражения, что содержало все зеркало, когда было целым. Тогда эти осколки – пазлы, беспокойно носящиеся в пространстве в поисках друг друга, в стремлении к единству.
Краткостишия Александра Говоркова – той же природы, тоже пазлы.
И хоть каждое из них в состоянии жить самостоятельной жизнью, их столкновения, сцепления или отталкивания создают ощущение присутствия какого-то превосходящего их сумму целого, которому они в совокупности принадлежат.
Зеркало – один из самых часто встречающихся «персонажей» краткостиший.
«Зеркало, грудью закрывшее тьму», «Черный квадрат» Малевича –/ это зеркало без иллюзий» – вот примеры зеркал без Зазеркалий, заставляющих отбывать срок в выделенном тебе замкнутом пространстве.
 |
| Тело так тело, пазл так пазл.
Галерея Нащокина, выставка «Адам и Ева», скульптура Вадима Сидура. Фото Елены Семеновой |
Остается или «играть/ в крестики-нолики/ на тюремной решетке» в эйфории восклицая: «Какие прозрения зреют в тюрьме!», мирясь с тем, что «луна –/ глазок надзирателя в небе» (варианты: «всевидящее око/ долларовой бумажки», «всевидящее око одиночества») или, осознав ужас положения заключенного («живу/ как елочная игрушка летом/ завернутая в пожелтевшие обрывки газеты/ в ящике от посылки», орать с пеной у рта «о, дайте, дайте, дайте наконец/ свободу самой маленькой матрешке!», завидовать тигру, который «полосат/ как совершивший побег арестант».
Но есть и другого сорта зеркала – зеркала-женщины: «... твое отражение в зеркале –/ в нем столько любви», «нерожавшая женщина/ зеркало в доме слепого», «по ночам зеркало/ словно женщина/ вспоминает лица/ своих обладателей». Женщина-зеркало дарит надежду на освобождение: «пройду наощупь сквозь тебя/ и вывернусь на свет». Женское тело складывается из все тех же пазлов-отражений: «женское тело –/ театр голограммы/ каждый кусочек/ дает представление о целом».
Сказав «женщина», русский поэт не может не сказать «Россия». Она ведь той же природы: «Россия – как голограмма/ воспроизводство империи/ даже в малейшем обрывке».
Сказав «Россия», русский поэт не может не сказать «зима»: «словно лунная пыль/ снег на землю осел –/ стала космосом русская ночь».
Она – эта снежная королева Россия – везде достанет поцелуем своего Кая, убеги он хоть в Америку: «испуганная снежинка тает на лице/ под американским зимним солнцем/ это Россия поцеловала в щеку,/ прегнувшись через северный полюс».
И, как следствие такого поцелуя: «нет, я не в одинокой бронзе/ а как сливаясь, стынут реки/ губами слипшись на морозе/ вот так – обняв тебя навеки!»
Но ведь это же и есть путь на свободу – в желанное Зазеркалье – сквозь сверкающюю снегом и льдом поверхность: «выпал снег/ замел дорогу/ возможна тысяча путей», «снег свеж/ ты жив».
Кай справился с заданной Снежной королевой задачей – сложил пазлы-льдины в слово «вечность».
