Дмитрий Артис
Благодаря Анне Ахматовой ставший каноническим упрек читателям, которые как бы не знают, что стихи растут из сора, подобно лопухам и лебеде, и слегка повторяющего ее Николая Асеева, утверждающего, что его стихи (в отличие от ахматовских) из мяты и полыни, даже с учетом того, что названные мной поэты, говоря о стихах, ограничивались исключительно образами «неблагородных» растений, можно было понять, что каждый автор лепит свои произведения из подручного материала, коим, наверное, сам и является. На моей памяти нет ни одного автора, который бы избежал соблазна тем или иным способом поведать миру, из чего «растут» или, как бы выразился Владимир Маяковский, делаются стихи вообще и его – поэта этого стихи – в частности.
Уже судя по названию, не избежал такого соблазна и Леленков. Ни доли иронии. Все достаточно серьезно. Стихотворения Ильи Леленкова, впрочем, по всей видимости, как и он сам в момент их создания/написания, состоят из этих вот самых пятнадцати огурцов и одного мороженого. Можно сколько угодно смеяться, но после прочтения книги я могу с уверенностью сказать, что – да, стихи могут быть сделаны даже из такого подручного материала. И что самое важное, они могут быть не хуже многих стихов, которые были сделаны из бронзы и мрамора, огня и воды, моря и неба, кандалов и свободы, любви и смерти, лопухов и лебеды, мяты и полыни. Могут, конечно же, и не быть, но могут ведь и быть!
Книга вышла под редакцией недавно ушедшего от нас Андрея Новикова – человека, который за столь короткий срок своей жизни успел достаточно много сделать для формирования современного литературного процесса и ныне существующего поэтического пространства.
Пробовал читать сборник Ильи Леленкова с монитора и с трудом одолел пять-шесть первых стихотворений. А вот с бумаги они «ушли залпом» – на раз. Даже воздуха не успевал в рот набирать, переворачивая страницу за страницей. Так что желающим познакомиться с творчеством Ильи Леленкова всячески рекомендую найти книгу. Другой эффект. Тот случай, когда понимаешь, что бумажные книги никогда не умрут. У них будет не только свой читатель, но и свой автор.
Стихи Леленкова не для зашоренного любителя силлаботоники и чистого верлибра. Хотя к бессмысленной эквилибристике, когда с трудом понимаешь «прыжки» автора, их тоже вряд ли отнесешь. Все предельно просто, при этом сложнее не придумаешь. Ловил себя на мысли, что пока слово не дочитаешь до конца (от первой до последней буквы), не веришь в его существование, в то, что оно может быть здесь, в книге. Зато после прочтения осознаешь, что это единственно возможное для стихотворения (книги) слово. Ничего лишнего из-под руки автора не выходит. Либо то, что есть, либо вообще ничего. Илья Леленков – прямой автор, с предельной, если можно так выразиться, текстуальной информативностью. То есть если переложить мир на слова и буквы, то стихи Леленкова будут максимально близки к получившемуся тексту, расскажут больше/точнее кого-либо, чего-либо. Безусловно – с оговорками, ибо у каждого человека свое видение. Но смею вас заверить, если вы видите мир иным, отличным от видений Ильи Леленкова, то это не значит, что автор описывает нечто несуществующее. Мир Леленкова есть. Я там был. Этот мир не произносится вслух. Он сидит где-то глубоко в голове под ровно уложенными конструкциями правил общепринятого человеческого существования, там, внутри, закрашенный толстым слоем мещанства, как покоцанные скамейки в парке – плохой масляной краской.
В аннотации к сборнику сказано, что темы стихотворений Ильи Леленкова не являются достоянием «высокой литературы». Как ни крути, а стихи Леленкова, так или иначе, строятся на сюжетах, затрагивающих любовь и ненависть, жизнь и смерть, дружбу и предательство – добро и зло. Явное соперничество двух составляющих, только лишенное полутонов, рюшек и бантиков. А чем, если не этими темами, живет «высокая литература»? Получается, что если убрать из высокой литературы «рюшки да бантики», от нее ничего не останется.
Отсутствие точек, запятых и некоторых прописных букв восполняется нарочитыми цезурами – смысловые куски автор разбивает: новая информация, дополнительная краска, как правило, идут с новой строки. Рифмы больше напоминают игры в далекие созвучия: чем они дальше, тем лучше. Все это явно говорит о большой любви к наследию Маяковского, однако в лексике Ильи Леленкова фактически отсутствует новояз, которым грешили громкие лесенки Владимира Владимировича и по которым, по сути, можно легко узнать его прямых эпигонов.
Леленков склонен к разговору по душам, говорит в лоб, приправляя сказанное бьющими наотмашь (ядреными), но простыми, ощутимыми образами, метафорами. Словом, если одиночество срывает вам крышу и кажется, что жизнь лишена смысла, то откройте книгу, почитайте – и вы поймете, что не одиноки, а человеческое счастье можно найти в холодильнике, где почему-то лежат вместе прекрасные «пятнадцать огурцов и одно мороженое».
