Свобода слова

Мастер работы с текстом Асар Эппель. Фото Мариуша Кубика

Поэзия добирается до читателя самыми разными способами. Так, писатель и переводчик Асар Эппель (1935–2012) писал стихи всю жизнь, но печатал их очень мало и ни одной «взрослой» поэтической книжки так и не издал. Это сделал его друг – Вадим Перельмутер, и не зря.

Прежде всего потому, что в целом ряде стихов Эппеля происходит главное, что может быть в поэзии, – освобождение слова. Когда оно вырывается из тюрьмы букв, перелетает через ограду привычного смысла и начинает жить своей, ни от кого, в том числе от автора, не зависящей, яркой, удивительной жизнью. «День, опрометчив, как ребенок,/ Вбегал, раскинув руки, в сквер», «И скользко упирается дорога/ В шумящую трехсуточность дождя». И таких примеров можно приводить очень много.

В своих лучших стихах – «Исток», «Колыбель голубых голубей…», «Боязнь осы», «Молдаванка», «Бык весны», детских: «Отчего летают облака», «Уж», книжке «Шторм» – Эппель выступает прежде всего как художник – он рисует картинки:

В купальщиц голых втюрен

Шальной июль-кустарь,

Крошит в речную тюрю

Солнечный сухарь.

Во многих из этих картинок звучит и фонетическая мелодия. Которая не просто украшает стихотворение, но привносит в него главное – новые смыслы: «Колыбель голубых голубей –/ Гулкий город» или «…и кузнечик/ в полях/ перепиливал/ пыль».

Опытный переводчик, мастер работы с текстом, Эппель применяет в стихах самые разные – и довольно стандартные, и весьма изощренные – приемы. Когда, например, мгновенная смена ракурса не столько стимулирует читательское воображение, сколько подчеркивает авторское отношение к изображаемому:

Толченым кирпичом надраен

Заштатный месяц плыл в ночи.

Звенел латунный таз окраин

От обывательской мочи.

Асар Эппель. Стихи / Сост. и авт. предисл. В. Перельмутер. – Москва: ОГИ, 2014. – 272 с.

Интересно, что Эппель при всей аполитичности его стихов предстает перед читателем все же советским поэтом. С неизбежной для каждого советского поэта деформацией сознания, трудно или отчетливо уловимой. Когда каждый нормальный (то есть по-настоящему откровенный) разговор с читателем – подвиг, такая деформация практически неизбежна. Личная храбрость автора влияет лишь на ее степень. «Но мы стараемся – сиречь/ Танцуем на плохих паркетах». Что касается самого Эппеля, это искажение, как правило, незаметно, но не почувствовать его нельзя. Оно почти исчезает, когда поэт поворачивается к этой ситуации лицом, как, например, в этих воспоминаниях о будущем:

Когда народ, по слухам 

богоносец,

Перекуют в народ-орденоносец,

Он первым делом 

настрочит доносец,

А значит, не безмолвствует

народ!

…или в этом универсальном рецепте для творческого человека в подобных обстоятельствах:

А ты не унывай

и встречи с палачами

не ожидай всю жизнь,

в окошко не смотри.

Пиши стихи. Гуляй.

И ощущай плечами

повадки воздуха…

Хорошо, что на стихотворной карте страны появилась точка под названием «Асар Эппель». Теперь, когда скучно, грустно и некому подать, можно хотя бы вспомнить:

Никифор Спиридоныч

Плошку

С остатком каши

Кинул в кошку!

Коту жена

Контужена

Остатками

От ужина!

Не отвечая на целый ряд серьезных вопросов (какова главная тема произведения? В чем его общественная польза?). Думая о том, что в русской поэзии чего только нет, а все пригодится, ничего не может пропасть.