Сергей Борисов
Когда-нибудь, ты погоди! – я прикоснусь к твоей груди… Фирс Журавлев. Нагая женщина. Государственный Русский музей
* * *
Когда-нибудь, ты погоди! –
Я прикоснусь к твоей груди,
Я положу когда-нибудь
Свою ладонь тебе на грудь,
И, как отверткой болт
в висок,
Я в грудь вкручу тебе сосок.
Когда-нибудь… Ты погоди!
Не уходи… Не уходи…
* * *
Будет утро седым
и туманным…
Брови сдвинув навстречу
и внутрь,
Я возьму тебя в розовой
ванной
В это лучшее утро из утр.
Полетит, разбиваясь
бесшумно,
Хрупкотелая банка на дно,
Расплескавшись горячим
шампунем
На залитое краской окно.
Ты в отчаянье чувств
захлебнешься
Душевою струей синевы.
Ты сама! Ты сама
отдаешься!
(Под водой не видать
головы…)
Ты впервые питаешься
блудом,
Находясь под водой
слегонца…
Я уже никогда не забуду
Твоего водяного лица.
Будет утро седым
и туманным,
Будут брови содвинуты
внутрь, –
Но не будешь ты больше
желанной
Никому ни в какое из утр!
* * *
Рабфаковка в красной косынке,
Промокшая после дождя,
Мечтает на белой
простынке
Любить молодого вождя.
А вождь после крепкой
попойки,
Забыв революции зов,
Мечтает рабфаковки дойки
Зажать между жестких
мясов.
И как-то в центральном
торгсине,
Зашедши купить ананас,
Он вдруг захлебнется
в трясине
Ее вожделеющих глаз.
Она улыбнется несмело,
А он ей протянет банан,
И вскоре рабфаковки тело
Он вдавит в кремлевский
диван.
Потом его похоть остынет,
Потом зазвонит телефон,
И девушке в красной косынке
Предложат отправиться вон.
Она побредет в непогоду
И дома наплачется всласть…
Ах, слишком доступна народу
Рабоче-крестьянская
власть!
* * *
От снеди ломятся прилавки,
Платок с деньгами на булавке.
У офицера резвый шкет
Стреляет пару сигарет.
Мужик играет на трехрядке,
Вокруг стоят акселератки.
В руках у первой – бутерброд,
Вторая – шанежку жует.
А третья, изогнувшись
сладко,
Подругу чешет под лопаткой.
У пятой – нет важней
забот,
Чем лезть к четвертой
пальцем в рот.
Шестая крутит дивный веер
(Стиль – нидерландский
бидермейер).
Седьмая на виду у всех
Восьмую щиплет. Звонкий
смех.
И, бросив мужичка
с трехрядкой,
Все прочь бегут. Сверкают
пятки,
Сверкает попок барельеф
И лепота девичьих плев.
Трясутся крохотные
матки –
Бегут домой акселератки.
* * *
Вот девушка смазливая,
на вид совсем безвредная,
конфетку гормональную
задумчиво сосет.
Дрожат ресницы нервные,
блестят коленки бледные,
и прячется под блузкою
морщинистый живот…
Не стерва,
не завистница,
не сводница,
не склочница,
Не дура романтичная –
совсем наоборот.
Обычная
практичная
порочная
заочница,
с кем стерпится –
с тем слюбится,
с кем может –
с тем живет…
* * *
Я встретил в городе
компанию девчат,
Вступивших
в полосу второго пубертата:
Они стояли возле
райвоенкомата
И легкомысленно жевали
шоколад,
И я почувствовал шальное
предвкушение,
Что снова буду я обманщик
и подлец
И, получив полумужское
наслаждение,
Сгублю немало
полудевичьих
сердец.
Шадринск
