Андрей Кузечкин
После Иисуса Христа Иуда – самый сильный из евангельских образов. Федор Бронников. Иуда. 1874. Эскиз. Шадринский краеведческий музей им. В.П. Бирюкова, Курганская обл.
У силлабо-тонической поэзии много общего с молитвой. И не только потому, что она, поэзия в ее классическом облике, была создана глубоко верующими людьми, которые часто обращались к Богу. Как и молитва, силлабо-тонические стихи имеют устоявшуюся форму – отступать от нее, конечно, можно как угодно, но вместе с формой утратится та многовековая мудрость, что слышна за строками. Призыв отказаться от «закостеневших» поэтических норм звучит уже много лет, но какими бы экспериментами ни увлекались «актуальные» поэты, традиционная поэзия, с четким размером и точными рифмами, существует до сих пор, и поклонников у нее меньше не становится. Молитвы, как мы помним, в нашей стране тоже пытались упразднить, с известным результатом…
В сборнике «Небесный диспетчер» Ирина Горюнова проявляет себя поэтом – продолжателем пушкинско-есенинских традиций. Кому посвящен этот сборник, ясно из названия:
 |
| Ирина Горюнова. Небесный диспетчер: стихотворения.
– Красноярск: Красконтраст, 2016. – 148 с. |
Знаешь, Христос,
бесполезно висеть на кресте,
Наши грехи и собой
искупить ты не сможешь,
Род наш людской
в добровольной погряз слепоте
И не нуждается
в искренней помощи божьей…
Простые, в общем-то, строки, которые могли быть написаны и 100, и 150 лет назад. Искренность всегда проста. А любовь земная неотделима от любви небесной – любовь и есть любовь:
Я люблю тебя,
как верующий Бога,
Как Иуду возлюбил Христос,
И свою распятую дорогу,
Даже крест,
что на Голгофу нёс.
После Иисуса Христа Иуда – самый сильный из евангельских образов. В своих стихах Горюнова упоминает его четыре раза, чаще только самого Сына Божьего и его Отца. Еще один узнаваемый библейский образ – многострадальный Иов. Тем удивительнее, что Горюнова, в рамках поэтической вольности, обращается и к другой религии, говоря об астрале, мантрах, Вальхалле или, например, упоминая богов во множественном числе. Одно из стихотворений называется «Маат»: не всякий вспомнит, что это древнеегипетская богиня справедливости.
Высшие силы присутствуют на каждой странице, но чаще незримо. Большая часть стихотворений сборника рассказывает о делах земных и земных чувствах. Лирическая героиня Горюновой – человек из плоти и крови, порой даже слишком:
Любимый, целуй же меня
и взахлеб, и взапой,
Все атомы наши
рискованно соединяя,
Навстречу друг другу мы шли
коктебельской тропой,
И встретились вовремя,
эту любовь подтверждая.
Любовь, расставание, одиночество, душевная боль… Трудно представить женскую поэзию без этих тем. Более того, читатель (точнее, читательница) скорее всего остался бы разочарованным, если бы автор не обратился к ним. Но Горюнова знает своего читателя. И традиционность тем здесь не просто уместна, а необходима, как и традиционность формы. При этом поэт не путает традицию с банальностью и воздерживается от искушения употребить рифму, ставшую синонимом поэтической безвкусицы:
Скажи «Солнце» –
скажи «Жёлтый»,
Скажи «Красный» – вино ли,
кровь…
И подбери к ним свои аккорды –
От алчной тризны
отвлечь богов…
Афористичных строк в сборнике хватает – просто кладезь для любителей поставить звучную цитату в качестве статуса на страничке в соцсети. Хотелось бы, чтобы эти любители помимо красивых слов о любви заметили в стихах Ирины Горюновой галерею глубоких образов, и не только религиозных. Автор насыщает свои строки отсылками к другим великим произведениям мировой культуры:
Раз наши судьбы здесь
пересеклись,
Пересекались в прошлом
постоянно:
И я была, наверно, донна Анна,
А может, донжуановский
каприз
И менее значительный…
Не злись…
Некоторые стихи рассказывают о событиях из жизни автора. Например, о путешествиях: Арарат, Братислава, Сердика, Нью-Йорк… Но богатый жизненный опыт интуитивно угадывается в каждом стихотворении. Чтобы писать о сильных чувствах, нужно самому их пережить, тем и отличается настоящий поэт от человека, который рифмует.
