Хлопцы, гои, батыры, джигиты повязаны МКАДом

Москва... Состояние менталитета или живое существо? Василий Суриков. Вид Москвы. 1908. М., ГТГ

В один из веселых святочных вечеров, в пору, когда у жителей Первопрестольной праздничное и немного волшебное настроение, в маленьком старомосковском флигельке на задворках громокипящей Тверской, в котором располагается Московский союз литераторов, состоялась событие, вписавшее в историю литературы о Москве еще одну страницу: был презентован сборник, как сказано в его аннотации, «представляющий пространственно-временной континуум по имени мегаполис Москва» (редактор-составитель Людмила Вязмитинова). Составленный из стихов трех десятков авторов, членов секции поэзии Московского союза литераторов, он напоминает пестрый трибьют-гобелен, затканный картинками из жизни Третьего Рима, показанных с разных, порой диаметрально противоположных ракурсов.

МОСКВА МЕГАПОЛИС ДОМ: поэтический мегаполисборник. – Тула: Издатель ИП ПРЯХИН В.К., 2018. – 107 с.

Многомерная, объемная мозаичность рисуемой сборником картины не запутывает, а скорее проясняет картину жизни Третьего Рима, являясь приемом, вполне традиционным для «московского текста», существующего в диапазоне от восторженности до мучительности, от «сердца всей Руси святой» и «огромного странноприимного дома» до «курвы-Москвы». Здесь поэты говорят с городом, а город говорит с поэтами. («Поговори со мной, Москва, поговори!» – просит Зоя Морева.) И у каждого из них – своя Москва. Умилительно ностальгическая у Татьяны Михайловской: «липы, дворики, тишь, домино». И отчаянно романтичная у Сергея Криницына: «Посреди Москвы, когда смолкают машины,/ затихают салюты, соседи спят,/ поднимись на заснеженные вершины,/ посмотри на огни: это звезды к тебе летят». Представшей в виде драгоценности у Марии Поповой: «А вчера город был серой жемчужиной,/ Найденной мною в луже./ Сегодня под солнцем/ Жемчужина стала белой». И безликой агломерацией «городского бетона», поглотившей своих жителей, рассыпавшихся «микробами по микрорайонам» у Дмитрия Гвоздецкого, которому вторит Наталия Шишкарёва: «Я – песчинка, я – пушинка/ В экологии Москвы».

В этой пестроте и многомерности порой трудно уловить момент, когда лицо города, будто заколдованное злым волшебником, скрывается за личиной, от которой хочется убежать: «Хлопцы, гои, батыры, джигиты повязаны МКАДом,/ И нет мочи свалить восвояси из этой петли…» (Аркаша Сапожков). И он, как взятая в плен царевна, терпеливо ждет нашей любви, как единственного, что освободит его от злого колдовства: «В зоопарке у Баррикадной/ Долгие годы/ Сидит на камне/ Царевна-лягушка/ Никто не пошлет ей стрелу…» (Андрей Цуканов). Но тут же является в виде многоликой идолицы, почти что бабки-ёжки для Людмилы Осокиной: «Старых домов – целая улица./ Злятся дома, ропщут, сутулятся». А в юбилейной (написанной еще в лихих 90-х) оде Юрия Влодова этот город вообще балансирует на грани миража и эпатажа:

«Москва! Как много 

в этом звуке!..»

И сердце русское зашлось…

Сигнально вскидывались 

листья

Округ дозорной городьбы.

На мгле рыжела шапка лисья

Смертельной смертницы –

Судьбы…

В предисловии к сборнику Василий Геронимус пишет: «Москва – это состояние менталитета или даже – живое существо». А Людмила Вязмитинова в послесловии (в ходе выступлений на презентации Зоя Морева назвала его «апофеозом книги, салютом Москве») добавляет, что, несмотря на горечь, которая временами проскальзывает у авторов сборника, ими руководят два объединяющих их главных чувства: любовь к своему городу и гордость за него – великий мегаполис и столицу огромной страны.