Поэт и властители поэтов

Есенин плывет в лодке месяца слов‑заклинаний по океану народного эфира. Фото Андрея Щербака-Жукова

Есенин плывет в лодке месяца слов‑заклинаний по океану народного эфира. Это происходит вне времени.

Есенин мог бы сказать: «Я русский! – какой титанический груз», – потому что каждый является жертвователем ради каждого. Есенин готовит себя в искупительную жертву с молодости, по множеству его стихов это ясно и доказуемо. Поэт знает, ЧТО он обязан сделать, готов к этому, но чисто по‑человечески хочет пожить подольше, конечно. Постепенно его буйное бесстрашие переходит в смирение мудреца, в простоту юродивого.

Сергей знал, что простой – это стоящий пред Небом без посредников: власти и клира. Простой – это человек в сиянии гимнов Матери Сырой Земле. Простота – она без изъяна в отличие от убогости. К убогим, душевным калекам, Есенин абсолютно беспощаден, как беспощаден пахарь к дармоедам. Кстати, эта беспощадность крестьянства к паразитам и обеспечила победу ленинской революции. Кем бы ни были коммунисты, но бездельниками их назвать нельзя. Марксизм чужд, инороден, но и местные выродившиеся, живущие в иной культуре, говорящие на чужих языках толстовские и чеховские дегенераты – скисшие «сливки» общества – невыносимы. Крестьяне из большевиков и сгнившего дворянства выбрали первых.

Безусловно, никакой из человеческих выборов на Земле не может быть абсолютным, кроме выбора смерти. Но на всё можно прищурить глаза:

Если голоден ты – будешь 

сытым.

Коль несчастен – то весел и рад.

Только лишь не гляди 

открыто…

Так говорил поэт. В этом его отношение к новой власти, о котором спорят критики. Он не выбирал новое – он отверг старое, ставшее неприемлемым.

Можно было Есенину с его талантом спокойно и безопасно писать одни только милые песни свои, за которые его любят все, и умереть году в 1968, не дожив двух лет до юбилея. Глядишь, Державный Гимн вместо Михалкова написал бы, курировал бы всю литературу советского села. Но Есенин по предназначению стоял выше литературной номенклатуры, он нес голос 95% населения огромной аграрной страны.

Тут с ним не вровень никто. Большинство прославленных гениев эпохи являлись по своему внутреннему наполнению исповедниками не русской, а западной культуры, с ее ансамблем отличительных признаков сознания, короче – убогим менталитетом. В российском исполнении культура Запада всегда вторична, плагиативна. Дело не в стихотворных формах и метафорах, а в мышлении и бытовании индивидов. Так чувствовала та часть народа, от которой Есенин и выдвинут поединщиком.

Сергей Александрович Есенин в яркой, четкой, интересной картинке своих творений прятал образы древнейшие, архетипные, за картинкой прятал слова, а за звуками смысл. Этот способ изложения мысли очень старый, подобным методом даже Ветхий Завет написан, тем более все написанное до него. Или не записанное, а передаваемое изустно тысячелетиями.

Путь каждого человека, а тем паче поэта, есть учеба. Учеба начинается с младших классов, где приемы образования всем понятны, а заканчиваться может такими высокими школами и воздействиями, что ступени образования приходится обозначать соответствующими терминами, например, такими как «инициация», или «посвящение». Кривиться тут нечего, люди придумывают термины, чтобы ими обозначать существующую данность.

Перейдем к литературе. Все знают стихотворение Пушкина «Пророк». В нем описан обряд передачи сверхспособностей при посвящении, в результате чего поэт становится пророком. Желающие могут прочитать, там процесс описан последовательно. С Александром Сергеевичем все ясно: он из знатной семьи, знал много, учился в закрытых от народа заведениях, во всяких тайных обществах состоял. А вот откуда у деревенского Есенина четко изложенный опыт подобной инициации?

Вот как это происходит у Сергея Александровича:

Не напрасно дули ветры,

Не напрасно шла гроза,

Кто‑то тайный, 

тихим светом

Напоил мои глаза.

Первые две строки рисуют направленное воздействие мощных сил природы для определенной цели – «напоить глаза» поэта знанием света или влить в ученика свет знания, то есть как у Пушкина: «Поэт… виждь и внемли!»

«Кто‑то тайный», в данном случае отнюдь не ветхозаветный бог, но все равно имя его нельзя произносить, привлекает силы природы для решения задачи. И учение было не напрасным – ученик усвоил материал.

С чьей‑то ласковости вешней

Отгрустил я в синей мгле

О прекрасной, но нездешней,

Неразгаданной земле.

Герой стихотворения стремился в прекрасную, нездешнюю землю. Земля эта, конечно, не является ни одной из известных реальных стран. Это сокрытая, потаенная земля – может, Беловодье, а может, Лукоморье. Путь в эту страну – цель жизни. Он хотел туда – в покой и праведность. Но Кто‑то ласково, но твердо велел «отгрустить» по этой мечте. Он велел поэту оставаться среди современного бардака для служения заданной цели. Причем звучащий в стихотворении вешний мотив обещает воскрешение, жизнь вечную.

Не гнетет немая млечность,

Не тревожит звездный страх.

Полюбил я мир и вечность,

Как родительский очаг.

После того как поэт прозрел, он стал Пророком, ему было открыто устройство вселенной, ученические страхи прошли. Только поняв свое место в этой вселенной, можно по‑настоящему заниматься земными делами. А именно ими и придется заниматься впредь.

Великая формула: «Что сверху, то и снизу» – полюбить вечный мир, как малую родину. Служение поэту определено.

Все в них благостно и свято,

Все тревожное светло.

Плещет рдяный мак заката

На озерное стекло.

Так вот она, заповедная земля, практически град Китеж – русская Шамбала! Даже тревога там и та светлая. И земля эта не за тридевять морей, а родная община. Но гармония жизни нарушена, и Есенин пишет мрачную красно‑синюю картину: тут и пожар заката, и хрупкое стекло озера, из которого не напиться, и опиум забвения – рдяный мак, – сон, из которого уже не вернуться. Именно от этого мрака и должен спасти Пророк народ свой, растворив во мраке себя, – избыть мрак собою. Жизнь пока еще прекрасна, но уже ненадолго, и поэт, зная это, готовится.

Для сохранения души община должна пожертвовать хлебом или плотью. Хлеба полно, но без него – голод и смерть! И вот уже идет к своей Голгофе крестьянский Мессия, чтоб веселие села продолжалось.

И невольно в море хлеба

Рвется образ с языка:

Отелившееся небо

Лижет красного телка.

Стихотворение датировано 1917 годом. Красный телок – это революция? Но мы же помним, что приходу Мессии должны соответствовать специальные жертвенные красные коровы. Телок скоро, очень скоро вырастет. Посвященный поэт стал Пророком, он становится жертвователем и жертвой за свой народ. Так построена вселенная. В стихотворении, как мы видим, нет ни одного лишнего слова, ни одного слова просто так.

Если мы знаем, для чего мы идем, – мы идем верно.

«Не важно, как окончится наш путь, – главное, как мы по нему пройдем».

«Если идешь в Шамбалу правильным путем, Шамбала встает за твоей спиной!»

Александр Сергеевич Пушкин гениален, потому что талант, получив блестящее образование и прикладывая труд, становится гением.

Зеркальны имена двух поэтов – зеркален и опыт их.

Сергей Александрович Есенин – гений урожденный, он – божественен. Божественно его слово.

При чем здесь властители? К слову.