Мир вещей, предметов, обид и разочарований

Таскает книги с упоением, как верблюд. Фото Андрея Щербака-Жукова

Как известно, в Средневековье мир было принято разделять на четыре «природы». В новой книге Ганны Шевченко о природе несотворенной, божественной, не говорится ничего, зато обе разновидности природы «низшей», сотворенной представлены в изобилии. Мир вещей, предметов, мир жесткой обыденности, работы на износ, обид и разочарований – это природа нетворящая, natura non creans et creata. Вот такая, например:

Вечерний город похож на труп –

не дышит. Но голосит

над ним завод. Из кирпичных труб

сыпется диоксид.

Или вот с философским оттенком:

В своем физическом

убранстве,

непогрешима и тверда,

вещь проявляется

в пространстве

и замирает навсегда.

Это, условно говоря, «Работа». Альтернатива ей – природа творящая, natura creans et creata. Человеческое. Женское. Живое.

У меня внутри поют сверчки,

и блуждает леший с бородою,

беленая хата у реки,

вербы над прохладною водою.

Через реку переброшен мост,

за рекою – ивовая чаща,

где волшебный, одинокий дрозд

исполняет гимн

животворящий.

Ганна Шевченко. Путь из Орхидеи на работу. Сборник стихов.– М.: Арт Хаус медиа, 2020. – 96 с.

Увы, всегда оставаться в «Орхидее» нельзя. Конечно, противно и выходить из комнаты, и просто просыпаться, чтобы видеть вот это все:

Мой быт прекрасен: лампа, маховик,

перчатки, бок ржавеющей

точильни,

короткой батареи змеевик,

две крышки, мясорубка,

холодильник.

Пишу об этом из таких низин,

что ниже – только черви

и соседи,

стоянка, продуктовый

магазин,

поребрики, столбы,

электросети.

Что делать. Мы обречены покидать свою природу, становясь частью природы чужой. Неприятной, но неизбежной. Здесь это дано предметно и ярко (впрочем, со здоровой мерой иронии).

Сколько одежду

ни разнообразь,

тесные образы портят

осанку –

то ли я в теле чужом

родилась,

то ли надела себя наизнанку.

Но прочь уныние! Автор представляет сразу два выхода из грустного противостояния двух природ. Один, условно говоря, «женский» – соблюдение несложных ритуалов, позволяющее несколько одушевить мертвую, чужую природу. Варить супы. Делать ремонт. Как-то «уминать» под себя неуютную берлогу мертвой материи. Привыкать к собственному телу – мосту между живой и неживой материей. Находить жизнь всюду.

простые бабы, на скамейке

усевшись, курят после смены,

пускают дым осиротелый,

и я парю в его составе –

я к своему привыкла телу.

Но интереснее и ярче другой выход, данный в одном из немногих сюжетных стихотворений сборника. На первый взгляд в нем все печально. Шеф некой конторы заставляет своих менеджеров разъездной – самой унизительной, книжной – торговли перед началом трудовой смены плясать под бодрую музыку. Насилие? Возможно. Но в итоге-то – победа.

Олег выходит из офиса

безупречен, приятен, нагл,

мерцая нимбом, шагает

посуху, как по воде,

заходит в морги, отделения

милиции, парикмахерские

и т.д.,

таскает книги с упоением, как

верблюд

(там есть советы, как

одновременно готовить

несколько блюд),

его пути позавидовал бы

Лао Цзы.

Книги покупают полковники

женам, молодые

парикмахерши,

вдовцы.

А все благодаря танцу, связывающему во многих культурах различные миры. Жесткий, болезненный ритуал (не случайно танец связан со слезами – что в попсовом «плачь, плачь, танцуй, танцуй», что у Арсения Тарковского в знаменитом восьмистишии, где в первом катрене все пляшут, а во втором плачут). Быстрое движение по заданному маршруту.

Нужно двигаться, активно перемещаться между двумя мирами, двумя природами. Или самому, или в сопровождении проводника, учителя. Того, кто инициирует, отправит тебя в путь. Того, кто «разумней и злее». Возможно даже, это «учитель нежности де Сад».

Не то чтобы грустная, но серьезная книжка Ганны Шевченко говорит нам: нечего расслабляться по дороге на работу. Не стоит и отчаиваться. Двигайся быстрее, нам еще возвращаться обратно. Каждый день, год за годом.