Пять вечностей залпом не выпьешь

Это такое счастье – иметь детей. Показать тебе фотографии наших детей? Борис Григорьев. Дети. 1922–1923. Частная коллекция

Как положено

Человек, который сделал

все, как положено, –

Построил дом,

Вырастил сына,

Посадил дерево, –

Лежит на дне мусорного бака

С надписью

«перерабатываемые отходы».

Ему говорили:

Однажды настанет день,

когда ты кого-то случайно убьешь.

Этот день настал,

но человек ничего не понял.

Потом ему говорили:

Однажды настанет день,

когда тебя случайно убьют.

Этот день настал,

но человек так ничего

и не понял.

Дом, который он построил,

продали.

Дерево, которое он посадил,

срубили.

Сын, которого он вырастил,

оказался не его сыном.

Так от человека ничего

не осталось.

А ведь он сделал все,

как положено.

Стихи

У одной женщины не было

детей.

Ей говорили:

– Как можно жить без детей?

– Это такое счастье –

иметь детей.

– Показать тебе фотографии

наших детей?

– Тебе не понять:

у тебя нет детей.

– А у нас уже двое детей.

– Лучше бы ты рожала

детей.

– У меня в твоем возрасте

было уже трое детей.

– Необязательно выходить

замуж, чтобы иметь

детей.

– Мы все умрем, если женщины

не будут рожать детей.

– Кто тебя похоронит,

если у тебя не будет детей?

– Ты очень пожалеешь,

если у тебя не будет детей.

– У твоих сестер давно

уже по двое детей.

– У твоих одноклассников

давно уже по двое детей.

– Значит, Господь не любит тебя, если он не дал

тебе детей.

Как вы все живете, если не пишете стихи?

* * *

И взять бы – да на

все рукой

Махнуть: проехали,

забыто.

Но ты уже совсем другой,

Хоть не показываешь вида.

И говоришь, как воду льешь,

Стараешься казаться

честным,

Но сам себя не узнаешь:

В самом себе темно

и тесно.

Но все уже произошло –

Огромный взрыв – сквозной,

подкожный.

Добро зачеркиваешь зло.

Нельзя зачеркиваешь можно.

Еще вчера ты так легко

Мог веселиться –

скуки ради:

И на качелях высоко

Летал и гнал на самокате.

Сейчас – грызешь карандаши,

Сведешь с ума сто два

дурдома.

Пойди попробуй опиши

Все эти странные

симптомы.

Незримый кто-то,

с фонарем,

Светоподобный,

шестикрылый,

Пришел и вскрыл тебя

живьем –

И не было того, что было.

И новые теперь слова

Растут в траве

и на деревьях.

Но что тебе теперь слова?

Слезам, словам – не стоит

верить.

И кровь в обратную течет,

И мука переходит

в нежность.

И кто тебя теперь поймет,

Когда ты весь такой

нездешний?

* * *

Гроза – такое потрясенье,

Такое счастье. За окном

летали черные деревья,

ходили тени ходуном.

Ты накрывался одеялом –

Как в детстве, чтобы

с головой.

И яблоня всю ночь роняла

На землю яблоки.

Другой

Сказал бы: «Глупость,

в самом деле.

Какая между этим связь?»

Но ангелы тебе смотрели

В глаза, то плача, то смеясь.

Но ты все видел,

это точно:

Как рушился кромешный

мир,

Как верхний свет сходился

в точку.

И кто-то рядом говорил:

«Теперь пойми: теперь

ты умер –

Теперь вставай, живи за всех».

Слова терялись в белом шуме,

Поскольку превращались в снег.

И снег уравнивал предметы,

С лица земли стирал всю грязь.

И новое настало лето,

А смерть (твоя)

не началась.

* * *

Здесь улица, небо,

открытый балкон,

По кромке идешь против

солнца.

И если ты счастлив,

то, значит, влюблен,

Но это «за так» не дается.

И выше деревьев твоя высота,

Пронзительней птичьего

пенья.

Выходишь, встаешь, говоришь:

«От винта!»

А там – хоть какое паденье.

Хоть самая черная в мире

земля,

Замешанная на бетоне.

Хоть сбросят тебя

с твоего корабля,

А ты, как назло, не утонешь.

Но это все будет потом,

а сейчас

Пять вечностей

залпом выпьешь.

И в профиль красуешься,

и в анфас,

И дальше себя – не видишь.

Ижевск