Ты посмотри, какая в мире тишь

Тут уже начинаются дела так называемые небесные…  Гюстав Доре. Мы выбрались на волю и можем здесь опять увидеть звезды.  Иллюстрация к «Божественной комедии» Данте Алигьери. XIX век

звезд –

до черта.

Если бы я

поэтом не был,

я б

стал бы

звездочетом, –

писал Владимир Маяковский в стихотворении «Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви». Эти слова были сказаны не для красного словца, а отражали подлинный и неизменный интерес поэта.

Одна из наиболее известных строк Маяковского, известная даже людям, на версту далеким от поэзии, – «Ведь, если звезды зажигают – значит, это кому-нибудь нужно?» Она входит в его раннее стихотворение «Послушайте!» 1914 года. В том же году, глядя ввысь, поэт писал о светиле: «А с неба смотрела какая-то дрянь величественно, как Лев Толстой».

Темное время суток, особенно в городе, доминирует у поэта. Вот стихотворение того же 1914 года: «Сейчас притащили израненный вечер. Крепился долго, кургузый, шершавый, и вдруг – надломивши тучные плечи, расплакался, бедный, на шее Варшавы. Звезды в платочках из синего ситца визжали: «Убит, дорогой, дорогой мой!» И глаз новолуния страшно косится».

Взгляд Маяковского устремлен в сумеречное небо: «В ночи Млечпуть серебряной Окою. Ты посмотри какая в мире тишь. Ночь обложила небо звездной данью», «Будет луна. Есть уже немножко. А вот и полная повисла в воздухе. Это Бог, должно быть, дивной серебряной ложкой роется в звезд ухе», «Вселенная спит, положив на лапу с клещами звезд огромное ухо», «Небо горсти сложило (звезды клянчит)», «А в небе, лучик сережкой вдев в ушко, звезда, как вы, хорошая, – не звезда, а девушка. А там, где кончается звездочки точка, месяц улыбается и заверчен», «Возьми и небо заново вышей, новые звезды придумай и выставь», «как любовь, к звезде вздымающаяся по лучу», «Черная ночь. Без звездных фонарей», «Никто, никто не избегнет возмездья – звезде, и той не уйти. К бобрам становитесь, генералы созвездья, к блузам – миллионы Млечного пути», «Выйдь не из звездного нежного ложа… Звездам на мель не загнанный ввысь», «Небо какое теперь? Звезде какой?», «Главный склад всевозможных лучей. Место выгоревшие звезды кидать», «показывая в рампе созвездий величественную бутафорию миров», «И никто не догадался намекнуть недалекой неделикатной звезде: «Звезда – мол – лень сиять напрасно вам! Если не человечьего рождения день, то черта ль, звезда, тогда еще праздновать?!», «Тут уже начинаются дела так называемые небесные. Звезды огромнеют», «Это месяц, значит, звезды вывел и сам через час пройдет новолунием», «шершавое потное небо и молочно-невинные звезды», «И только иногда вычесываю лениво в волоса запутавшееся звездное репье», «бледнели звезды небес в карауле», «Как будто не ночь и не звезды на ней».

Но подобные лирические чувства перемежаются с наблюдениями мрачными, в духе типичной гротескно-пессимистической урбанистической лирики начала века, например в стихотворении 1913 года «Адище города»: «ночь излюбилась, похабна и пьяна, а за солнцами улиц где-то ковыляла никому не нужная, дряблая луна». Далее последовали: «небо опять иудит пригоршнью обгрызанных предательством звезд?», «звезды опять обезглавили и небо окровавили бойней!», «если звезд ковер тобою выткан, привяжи меня к кометам, как к хвостам лошадиным, и вымчи, рвя о звездные зубья, Млечный Путь перекинув виселицей», «Звезды! Довольно мученический плести венок земле!»

Как и положено любителю-звездочету, Маяковский упоминает в стихах предшественников: «ревнуя к Копернику», «Хочешь бесценнейшую из звездного скопа?», «И вот для него легион Галилеев елозит по звездам в глаза телескопов».

Иные метафоры у Маяковского повторяются: «Видят редких звезд глаза», «спустилось солнце – суровый вечный арбитр. Выгорая от любопытства, звезд глаза повылезли из орбит». Дневное светило часто соседствует у поэта со светилами ночными: «Солнце снова зовет огневых воевод», «Мы солнца приколем любимым на платье, из звезд накуем серебрящихся брошек», «Кто спросит луну? Кто солнце к ответу притянет – чего ночи и дни чините?!»

Солнце для Маяковского – важный собеседник, все помнят про «В сто сорок солнц закат пылал» и как поэт долго разговаривал со светилом. Упоминаний его не счесть: «и, выдрав солнце из черной сумки», «Здравствуй, мое предсмертное солнце, солнце Аустерлица!», «солнце погналось – желтый жираф», «советская воля, советское знамя, советское солнце», «солнце изласкало вас назойливостью овода».

Бытие Маяковского – это бытие между Солнцем и звездами. Его мечта парит в межзвездном пространстве между бесконечным сонмищем солнц. Он не стал астрономом, да и не имел к тому настоящих предпосылок – усидчивости ночного наблюдателя, прикованного к телескопу, желания копаться в каталогах звезд, производить однообразные измерения. Однако, став поэтом, Маяковский смог в полной мере реализовать свою страсть к созерцанию неба – как ночного, так и дневного.