0
1618
Газета Поэзия Интернет-версия

19.04.2023 20:30:00

Шарик внизу, и на нем экватор

Бродский и Лосев об Афганистане – вход и выход

Тэги: поэзия, афганистан, ссср, сша, бродский, история, война


Два друга-поэта – Иосиф Бродский и Лев Лосев – откликнулись своими стихами на ввод советских войск в Афганистан и спустя много лет на ситуацию в этой стране после вывода войск.

В 1980 году были написаны «Стихи о зимней кампании 1980 года» Бродского и «Валерик» Лосева (при первой публикации в газете «Новый американец» – «Письмо с афганской границы») – оперативная поэтическая реакция на ввод «ограниченного контингента» в декабре 1979-го. В 1992 году, через три года после ухода СССР из Афганистана, Бродский создал «К переговорам в Кабуле», а в 2003-м, уже после американской оккупации, Лосев написал «Кабул».

Перекличка в названиях очевидна. Созвучие и в эпиграфах первых стихотворений обоих. У Бродского: «В полдневный зной в долине Дагестана...» из Лермонтова, у Лосева: «Иль башку с широких плеч/ У татарина отсечь...» из Пушкина. И тот и другой черпали из русской классики первой половины XIX века. У Лосева и название дублирует лермонтовское.

Благополучно устроившиеся в США советские эмигранты были потрясены происходящим. Для них это казалось мировой катастрофой, что особенно выражено у Бродского: «Новое оледененье – оледененье рабства наползает на глобус… Шарик внизу, и на нем экватор. Как ошейник… мы превращаемся в будущие моллюски, бо никто нас не слышит, точно мы трилобиты». Ситуацию он выводит на уровень вселенной и вечности.

Оба пытаются изобразить советских солдат – из американского далека. Бродский: «Заунывное пение славянина вечером в Азии. Мерзнущая, сырая человеческая свинина лежит на полу караван-сарая. Тлеет кизяк, ноги окоченели; пахнет тряпьем, позабытой баней. Сны одинаковы, как шинели». Лосев: «Отличные, кстати, базары. Мы как с отделенным пойдем, возьмем у барыги водяры и блок сигарет с верблюдом». Если Бродский стремится к абстракции, к взгляду из космоса на описываемое, то взор Лосева как бы снизу, от лица рядового солдатика.

Для Бродского солдаты – бездумные убийцы, извиняемые разве своей молодостью: «Убийство… дело рук, как правило, цепкой бровью муху жизни ловящей в своих прицелах молодежи, знакомой с кровью понаслышке или по ломке целок». Лосев рисует типичного, по его мнению, военнослужащего – недалекого, необразованного, нерефлексирующего, эдакого пэтэушника: «Конечно, чечмеки, мечети, кино подходящего нет, стоят, как надрочены, эти, ну, как их, минет не минет... Трясутся на них «муэдзины» не хуже твоих мандавох... Зато шашлыки, магазины – ну, нет, городишко не плох».

Герой/антигерой Лосева закономерно погибает на неправедной войне, не понимая до последнего, что творит. У Бродского нет индивидуальностей, а лишь общая картина отчаяния и безнадежности. Стихотворение Лосева – реализм «под народ», Бродского – нечто вроде фантастического гротеска, его излюбленный жанр. Прямых обличений нет, но мораль достаточно понятна. Бродский: «Краска стыда вся ушла на флаги… Слава тем, кто, не поднимая взора, шли в абортарий в шестидесятых, спасая отечество от позора!»

Поэты старались, но вышли скорее пропагандистские агитки на злобу дня. В их стихотворениях нет основательности и беспристрастности – как у Пушкина: «это спор славян между собою… Уже давно между собою/ Враждуют эти племена». И Лермонтова. «Валерик» последнего – апофеоз мудрости, в нем нет «ваших» и «наших», виновных и невиновных: «Я думал: «Жалкий человек. Чего он хочет!.. Небо ясно,/ Под небом места много всем,/ Но беспрестанно и напрасно/ Один враждует он – зачем?»

Сегодня события того времени воспринимаются совсем по-другому. Мы знаем, что Кремль многократно отказывал афганским революционерам в просьбе ввести войска и что согласился в итоге под угрозой краха дружественного режима, не им, кстати, установленного. Мы знаем, что никакого проникновения к Индийскому океану не планировалось, а цели были самые ограниченные – «поддержать афганских товарищей». Но Бродский и Лосев транслировали примерно то, что тогда утверждал Вашингтон, ухватившийся за возможность нанести вред своему конкуренту.

Но вот Советы вывели войска, более того, Союз распался, и Бродский опять откликается на злобу дня. Смысл его «К переговорам в Кабуле» – убедить афганцев принять западный образ жизни, мол, пора переставать жить по своим обычаям и совершить ускоренную модернизацию, говоря научным языком: «пора и вам, абрекам и хазбулатам, как следует разложиться, проститься с родным халатом, выйти из сакли, приобрести валюту».

Поскольку сам Бродский не знает точно, как именно следовать его советам, стихотворение получилось весьма путаным и бессвязным. Много оскорблений по этническому и религиозному принципу, замаскированных под благие пожелания старшего товарища, беседующего с туземцами по-свойски.

Лосев написал «Кабул» еще через 11 лет, когда уже можно было в полной мере осознать – послушались ли афганцы советов Бродского? Нет, не послушались, и пришлось к ним присылать уже американские войска, опять оккупировать страну для ее вестернизации и прогресса.

Лосев полон сдержанного оптимизма: «Хорошо, что теперь свобода». Он рисует афганскую женщину, вынужденную торговать своим телом, но и это подается как прогресс: «при Осаме бин Ладене… талибы забили б ее в кровавую кашу». Советские войска в Афганистане – плохо, американские – хорошо. Лосев не дожил до 2021 года, до бегства из Кабула последних. Оказалось, что, несмотря даже на штатовскую оккупацию, афганцы не захотели переходить на сторону западного Добра, а предпочли вековой уклад.

Так что если чему и учит афганский цикл Бродского–Лосева, так это тому, что не стоит поэтам влезать в материи, для них неведомые. Не надо становиться пропагандистом даже во имя дела, которое ты считаешь правым. Как с удивлением пишут сами американцы, просоветский лидер Наджиб сегодня в Афганистане вспоминается положительно, как человек, хотевший, чтобы девочки ходили в школу, а женщины не кутались в хиджабы; напротив, герои репортажей западных телекомпаний 80-х, «бесстрашные моджахеды», показали себя в 90-е, после ухода советских войск, настоящими мракобесами, развязав нескончаемую гражданскую войну.

Поэтому интереснее анализировать данные стихотворения в контексте всего творчества поэтов, особенно Бродского. Во-первых, бросается в глаза, что в обоих своих стихотворениях он использовал один и тот же образ: «прячется в тучи, точно в чалму Аллаха» и «прячущихся в облаках, точно в чалму – Аллах». Уж не знаю – специально он сделал такую перекличку или по недосмотру?

Далее, в «Кампании»: «В стратосфере, всеми забыта, сучка лает, глядя в иллюминатор. «Шарик! Шарик! Прием. Я – Жучка» и «И к звездам до сих пор там запускают жучек» из «Пятой годовщины». Видимо, юного Бродского полет Лайки в 1957-м потряс на всю жизнь.

И еще сквозной образ официального благополучия: «…прикинутыми в сплошной габардин послами» в «Переговорах» и написанный через год «Ответ на анкету»: «По возрасту я мог бы быть уже в правительстве. Но мне не по душе… габардиновые их вериги».


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


НАТО собирается развернуть над Украиной зонтик ПВО

НАТО собирается развернуть над Украиной зонтик ПВО

Владимир Мухин

Париж переоборудует истребители F-16 для ударов управляемыми авиабомбами

0
650
Уроки спецоперации побуждают КНР и США обновлять арсеналы

Уроки спецоперации побуждают КНР и США обновлять арсеналы

Владимир Скосырев

Китай готовится к войне за Тайвань

0
473
Эрдоган готов утолить снарядный голод США

Эрдоган готов утолить снарядный голод США

Игорь Субботин

Поставки боеприпасов стали мостом между Вашингтоном и Анкарой

0
497
Трамп не может выйти за пределы своего "электорального гетто"

Трамп не может выйти за пределы своего "электорального гетто"

Геннадий Петров

Судя по данным соцопросов марта, Байден сохраняет неплохие шансы на переизбрание

0
525

Другие новости