Мне хочется выплыть

Смотри на небо, и увидишь небо. Аристарх Лентулов. Небосвод (Декоративная Москва). 1915. Ярославский художественный музей

Поэт Алексей Ильичев утонул в 25 лет. Исследователи отмечали в его стихах навязчивый мотив воды (речного дна, рыб, моста): «Вода мне по пояс. / Вода мне по грудь. /Уходит мой поезд, /И следом – мой путь»; «Мне хочется выплыть, как камню, на берег...»; «И разжимается вдруг рука / У глядящего вниз с моста». Стихов, связанных с водой (в разных вариантах), столько, что случайное совпадение как вариант объяснения трагического пересечения судьбы и поэзии вряд ли было бы верным. Ильичев – поэт интровертированного философского склада, тяготевший к «переворачиванию» привычного с целью выхода на глубокий смысловой уровень: «Мы бредем впереди своих ног..»; «Ты мне ближе меня, и не вижу я, где ты»; «Все прозрачно – ничего не видно, / Все возможно – ничего не будет...» И, следуя нередко парадоксальной логике его стихов, можно предположить, что ранний уход поэта – случайная трагедия с обычной точки зрения, на уровне более глубоком, «подводном» (а значит, бессознательном, эмоциональном) – соответствовал другому мотиву его стихов, менее выпукло обозначенному, – выходу через смерть в жизнь.

Собственно, так и произошло, только не для Ильичева-человека, а для Ильичева-поэта. Думаю, любителям поэзии запомнились «Наброски равновесия», прижизненный сборник его стихов, подборка в «Авроре» (2016), публикация стихов в «Сетевой словесности» (2016) и в первом томе антологии «Уйти. Остаться. Жить». И вот новая книга стихов Алексея Ильичева, изданная в рамках культурологического проекта «Уйти. Остаться. Жить». Обрамляют стихи «Праздника проигравших» аналитическое предисловие Ольги Балла и эмоциональное – Полины Барсковой. Обе статьи наталкивают на размышления: как мог бы сложиться дальнейший путь поэта, оказавшегося в бесконечном тупике: время (90-е годы ХХ века) отвернулось от поэзии, никакой страховки (семейной, социальной, эмоциональной) у Ильичева не было. Казалось бы, он сам страховку отвергал («Акробату без шеста / Легче и вольней»). Но скорее пытался как-то художественно оправдать ее отсутствие. Он был беззащитен, пытаясь защититься самым беззащитным, что у него было – поэзией. Чуткий читатель уловит горечь в той иронии, близкой Николаю Глазкову, которая сквозит в некоторых его «пролетарских» стихах.

Держу в руке ведро с песком,

Чешу себе за ухом мастерком.

Не нужно в положении таком

Уже и притворяться дураком.

Чем могла бы стать жизнь Ильичева без поэзии? Камнем, упавшим на дно реки? Что, собственно, и произошло. «Бесконечные тупики» – название прозаического текста, тоже представленного в книге. Текст, с формальной стороны, несколько тяготевший к орнаментальной прозе, а с содержательной – к философским алогизмам, приоткрывает грустную правду: и на этом пути Ильичев мог сделать многое, хотя в своих способностях к прозе сомневался. Это интересные эскизы: «Будучи пьян, не делай вид, что ты трезв, и наоборот, и наоборот, и дальше, вальсируя одними только глазами, видишь, как бесполезно куда-то бежать в искаженном пространстве, но можно просунуть голову в рукав куртки и поплыть по темному туннелю, как рыба...»

Однако, когда возвращаешься к стихам, грусть проходит и сменяется радостью открытия. Лучшие стихи Ильичева свидетельствуют, что перед нами сложившийся интересный поэт. Возможно, он бы что-то в прежних стихах исправил, что-то удалил, что-то новое написал. Но при чтении возникает ощущение самобытности и цельности творческого Я, кажется, что движение было возможно уже только по горизонтали, но и такое движение было бы ценно для русской поэзии:

Я лишаюсь ног перед тем, 

   как в путь,

Я лишаюсь рук перед тем, 

   как плыть.

Если хочешь жить – 

   обо всем забудь,

Обо всем забудь – 

   если хочешь жить.

Ты, как камень, гол, ты, 

   как воздух, пуст,

Ты стоишь в себе, 

   ты готов лететь.

Если хочешь петь – 

   не отверзни уст,

Не отверзни уст, 

   если хочешь петь.

Алексей Ильичев. Праздник проигравших. – М.: Выргород, 2025. – 154 с. – илл. (Поэты антологии «Уйти. Остаться. Жить»)

Я полон мудрости, 

   и жалости, и гнева,

Мне кажется, живых 

   на свете нет.

Смотри на небо, 

   и увидишь небо,

Смотри на солнце, 

   и увидишь свет.

И гнев кипит во мне, 

   и мудрость говорит,

И жалость плачет 

   горькими слезами,

И нет живых, и мертвый 

   мир стоит,

Как камень, под живыми 

   небесами.

Есть ставшее популистским, но так до конца и не понятое явление, касающееся людей дара: они уходят с земного плана, когда почувствуют, что сделали в искусстве всё, что могли. Впрочем, и вдалеке от искусства такой закон отмечен (если это закон, а не передаваемый из поколения в поколение биологический рудимент): мы нередко слышим, что вдова умерла, «подняв детей». Неосторожно было бы утверждать, что Ильичев решил, что достиг поэтического предела, и это в связке с другими обстоятельствами подтолкнуло его к гибели. Та магическая сила, которая ему в «глаза заглянула» – сила духовного порыва и прорыва, заставляла балансировать на грани жизни и смерти. Без страховки удержать равновесие не удалось.

Подлинный талант – редкий и опасный дар. Но читаешь стихи Алексея Ильичева и добавляешь: не напрасный. Ведь, если даже «монета упала на землю решкой, / Орел пролетает сверху, ее накрывая тенью».