Все служит лире

Творенье неба и земли. Фото Евгения Никитина

Маяк

Загорелась дорога от свечки

и в далекую темень пошла –

вот и начался в полночь

из точки

теплый свет на борту маяка.

За звездою звезда разгоралась

в ясном небе над тихой водой.

Небо месяцем чуть улыбалось

и чернело огромной доской.

Ничего не видать за доскою…

Только светит маяк впереди:

как не спутать его со звездою –

много их на небесной груди.

Ведь маяк, как морская награда,

вещь особая – только одна,

всех дороже на этом параде,

не сравнится с ним даже луна!

И моряк разложил все награды –

золотое руно на груди –

и встречает маяк при параде,

что блестит огоньком

впереди.

***

Свет желтел окошком

ярким,

пировал своим лучом;

он в ночи сиял подарком,

манил волшебным калачом.

И бежать скорей хотелось

всем туда, где пир горой;

где бы сердце отогрелось,

простившись с ледяной корой.

Ведь там, вдали,

с колонной-тростью

дом стоял из кирпичей…

О, бери, хозяин, гостя

в милый свет больших очей!

***

Катер у речки дремал

черно-белый,

ждал он людей в свой

бревенчатый трюм.

Цепь его звеньями длинно

блестела,

крепко держась

за песчаный костюм.

Катеру снилось: как будто

он в небе

плыл над землей и кричал

что-то тем,

кто там внизу вдруг застыл, словно мебель,

видя, как катер летит

без проблем.

Как же он крест – свою мачту

– заставил

чудо свершить и поднять

его ввысь?

Словно здесь нет для него

четких правил –

как лист на невидимой

ветке повис!

Но сон вдруг прервался:

по палубе люди,

крича, застучали

и трап занесли.

И катер поплыл,

словно белое чудо,

как кролик на черном

кусочке земли.

Студенческое общежитие

Под абажуром яркий круг,

доска, на ней стоит утюг –

холодный, словно он убит,

в нем пламя лампы не горит.

И чай в стакане золотится

лимоном, брошенным в стакан;

а сердце продолжает биться,

хотя экзамен был не сдан.

И в сердце, может быть, тоска

а может быть, любовь,

и боковина утюга

не греет алу кровь.

***

Страна любая подивится

творенью неба и земли,

что розой на Руси зовется

и по-другому в Сомали…

Зарезал нежную подругу

ревнивец злой в пылу

страстей –

и вот уже к венку,

как к кругу,

подносят розы от друзей.

И роза тихо украшает

своей розеткой торт земли,

и к вечной жизни

воскрешает

погибших от земной любви.

***

Все служит лире… И поэт

нечасто лил летучий стих…

И лучший стих его был взят

на гордый лист,

на лист листов,

который Бог читал святой.

И лучший стих его был взят

на гроб, на камень глыбовой;

и смерть поэта расцвела

тенистым садом у креста.

И лучший стих его учил

всех нас, стоявших

у надгробья,

летать безропотным

листом

на небесах и близ луча.

Томск