Узбекистан без ретуши

	Вопреки официальным заявлениям уровень жизни в Узбекистане удручающе низок. Фото Артема Чернова (НГ-фото)

ВЗЯТЬСЯ за перо меня заставили статьи об Узбекистане, написанные журналистами Мехманом Гафарлы, Натальей Айрапетовой и Михаилом Герасимовым и опубликованные в последние два месяца.

Я занимаюсь изучением политических процессов в странах Центральной Азии более 10 лет, постоянно бываю в командировках в этом регионе. Однако, прочитав статьи названных журналистов, я никак не могу отделаться от ощущения, что Узбекистан, о котором они пишут, и Узбекистан, из поездки по которому я вернулся в конце прошлого года и в котором остались десятки моих друзей, - это две совершенно разные страны.

Начнем с экономики. Все три автора живописуют ее успехи. Говоря о достижениях, Михаил Герасимов и Мехман Гафарлы указывают, что в Узбекистане среднемесячные темпы инфляции снизились до 1,8%, а уровень безработицы - самый низкий в СНГ. Но все это не имеет никакого отношения к реальности. Так, если в августе прошлого года рыночный курс доллара к суму составлял (округленно) 1 к 400, то в ноябре - уже 1 к 750. Факт стремительного обесценения национальной валюты, вызвавший в канун выборов массовую скупку долларов на черном рынке и многочисленные слухи о предстоящей денежной реформе, известен, думаю, любому жителю Узбекистана. Журналистам надо было очень постараться, чтобы не заметить очевидного.

Ни слова нет в статьях и о таком феномене, как более чем пятикратная разница между официальным и неофициальным курсами доллара. Это серьезная проблема и для участников внешнеторговых сделок, и для иностранных инвесторов. Государство в любой момент может запретить или серьезно ограничить валютную конвертацию прибыли, что делает инвестиции в узбекскую экономику делом весьма рискованным.

Не буду утверждать, что узбекская экономика вообще не имеет никаких достижений. Однако, рекламируя успехи Асакинского автокомбината или Навоийского ГМК, журналисты ничего не пишут, например, о развале производства на крупнейшем ГМК в Алмалыке или о катастрофической ситуации на многих крупных предприятиях в Самарканде. Та же ситуация и с совместными предприятиями - на один успешный проект приходятся сотни провалившихся, что полностью замалчивается в узбекских СМИ.

Не стану затрагивать сейчас вопрос о степени достоверности национальной статистики о росте ВВП или качестве производимых потребительских товаров. Но обойти тему оценки жизненного уровня населения не могу. Кстати, в публикациях журналистов "НГ" об этом почему-то речь не идет.

Обычно расцвет экономики сопровождается ростом жизненного уровня трудящихся. Однако, если принять на веру цифры экономического роста, приведенные на страницах "НГ", мы получим парадоксальную картину: производство растет, а население с трудом сводит концы с концами. Не знаю, какие цифры фигурируют в отчетах узбекского Госкомстата, но, по моим наблюдениям, основная масса населения получает зарплату от 2 до 7 тыс. сумов (2,5-9 долл.) в месяц. Зарплата в 15 долл. считается очень хорошей, в 25-30 долл. - почти предел мечтаний. Приняв же во внимание, что узбекские семьи традиционно многодетны, нетрудно подсчитать, что душевой доход в самом лучшем случае составляет менее 3 долл. в месяц. Это заметно меньше, чем 3 года назад. Население нищает, и как следствие - сотни тысяч граждан находятся на заработках за рубежом. Во многих махаллях мне рассказывали, как бедные семьи занимают деньги под проценты, чтобы послать одного человека на работу за границу, надеясь через полгода - год окупить затраты. И вообще увиденное мною в ноябре прошлого года в семи областях Западного Узбекистана никак не согласуется с утверждениями о том, что экономика на подъеме.

Плохо сочетаются с представлением о стабильной экономике и постоянные задержки заработной платы, и перебои в снабжении электроэнергией, характерные для многих регионов.

И, чтобы завершить экономическую тему, замечу - утверждение Мехмана Гафарлы, будто в руках узбекских госчиновников "остается все меньше рычагов давления на хозяйствующие субъекты", ничего, кроме горького смеха, вызвать у знающих людей не может.

Теперь коротко о проблеме демократии в Узбекистане. Здесь для непредубежденного наблюдателя в основном все ясно, хотя Мехман Гафарлы и Наталья Айрапетова пытаются всячески запутать этот вопрос.

Так, по мнению Мехмана Гафарлы, Ислама Каримова называют диктатором люди, "не знающие реальной ситуации и не разбирающиеся в проблемах этой республики". Должен заметить в связи с этим, что термин "диктатор" в отношении Ислама Каримова чаще всего используют отнюдь не иностранцы, а представители местной интеллигенции (если, конечно, уверены, что собеседник не "настучит" на них в СНБ). Используя тенденциозно подобранные цитаты, Мехман Гафарлы пытается доказать, что в Узбекистане происходят демократические преобразования. Критические оценки, данные прошедшим выборам ОБСЕ, Госдепартаментом США, международными правозащитными организациями, автором статьи даже не упоминаются. Не отвечает журналист "НГ" и на элементарный вопрос: как можно говорить о демократии в стране, где полностью запрещена оппозиция (любая, а не только "экстремистская") и отсутствует свобода СМИ.

Мехман Гафарлы, не смущаясь, цитирует западного политолога, полагающего, что репрессивные действия Ислама Каримова "имеют корни в недрах национальной культуры, основанной на опыте времени". Здесь нельзя не отметить, что выражения "жесткий курс" и "сохранение стабильности" служат лишь словесным прикрытием для осуществляемой в варварских формах практики преследований по политическим мотивам. Если же называть вещи своими именами, то согласно приведенной цитате получится, что пытки, убийства, фабрикации уголовных дел, нападения на религиозных и политических деятелей, создание концлагеря для политзаключенных - все это лишь проявление узбекской "национальной культуры".

Последовательным противником применения западных принципов демократии в Узбекистане выступает и Наталья Айрапетова. Не будучи специалистом по этой стране, она тем не менее твердо уверена, что, например, свобода прессы в Узбекистане будет немедленно использована экстремистами "для дестабилизации общества". То же, вероятно, можно сказать и о других гражданских правах. Возникает вопрос: если зафиксированные в международных документах фундаментальные гражданские и политические права человека несовместимы с нынешним уровнем развития узбекского общества, с какой целью узбекские власти объявили о присоединении к ключевым международным пактам, существующим в этой области?

Ничего, кроме недоумения, не может вызвать попытка Мехмана Гафарлы отрицать очевидные факты массовых преследований властями большого числа верующих мусульман. В 1998 г. в стране были закрыты более 70% мечетей и большинство медресе. Масштабы арестов в религиозной среде таковы, что дают основание для сопоставлений со сталинскими репрессиями. "НГ" ранее писала об исключении студентов-мусульман из вузов и т.п. Все эти факты широко известны, а многочисленные новые сообщения мало что меняют в общей картине. Однако Мехман Гафарлы не только поддерживает Ислама Каримова, но и дает ему советы, "как бороться с религиозным экстремизмом" ("НГ", 25.09.99). При этом журналист исходит из фантастического представления о том, что религиозными экстремистами являются последователи некой "новой религии" - ваххабизма, созданной якобы на основе "первой редакции Корана".

Несколько слов о российско-узбекских отношениях. Действительно, было бы странным, если бы российское руководство не использовало желание южного союзника по СНГ более тесно сотрудничать в различных сферах.

Здесь, однако, есть два варианта. Сторонники первого исходят из того, что однозначная поддержка режима Ислама Каримова и проводимой им политики должна стать центральным элементом в реализации российской стратегии укрепления стабильности в Центрально-Азиатском регионе. Другой подход предполагает осознание того, что нынешний Узбекистан - отнюдь не такой сильный и искренний союзник, каким пытается казаться. Всего несколько месяцев назад страна находилась на грани гражданской войны. Экономическая ситуация там намного хуже российской. Непродуманная внутренняя политика, проводимая узбекскими властями, дестабилизирует регион, а в недалекой перспективе может послужить катализатором масштабного социального взрыва под исламскими или другими лозунгами. Представляется, что в случае радикальных политических изменений излишне тесная связь Москвы с режимом Ислама Каримова может стать настоящей катастрофой для российской центрально-азиатской политики...

Безусловно, затронутые вопросы требуют самого серьезного обсуждения. Выражаю надежду, что редакция еще не раз вернется к этой теме - но не на уровне агиток.