Сергей Магарил ЗАВЯЗАВШАЯСЯ на страницах "НГ" полемика между Игорем Харичевым ("Полицейское государство грозит стать нашим будущим", "НГ", 08.02.2000) и Сергеем Роговым ("Государство и рынок по-американски") по поводу соотношения "государство и рынок" вызывает желание продолжить обсуждение этой чрезвычайно актуальной для России проблемы.
Попробуем разобраться по существу:
- в какой мере успех государственного регулирования экономики в условиях США, как это убедительно проиллюстрировал Сергей Рогов, доказывает необходимость усиления роли государства в условиях России;
- в каких пределах возможен перенос американского опыта на российскую почву;
- чего опасается Игорь Харичев, когда пишет, что постановка вопроса о необходимости формирования целостной системы государственного регулирования экономики ведет к созданию в России "полицейского государства". И подобные опасения испытывает не он один. Наличие "некоторых экономических и идеологических предпосылок для возникновения в России диктатуры" отмечают и другие специалисты (Вадим Белов "Задача - реформирование институтов власти", "НГ", 23.02.2000).
Сергей Рогов прав, когда на конкретных цифрах показывает, сколь значительная часть национального богатства в США - стране безусловно рыночной экономики - принадлежит государству. Прав он и в том, что в "Штатах роль государства в экономике проявляется не в прямом контроле над средствами производства, а через регулирование экономических процессов". (Этого, к сожалению, не скажешь о России). Нельзя не согласиться с автором, когда он утверждает: "Главное - как государство воздействует на экономику...". Однако позвольте спросить, что все это доказывает применительно к России?
Аргументы Сергея Рогова могли бы быть признаны убедительными, если бы сущности государства в американской и российской версиях, в их повседневной общественной практике совпадали или, как минимум, были близки. Многократно используя понятие "государство", Сергей Рогов не дает ему определения, по-видимому, в силу самоочевидности. В итоге же возникает иллюзия, что в США и России мы имеем дело с одной и той же реальностью. К сожалению, есть серьезные основания в этом усомниться.
Из текста статьи Сергея Рогова следует, что под "государством" он склонен понимать "федеральное правительство, министерства обороны, энергетики, транспорта и другие ведомства"; органы, "обеспечивающие правовые основы деятельности общества", структуры, образующие "государственный рынок" и т.п. И с цифрами в руках Сергей Рогов убедительно показывает, как эффективно государственные структуры США реализуют интересы всего общества.
Иное дело Россия, где ядром государства также являются органы госуправления, но наполненные коррумпированным чиновничеством, преследующим по преимуществу интересы личного обогащения. Данные Главного управления по борьбе с экономическими преступлениями МВД РФ выразительно иллюстрируют этот тезис. В 1998 году подобных преступлений было зафиксировано 252 тыс., что на 32 тыс. превышает уровень предшествующего года. При этом основная масса экономических преступлений - "хищения бюджетных средств, в которых участвуют высокие региональные и столичные чиновники" ("НГ", 26.05.99).
Доклад МВД бесстрастно фиксирует тенденцию. Будь иначе, бюджет огромной России не съежился бы до размеров бюджета миниатюрной Чехии. Расчеты, выполненные под руководством академика Дмитрия Львова, свидетельствуют: едва ли не вся "рента от использования природно-ресурсного потенциала России" в сумме 45-60 млрд. долл. ежегодно "присваивается властными и околовластными структурами и криминальным бизнесом" (Д.Львов "Экономическая модель XXI века", "НГ-политэкономия", 29.12.99).
Однако почему так? Может быть, в Штатах - люди из другого материала? Фактор, придающий американскому государству иное политическое, экономическое и социальное качество хорошо известен - "гражданское общество". В Штатах есть гражданское общество, и оно достаточно надежно, хотя и небезупречно, контролирует государственную бюрократию, вынуждая ее работать, как правило, в интересах общества.
В России гражданское общество, к сожалению, отсутствует, и государственной бюрократии предоставлена возможность контролировать самое себя. Результат десятилетнего бесконтрольного правления этой публики очевиден. Поэтому, когда звучит: "интересы государства", "усилить роль государства" и т.п. - в условиях современной России, в отсутствие структур гражданского общества, это неизбежно означает лишь дальнейшее политическое и экономическое усиление позиций государственной бюрократии. Со всеми возможными последствиями.
Констатируя применительно к России "неспособность государства выполнять элементарные функции", Сергей Рогов фиксирует: "Наше государство - слабое, а американское - сильное". Увы, добавить нечего. Однако возникает некий парадокс: Российское государство - несостоятельное и беспомощное, когда речь идет об интересах общества, эффективно и мощно реализует интересы правящей элиты. Естественно задать вопрос: действительно ли беспомощно государство, обеспечивающее возможность баснословного обогащения правящему классу? Следует ли вообще считать государство "слабым" на том основании, что оно НЕ действует в интересах общества? Чудовищное советское государство эпохи Сталина не только не служило обществу, но, напротив, уничтожало общество, истребив миллионы сограждан. Однако следует ли на этом основании сталинскую государственную машину считать слабой?
Приведенный пример свидетельствует: признак силы или слабости применительно к государственным институтам России не слишком информативен. Суть проблемы в том, чьи интересы реально обслуживают органы государственного управления: общества или бюрократии. Для наглядности феномен государства предлагается расщепить на две компоненты:
- государство бюрократии, в России приватизированное ею, - российская модель;
- государство общества, когда общество - контролер, - американская модель.
В реальной жизни обе модели сосуществуют одновременно. Вопрос в пропорциях - т.к. функции распоряжения ресурсами и контроля за их использованием одновременно реализуют и бюрократия (в России - реально, по важнейшим вопросам: федеральный и региональный бюджеты), и общество (в России - декларативно, фиктивно, по малозначащим вопросам: средства местных органов самоуправления).
В России беспомощно не государство, а общество. И потому Россия имеет "слабое государство общества". Но оно же одновременно является "сильным государством бюрократии". Слабое государство общества не способно обеспечить его интересы, и потому общество деградирует. Сильное государство бюрократии сверх меры удовлетворяет ее алчные интересы, и правящая элита процветает.
Банальностью является также утверждение о сращивании в России власти и бизнеса.
Отсутствие в России "гражданского общества, уравновешивающего и контролирующего власть", и вызывает те самые опасения "полицейского государства", о которых пишет Игорь Харичев и которые периодически воспроизводят СМИ. Ибо "главная опасность для прав и свобод человека, демократии в целом исходит от исполнительной власти" (Владимир Путин "Россия на рубеже тысячелетия", "НГ", 30.12.99).
Поэтому проблема, на наш взгляд, не только и не столько в усилении государственных начал, сколько в формировании структур гражданского общества, которые только и могут в конечном счете принудить государственную бюрократию работать в интересах общества.
Попробуем, используя предложенное нами определение государства в сегодняшней России, вернуться к статье Сергея Рогова. Он совершенно справедливо констатирует: американское государство решает задачи определения национальной стратегии; регулирования кредитно-финансовых отношений; проведения научно-технической и промышленной политики; развития социальной сферы. А что препятствовало отечественной государственной бюрократии с позиций национальных интересов решать те же вопросы? Судя по сколоченным состояниям, не в том был замысел. Суть его раскрыл, уже находясь в эмиграции в Мексике, Лев Троцкий, предсказавший, что настанет время, когда советская бюрократия будет искать для себя возможность вернуться к институту частной собственности.
Сергей Рогов с полным знанием дела утверждает также, что решающим фактором уверенного экономического развития США в конце XX века стали расходы федерального правительства на "человеческие ресурсы" - социальное обеспечение, здравоохранение, образование. Маститый ученый прав. Позволительно, однако, спросить, что мешало нашей административно-финансовой элите в течение последних 8 лет следовать примеру американских коллег и делать аналогичные инвестиции вместо того, чтобы посягать на бюджетные средства и вывозить их в офшоры?
Ответ очевиден: причина - в бесконтрольности правящей элиты. Неспособность политически разобщенного населения России противодействовать противоправным действиям власти и порождает опасения сосредоточения в руках государственной бюрократии чрезмерной экономической власти.
