Куда движется западная социал-демократия

В ПОСЛЕДНЕЕ время результаты социологических опросов и исследований показывают, что большинство народа отдает предпочтение такой общественной системе, в которой эффективная рыночная экономика сочеталась бы с принципами социальной справедливости и защищенности. Сегодня программные документы основных политических партий и движений в явной или неявной форме содержат в себе те или иные элементы социал-демократической идеологии - ориентацию на правомерность различных форм собственности, государственное воздействие на экономические и социальные процессы, социальную солидарность, эволюционный реформизм, политический прагматизм и т.д. Предпринимаются попытки объединить разрозненные социал-демократические силы.

При этом в качестве ориентира и в какой-то мере образца нередко ссылаются на успешный опыт осуществления реформ социал-демократами Европы. Но многие ссылки на этот опыт носят слишком общий, декларативный характер, обусловленный расхожими представлениями о западной социал-демократии. Между тем в 80-90-х гг. произошел серьезный сдвиг в ее теории и практике. Новейшие обновленческие тенденции выразились в формировании "нового лейборизма" в Англии, партии "новой середины" в Германии, концепций "либерального социализма" в Италии и др. Идеи "третьего пути" (претендующего на преодоление негативных аспектов как "первого пути" - неолиберализма, так и "второго" - традиционного, "старого" социал-демократизма) недавно нашли концептуальное развитие в программном документе, подписанном Тони Блэром и Герхардом Шредером в июне 1999 г. и призывающем всех социал-демократов Европы обсудить изложенные в ней идеи.

Именно особенностям нового социал-демократизма и значению его опыта для социал-демократического движения в России посвящена статья Гавриила Попова "Россия ищет идеологию нового тысячелетия".

В своем анализе автор опирается в основном на вышеупомянутую публикацию Блэра и Шредера, называя ее (вслед за некоторыми журналистами) "Социал-демократическим манифестом" или просто "Манифестом". Однако на самом деле этот текст имеет совсем другое название - "Европа: третий путь, новая середина". Он не претендует на статус манифеста. И все же это важный документ, вызвавший неоднозначную реакцию среди западных социал-демократов.

Гавриил Попов высказывает верные мысли о новых подходах к проблемам трудовой занятости, социального обеспечения, увеличения инвестиций в науку, образование, новейшие технологии и т.д. Однако по ряду других вопросов его суждения носят поспешный, отрывочный характер.

Прежде всего это касается отношения социал-демократов к собственности. Автор пишет: "Главная проблема, считают модернисты, - не собственность, а распределительные отношения". В действительности же в данном контексте социал-демократы ведут речь не о собственности вообще, а о формах собственности и не о "распределительных отношениях", а о способах политического регулирования ряда функций, вытекающих из права владения собственностью.

Современные социал-демократы пришли к отказу от прежней догматической интерпретации как самого института частной собственности, так и ее обобществления в форме всеохватывающей государственной национализации. Под обобществлением теперь понимается не ликвидация института частной собственности, а социализация отдельных ее правомочий (функций) посредством установления государственного контроля за распределением доходов и т.д.

В нашей литературе "функциональный" подход к проблемам частной собственности до сих пор по-настоящему не осознан и не раскрыт. О нем вообще мало кто знает. Преимущественно внимание уделяется традиционному выяснению процентного соотношения между национализированной (государственной) и частной собственностью в той или иной стране - как будто это имеет решающее значение.

Ведь вот уже несколько десятилетий существует шведская модель общественного развития, получившая название "функционального социализма". Функциональный подход делает акцент на структуре права владения, охватывающей целый спектр функций (правомочий): владение, распоряжение, пользование, контроль, распределение доходов и продуктов производства и т.д. Одни из этих функций (например, юридически закрепленное право владения) могут оставаться в частной собственности, другие могут быть обобществлены (социализированы). Иными словами, те или иные функции права владения можно распределять между различными субъектами власти. Решающее значение придается не праву собственности, а политическому управлению отдельными ее функциями, т.е. контролю над производством и распределением его продуктов через соответствующую налоговую политику, регулирование рынка труда и т.д.

Главная особенность новой социал-демократии - ориентация на конвергентную модель общественного развития, отражающую общемировую тенденцию к взаимовлиянию и взаимопроникновению социалистических и либеральных идей в эпоху глобализации мировой экономики, финансов, торговли и культуры. Об этой особенности в статье Гавриила Попова удивительным образом не сказано ни слова.

Чем же вызвано сближение с либералистской идеологией? Прежде всего качественным сдвигом в развитии массовой базы социал-демократии, небывалым ростом новых средних слоев (служащих, техников, чиновников и т.д.) и сокращением численности традиционного рабочего класса. Образ жизни и интересы новых средних слоев все более сдвигаются в середину политического спектра, в которой задачи строительства социального государства сочетаются с ориентацией на либеральные ценности.

Постоянный рост государственных инвестиций и субсидий в социальную сферу, не сбалансированное с уровнем производительности труда повышение заработной платы, разрастание бюрократического аппарата управления приводят к тому, что былая политическая установка социал-демократов на достижение "равенства" (посредством установления прогрессивно высоких налогов на прибыль и широкой системы социальных пособий), приносящая на первоначальном этапе определенные социально значимые результаты, в дальнейшем по мере развития экономики страны порождает психологию социального иждивенчества. Все это в конечном итоге становится тормозом развития: растет инфляция, снижается производительность труда.

Это стали признавать и социал-демократы. В ряде партий прозвучали призывы пересмотреть прежнее жесткое противопоставление идей социализма и либерализма, и прежде всего гармонически соединить идеал равенства с требованиями индивидуальной свободы, принципы солидарности - с новым пониманием индивидуализма. Обсуждая общие задачи социал-демократических и социалистических партий стран Западной, Центральной и Восточной Европы по выработке современного социал-демократического проекта, Х.Тиммерманн (ФРГ) считает необходимым ввести в этот проект элементы социал-либерализма. По его мнению, в будущем основной проблемой для левых партий станет задача обеспечить равновесие между социалистическими и либеральными ценностями, т.е. равновесие между свободным рынком и социальной защищенностью, государственным вмешательством и дерегулированием, коллективной интеграцией и индивидуализмом как образом жизни. Иными словами, в социал-демократический проект нужно включить элементы "здорового либерализма" по отношению к государству, экономике и обществу.

Ряд видных социал-демократических теоретиков выступил с идеями, получившими название "либерального социализма". Особенно активно эти идеи разрабатываются в Италии - в сочинениях Н.Боббио, Л.Пелликани и других авторов. Сторонники либерал-социализма, подобно неолибералам, предлагают ограничить функции государства в решении социальных проблем, подчеркивают важность развития рыночных отношений, конкуренции, частной инициативы, свободы индивида и т.д. С их точки зрения, индивидуализм и солидарность не исключают друг друга.

Показательна в этом отношении высокая оценка нынешним руководством лейбористской партии Великобритании возможностей коммунитарного движения как способа организации повседневного общения людей в малых сообществах по месту жительства ("коммьюнити"), таких, как Церковь, школа, группа соседей и т.п. Ориентация на "коммьюнити" свойственна и либералам, в связи с чем расширяются возможности для практического взаимодействия между оппонентами - социал-демократами и либералами. В результате новые лейбористы фактически вошли в альянс с либеральными демократами. И не случайно на съезде Партии европейских социалистов (1999 г.) Тони Блэр призвал лидеров европейских соцпартий изучать опыт американских демократов, добившихся успехов в сокращении безработицы, обеспечении занятости и благосостояния.

Показательны также выступления Тони Блэра, Герхарда Шредера и Массимо Д"Алема на саммите руководителей США, Великобритании, Германии, Италии, Франции и Бразилии во Флоренции по теме "Реформизм в XXI веке" (ноябрь 1999 г.). Они одобрительно отнеслись к призыву Клинтона воспринять американскую модель леволиберального реформизма в экономике (свобода рынка, решающая роль конкуренции, "дисциплина госбюджета" и т.д.). Стремление подражать социал-либеральной "модели Клинтона" высветило парадоксальную ситуацию: пришедшие к власти в ряде стран "новые социал-демократы" демонстрируют неверие в собственные силы, в социал-демократические средства решения проблем и склонны к сближению с социал-реформизмом либерального толка.

Тяжелый удар по имиджу западной социал-демократии нанесло прямое соучастие ведущих европейских стран в военной агрессии НАТО против Югославии. Эту акцию, направленную на создание натоцентристского мироустройства, Гавриил Попов стыдливо называет "американской схемой решения проблем Югославии". Грядущий мировой порядок, когда НАТО по своему усмотрению вмешивалась бы в дела суверенных государств, лидер британских лейбористов определил тогда как "новый интернационализм". Однако один профессор Калифорнийского университета, не стесняясь, назвал вещи своими именами: это - "новый интервенционизм", т.е. возможность для Америки делать то, что она считает правильным, независимо от международного права ("Форин афферс", май-июнь 1999 г.).

Конечно, далеко не все разделяют подобные взгляды. В современной западной социал-демократии противоборствуют две тенденции: модернизаторов и традиционалистов. Господствующий правый фланг возглавляют Тони Блэр и Герхард Шредер. К левому флангу относят лидера французских социалистов Лионеля Жоспена, бывшего председателя социал-демократической партии Германии и министра финансов ФРГ Оскара Лафонтена, группу левых лейбористов в британском парламенте и др. В недавно опубликованной книге под символичным названием "Сердце бьется слева" Лафонтен резко критикует политику "новой середины" Шредера, безответственность натовской акции в Югославии и т.д.

Не только социал-демократизм, но и либерализм подвержен эволюции и обновлению. Уже в первой половине XX века либерализм испытал на себе сильное влияние идеологии социализма, особенно в отношении социальной защиты. Позже либералы расширили реестр заимствований, допуская теперь возможность государственного регулирования экономики, общественного контроля и т.д. В результате классический (докейнсианский) либерализм превратился в социально ориентированный (послекейнсианский) либерализм.

"Старый" капитализм перерастает в социал-капитализм, для которого характерна усиливающаяся (хотя и не бесконфликтная) тенденция к сближению, внутрисистемной конвергенции либерализма и социал-демократизма. Автор статьи "Конвергенция" ("НГ", 03.04.98) Юрий Буртин приходит к резонному выводу, что "социал-демократизм последовательно либерализуется, либерализм же (а тем самым и капитализм вообще) социал-демократизируется".

Во второй половине XX века отчетливо проявился кризис всех мировых общественно-политических парадигм - либерализма, консерватизма, социализма. В массовом сознании они выступают как некие фундаментальные альтернативы. В действительности же, при всех их различиях, которые кажутся жизненно важными, по многим вопросам у них просматриваются некие общие позиции - в понимании смешанной экономики, политического и культурного плюрализма, представительной демократии и т.д. Различия между названными течениями нередко проявляются в акцентах, дозах и очередности предлагаемых решений, в терминологии. В результате традиционные понятия (особенно "социализм", "демократия", "свобода" и др.) подвергаются семантической эрозии, теряют свой первоначальный смысл. Политический язык становится аморфным, неоднозначным, что подчас приводит к недоразумениям. Иными словами, силовое поле политической семантики разрушается.

Как показывает практика, несмотря на острую политическую борьбу партий различной ориентации (социал-демократической, либеральной, христианско-демократической и т.д.), победившая на выборах партия и сформированное ею правительство отнюдь не спешат демонтировать модель общественного развития, которую создавали правительства, ранее находившиеся у власти. "В последнее время видимые различия в политике либералов и социалистов, сменяющих друг друга у власти в европейских странах, становятся все менее различимыми", - отмечает в этой связи Александр Владиславлев ("НГ", 15.03.2000). Тенденция к их сближению закономерна, а строительство "социального государства", "государства благосостояния" - это заслуга не только социал-демократов (сколько бы они сами это ни утверждали), но и либералов. Равным образом было бы односторонне считать, что это государство - результат деятельности правых партий. Один из предвыборных плакатов Союза правых сил России призывал: "А ты хочешь жить как в Европе? Тогда голосуй за Союз правых сил". В действительности же западная модель социального государства - наглядное выражение конвергенции социал-демократических и либеральных подходов.

Чтобы непредвзято изучать опыт осуществления социал-демократической модели общественного развития, новейшие тенденции ее трансформации, необходимо преодолеть устаревшие подходы и стереотипы в оценках теории и практики социал-демократизма. Эти оценки в недавнем прошлом дважды круто изменялись: от огульно-негативных (в "доперестроечный" период) до некритически-хвалебных (в годы "перестройки"). В противовес крайностям прежнего идеологизированного подхода представляется актуальным выработать объективно-взвешенную оценку как достижений, так и кризисных тенденций в современном западном социал-демократическом движении. Причины кризиса социал-демократии заключаются не в "отступлении" от неких ортодоксальных "принципов марксизма" (как это утверждалось во многих прежних работах), а прежде всего в том, что в новых условиях обнаружилась неэффективность ряда традиционных принципов самой социалистической доктрины (равенство, национализация, коллективизм и т.д.), нуждающихся в переосмыслении и отказе от догм.

Особый вопрос заключается в выяснении возможностей применения опыта одной страны в другой. Одно время звучали призывы некоторых политиков и литераторов перенести опыт шведской, австрийской или какой-либо другой модели на почву российской экономики. Однако попытки механического переноса были бы обречены на неудачу. Здесь нет места обсуждать причины этого. Отметим лишь две из них: неразвитость рыночных отношений и незначительность среднего класса в России.

Бытует расхожее мнение, что западноевропейский тип социал-демократии представляет собой универсальное явление, пригодное для всех стран. Но это не так. В ряде стран Азии и Африки политики не склонны заимствовать теорию и практику либерализации социал-демократизма, поскольку считают, что у них иная социальная база и что основной проблемой для них является нищета значительной части населения. Поэтому, считают они, принятие либералистского принципа равенства исходных возможностей для индивидов, принципа равенства лишь перед законом, привело бы к дальнейшему ухудшению и без того тяжелого положения в их странах. Да и сами создатели упоминавшегося выше социал-демократического программного документа, по сути дела, признают его региональный характер, когда заявляют, что изложенные в нем принципы новой социал-демократической политики разработаны именно для Европы. Иными словами, эти принципы отнюдь не могут рассматриваться в качестве образца, пригодного для всех регионов мира.

Исходя из всего сказанного, думается, Гавриилу Попову не стоило бы так уж категорично заявлять, что "только социал-демократия постиндустриального общества может стать основой для российской социал-демократии". Более точно другое его высказывание: в специфических условиях России требуются существенные корректировки социал-демократических позиций, "нужен российский вариант социал-демократической идеологии".

Зарубежный опыт общественного развития, достижения других стран в проведении реформ заслуживают всестороннего изучения и продуманного, взвешенного использования. Когда в России сформируется гражданское общество и возникнет значительный средний класс, социал-демократия, безусловно, займет важное место в политическом спектре страны.