Владимир Катренко Одна из особенностей нынешней Думы - возрастание роли разнообразных межфракционных депутатских объединений (МДО). Конечно, они существовали и раньше, но с начала 2000 года начался просто-таки настоящий "бум МДО". Ныне их более 30. Причем ряд межфракционных структур по численности беспрецедентен. В "ЗУБР" (объединение, выступающее за союз Украины, Белоруссии и России) записались 142 депутата. В "Энергию России", которую мне доверено возглавлять, - 122. Весьма крупные депутатские силы объединились также в МДО "Российские инвестиции", "Деловая Россия", "Депутатский продовольственный совет", "Границы России" и в некоторые другие.
Эта тенденция в развитии нашего парламентаризма еще как следует не осмыслена. Поэтому любые попытки ее анализа надо, безусловно, приветствовать. В этом смысле привлекает внимание статья Екатерины Михайловой "Теневые структуры" Думы". Автор высказывает ряд интересных суждений и, с одной стороны, характеризует создание МДО как "положительный фактор, который продвигает нас к цивилизованным формам парламентаризма". В то же время статья пронизана множеством опасений. Не берут ли МДО на себя слишком много, становясь определяющей силой в принятии политических решений? Не подменяют ли профильные комитеты? Не идем ли мы опять неким особым путем, игнорируя опыт развития мировой парламентской культуры?
Межфракционные объединения - отнюдь не некое поветрие и не сугубо российское изобретение. Просто востребуется эта форма в определенных условиях, на определенном этапе развития демократии. В странах, обладающих развитой многопартийностью, есть огромный опыт межфракционного взаимодействия, создания всевозможных коалиций, союзов, использования широкого спектра консультационных и согласительных механизмов. Здесь в специальных межфракционных объединениях зачастую просто нет нужды, ибо вокруг парламентов и так существует множество дискуссионных клубов, круглых столов и т.д., где и депутаты, и представители деловых кругов, и общественные деятели могут совместно искать общие подходы к законодательным проблемам. Иными словами, наряду с жесткими вертикалями, основанными на партийной иерархии (фракции, парламентские группы и т.д.), в развитых демократических системах вполне достаточно и горизонтальных связей, обеспечивающих надежное межфракционное взаимодействие.
Рост числа МДО как раз и стал тем средством, которое позволило наиболее быстро наладить думскую горизонталь взаимодействия. Кстати, отнюдь не случайно львиная доля межфракционных объединений оказалась связана либо с экономической тематикой, либо с интересами регионов, либо с проблемами укрепления государственности. Это наиболее деиделогизированные зоны. Любителю поскандалить или помитинговать на заседаниях, скажем, объединения "Товаропроизводители России" или "Правопорядок", куда люди, в общем, добровольно собираются для обсуждения каких-то "скучных" специальных проблем, делать нечего.
Могут ли МДО стать "новыми центрами выработки и принятия политических решений", которые начнут подменять собой фракции или профильные комитеты? Спекуляций на эту тему достаточно. Вспоминаю, как сразу после создания "Энергии России" в прессе замелькали инсинуации, что это, мол, создается чуть ли не костяк новой партии "под Черномырдина". Мне, только назначенному в ту пору председателем думского комитета, было весьма неприятно читать и слышать предположения о том, что теперь, мол, в законотворческой работе неизбежно будет раздрай и неоправданный дубляж. Но на деле нам с Черномырдиным быстро удалось наладить самое конструктивное сотрудничество. А затем именно он был в числе тех, кто рекомендовал мою кандидатуру на смену себе в "Энергию России".
Если дело не осложняют какие-то личные амбиции, то наличие "родственного" МДО только благо для любого профильного комитета. Хотя наивно полагать, что голоса членов МДО каким-то образом комитет может "записывать в свой актив". Михайлова высказывает опасение, что, мол, раз Катренко возглавил ныне и комитет, курирующий ТЭК и "Энергию России", то может возникнуть - ни мало ни много - "разбалансировка всей структуры Госдумы". По ее мнению, наш комитет таким образом "пополнился 122 голосами, входящими в МДО". Помилуйте, каким же это образом!? Тут, по-моему, проявляется явное непонимание отношений в треугольнике "Фракция-комитет-МДО". Комитет никоим образом не может распоряжаться депутатскими голосами. И МДО тоже. Влиять, убеждать они могут. Но реальная власть над голосами своих членов - только у фракций и депутатских групп.
В последнее время именно со стороны фракций ощущается повышенная заинтересованность в усилении своего представительства в МДО. Скажем, коммунисты, понимая, что в преддверии прохождения в Думе важных энергетических законов в рамках "Энергии России" будут организовываться серьезные обсуждения их концепций с привлечением экспертов, с организацией поездок депутатов на крупнейшие объекты ТЭКа, решили недавно дополнительно отрядить в состав нашего МДО таких видных представителей своей фракции, как лауреат Нобелевской премии Жорес Алферов, старейшина депутатского корпуса Егор Лигачев. Усилило свое представительство и "Единство". В состав "Энергии России" вошел сам лидер фракции Владимир Пехтин. Подобные же пополнения, насколько я знаю, произошли и в некоторых других МДО.
Так что, как видим, речь не только не идет о какой-то экспансии межфракционных объединений или создании некоего "теневого кабинета" законодательной власти. Наоборот, экспансию в позитивном смысле слова ведут сами фракции в отношении МДО. И их понять вполне можно, ведь работа на этой площадке дает возможность включаться в работу по тем или иным законопроектам на самой ранней стадии, подключать дополнительные интеллектуальные ресурсы и ресурсы влияния.
Являются ли МДО лоббистскими структурами? Некоторые, в том числе и автор статьи в "Независимой газете", полагают, что именно ради лоббистских целей они и создаются. Причем, как водится, само слово "лоббизм" у нас заранее воспринимается как нечто зазорное и нечистое. В принципе эта тема, как и вопрос о том, правомерно ли вообще называть депутатов лоббистами, заслуживает отдельного разговора.
В Думе, понятно, есть и отдельные депутаты, и целые группы, отстаивающие интересы отдельных отраслей и компаний. Раньше каждая из таких групп влияния шла напрямую в комитет, пытаясь всеми силами продавливать те или иные вопросы. Теперь им волей-неволей приходится считаться с тем, что есть "Энергия России", где что-то продавить силовым путем невозможно, ведь рядом такие же точно профессионалы, с которыми надо находить консенсус. Так что вопреки точке зрения Михайловой на деле получается, что МДО не только не являются примитивным лоббистским инструментом, но, наоборот, существенно корректируют лоббистские группировки, направляя их в цивилизованное русло. n
Владимир Семенович Катренко - председатель комитета Госдумы по энергетике, транспорту и связи, председатель Cовета МДО "Энергия России".
