Галина Михалева Интерес общества к результатам регулярных опросов и особенно к результатам опросов - ВЦИОМа, наиболее часто цитируемым в СМИ, растет по мере приближения к федеральным выборам. Журналисты и аналитики используют их для оценки перспектив политических лидеров и партий. Больше того, сами партии и их лидеры разрабатывают свои стратегии и тактики, ориентируясь на рейтинги, показываемые в соцопросах. В связи с этим статьи ведущего сотрудника ВЦИОМа Леонида Седова "Ситуация на правом фланге" ("НГ", 19.07.02) и "Либеральная альтернатива Путину" ("НГ", 02.10.02) представляются достаточно показательными.
Дело в том, что "рейтинги партий" представляют собой настоящую социологическую ловушку для тех, кто не знаком с основами математической статистики. Именно на законах математической статистики основан принцип репрезентативности, позволяющий на основе опроса достаточно небольшого количества людей делать выводы об обществе в целом. Используя этот метод, важно строго соблюдать правила отбора, так, чтобы все опрашиваемые имели равную возможность попасть в выборку. ВЦИОМ, например, опрашивает 1600-2000 человек в разных регионах страны и в разных типах поселений и на основании полученных данных делает выводы о предпочтениях всех граждан России. Главное, на что нужно всегда обращать внимание, - это ошибка выборки: любой репрезентативный опрос дает результаты с совершенно определенной степенью погрешности. Другими словами, всегда существует определенный процент, "списываемый" на ошибку. Чаще всего его величина колеблется от 3 до 5%.
Например, партия набирает по результатам опроса 7% голосов. Любой первокурсник социологического факультета скажет вам, что при ошибке выборки в 4% электоральный потенциал этой партии составляет от 11 до 3%. Но в первом случае - это совсем неплохой результат, даже с учетом предстоящего повышения процента, необходимого для избрания партии в Госдуму, во втором - чистый проигрыш, даже если избирательный барьер останется прежним. Иначе говоря, при изменениях рейтинга, сравнимых с ошибкой выборки, результаты одного или нескольких опросов мало что дают для понимания перспектив партии. Очевидно, что участникам избирательного процесса, рейтинги которых находятся в опасной близости от пятипроцентного барьера, следует с большой осторожностью относиться к данным опросов.
Насколько опросы ВЦИОМа, фонда "Общественное мнение" и других социологических служб отвечают принципам репрезентативности для специалистов? Споры на эту тему ведутся постоянно, и не только в России. Возникают они обычно после очередных выборов, когда социологи, изучающие общественное мнение, в очередной раз ошибаются в своих предсказаниях. Так было, например, после последних выборов в бундестаг ФРГ. В статье, опубликованной в октябре прошлого года в журнале "Шпигель", говорилось, что сумма отклонений предсказаний пяти наиболее известных институтов от реальных результатов выборов составила от 4,2 до 7,2%.
По утверждениям ВЦИОМа, обычная ошибка выборки в его опросах составляет 3,8%. Между тем в статьях вциомовского социолога Леонида Седова далеко идущие выводы делаются как раз на основании такой разницы в процентах, набранных политическими партиями, которая заведомо меньше, чем указанная самими же исследователями ошибка выборки. Так, анализируя данные сентябрьского опроса, Седов обращает внимание на "рост электората РНЕ", подтверждая свои слова цифрами: в августе за РНЕ "проголосовал" 1%, в сентябре - уже 3%.
Еще большее недоумение вызывают рассуждения Седова о "ситуации на правом фланге". Во-первых, в его статьях приводятся данные (в миллионах человек) с целью сравнения реального голосования с "памятью о прошлом голосовании" и "ожидаемом голосовании". Ясно, что никаких миллионов ВЦИОМ никогда не опрашивал, но неискушенный читатель скорее всего эту не вполне корректную экстраполяцию не заметит и примет данные, опубликованные в газете, за чистую монету. Во-вторых, все рассуждения автора о перетекании электоратов строятся на цифрах, которые даже в отдаленном приближении репрезентативными назвать нельзя. Из них следует, что 7% "яблочников" переместились в прозападный электорат СПС; 4%, "видимо, не одобряя позиции партии в вопросе о Земельном кодексе" (таково предположение Седова), перешли в ряды сторонников АПР; 3% решили голосовать против всех; 2% поддержали "Партию предпринимательства". Теперь посчитаем: было опрошено 1600 человек. Из них 6% отдали свои предпочтения "ЯБЛОКУ". Это 96 человек. Значит, из всех опрошенных примерно 7 человек "перетекло" в СПС, примерно 4 человека - в АПР, и т.д. Любому здравомыслящему читателю очевидно: делать какие-либо публичные выводы, да еще глубокомысленно указывая причины "перетекания электоратов", на основе ответов нескольких респондентов некорректно и недопустимо.
Утверждение, что избиратели "ЯБЛОКА" "испытывают признаки усталости от своего лидера" и хотели бы видеть в качестве кандидата в президенты Бориса Немцова, просто не соответствует данным, полученным самим ВЦИОМом. Из собирающихся голосовать за "ЯБЛОКО" в августе 2002 г. были готовы на президентских выборах проголосовать за Явлинского 29% (избиратели СПС согласны были голосовать за Немцова только в 0,3% случаев), а в январе нынешнего года - уже 33%. Данные ноябрьского опроса свидетельствуют о том, что за Немцова на президентских выборах не готов голосовать никто из избирателей "ЯБЛОКА". А число избирателей СПС, готовых выбрать Немцова в президенты, было и остается минимальным: по последнему, январскому опросу - всего 1,9%, а в ноябре вообще 0%. Цифры показывают статистически значимые данные, полностью противоположные выводам, которые навязываются читателю.
Печально, когда социолог строит свои выводы на столь несостоятельных аргументах. Еще хуже, когда делается это, чтобы доказать состоятельность и перспективность какой-то конкретной идеи, в данном случае, видимо, идеи выдвижения единого демократического кандидата, сторонником чего, судя по публикациям, является Седов.
