Дмитрий Нечитайло
Исламисты на Северном Кавказе действуют по афганскому сценарию, организуя теракты против силовых ведомств.
Фото Reuters
Теракты с использованием террористов-смертников не новое явление. С ним сталкиваются различные европейские и мусульманские страны, исключением не стала и Россия. Людей, которые приводят на себе в действие взрывной механизм, еще называют «умными бомбами», которые могут мыслить, выбирать подходящий момент для гибели максимального количества жертв и разрушений. Подобный вид терактов стал проводиться в регионах, где до недавнего времени он не использовался: Алжир, Йемен, Афганистан, Сомали, Северный Кавказ. Взрывы «живых бомб» составляют 3% всех терактов, совершенных в мире, однако именно на них приходится 48% жертв.
Современный терроризм – это прежде всего психологическая борьба, и смертники стали неотъемлемым элементом этой борьбы, обеспечивающим дополнительный эффект. Как правило, взрыв «живой бомбы» привлекает повышенное внимание СМИ, создавая у граждан ощущение уязвимости и незащищенности перед опасностью, которая подстерегает их практически везде. Ведь пояс смертника может привести в действие с виду вполне успешный, респектабельный человек, который стоит рядом с вами в вагоне метро.
Среди специалистов-психологов существуют различные подходы к исследованию процесса создания «живых бомб». Израильский эксперт по борьбе с терроризмом, профессор Ариэль Мерари утверждает, что не из каждого человека можно сделать смертника. По его мнению, задача террориста-вербовщика обнаружить того, кто склонен к самопожертвованию. Палестинский психолог Ахмад Наджем Мухи ад-Дин пришел к выводу, что смертников можно разделить на две категории: к первой принадлежат молодые люди, которые открыто заявляют о своем намерении совершить самопожертвование во имя веры, достижения политических целей или во имя мести. Он называет их «готовыми к смерти». Ко второй группе ученый относит людей, находящихся в состоянии психологической травмы, постоянно думающих о смерти. Такие названы «ищущими смерть». Это стремление превращает их в дешевое оружие для достижения политических целей.
Потенциальных смертников инструкторы стремятся изолировать от общества. Маленькая группа, в которую попадает будущий исполнитель, создает определенный тип поведения. Это окружение заменяет ему семью, старых друзей, подрывая устоявшиеся принципы, привычный порядок вещей, мировосприятие. Новые ценности внедряются в сознание с помощью «священных принципов», которые не подвергаются никакому сомнению. Самое опасное – подавление личности и самоосмысления, групповые интересы начинают доминировать над личными. Человека подводят к точке, откуда уже нет возврата. Перед тем как совершить теракт, смертник составляет послание. Группа восхваляет его, сопровождая лозунгами, песнями о джихаде, призывами к продолжению подобных акций. Смертник публично объясняет причины, побудившие к проведению акции террора, в которой он знает, что погибнет. Смертник пишет письмо своим близким, друзьям. Это и есть та черта, перейдя которую смертнику уже трудно повернуть обратно, чтобы не потерять уважение своих «новых друзей». Свое обращение исполнитель записывает на видео, которое является доказательством твердости его намерений. Затем оно распространяется по информационным каналам. Таким образом, террористы работают на опережение, чтобы избежать каких-либо попыток со стороны властей исказить психологический эффект этих акций. Заверение в преданности общим идеологическим целям и готовности к самопожертвованию является своего рода «психологическим контрактом», основанным на принципе товарищества и едином эмоциональном фоне участников радикальной группы, с одной стороны, и всемирного движения джихада – с другой.
В различных странах практика применения «живых бомб» неодинакова. Жители Афганистана, Йемена, Алжира, Северного Кавказа издавна известны как стойкие и отважные воины. Эффективность партизанской войны против завоевателей в условиях сложного ландшафта здесь проверена столетиями. Теракты смертников здесь являются чуждым менталитету способом борьбы. В Афганистане первый громкий теракт такого рода был проведен 9 сентября 2001 года, в результате которого погиб лидер Северного альянса Ахмад Шах Масуд. Причем исполнителями были арабы. Однако с конца 2005 года практика применения смертников получила распространение и в этой стране. «Умными бомбами» там становятся большей частью иностранные наемники, инвалиды и даже дети. Неоднократно жители Кабула находили брошенные «пояса шахидов» тех, кто в последний момент отказался привести в действие взрывной механизм. Талибы стараются ориентировать смертников атаковать военные объекты, патрули коалиционных войск, подразделения афганской армии, избегая по возможности гибели мирного населения. Теракты накануне афганских выборов 20 августа имели целью сорвать голосование и являются скорее исключением.
В Ираке обычной практикой стало использование «живых бомб» для причинения максимальных человеческих жертв с целью спровоцировать межэтнические столкновения. Здесь при вербовке смертников особенно актуальна тема унижения (широко известны кадры из тюрьмы Абу Грейб). Совершающие теракты самоубийцы руководствуются зачастую внутренними мотивами – ответить обидчику, даже если это убьет его самого. Такие операции смертников представляют собой своего рода возмездие.
В Ингушетии, Чечне, Дагестане исламисты действуют больше по афганскому и йеменскому сценарию, демонстрируя направленность своей борьбы, прежде всего против силовых структур, армии. Экстремисты настраивают народ против тех, кто не способен обеспечить безопасность, – официальной власти, вызвать у людей к ней ненависть еще большую, чем к устроителям терактов. Они стремятся лишить власть возможности опираться в борьбе с терроризмом на широкие слои населения. Оставив власти без такого мощного союзника, исламисты создают выгодную для себя нестабильность в регионе.
