Анатолий Красиков 45 лет назад, в декабре 1965 года, завершил работу Второй Ватиканский Собор – высшее собрание епископов самой крупной Церкви планеты (в то время – 500 миллионов, сейчас – полтора миллиарда верующих). Четыре сессии форума собирались каждую осень. Первая (11 октября – 8 декабря 1965 года) прошла под руководством созвавшего Собор Папы Римского Иоанна XXIII (урождённого Анджело Джузеппе Ронкалли), остальными руководил его преемник Павел VI (Джованни Баттиста Монтини). И на протяжении всех этих лет на Соборе шла напряжённая дискуссия о роли и месте Римско-Католической Церкви (РКЦ) в современном мире.
Все участники дискуссии исходили из библейского принципа: «Христос сегодня, всегда и вовеки тот же» – но при этом миссию религиозных структур, прежде всего своей собственной, интерпретировали по-разному. Иоанн XXIII призвал к «аджорнаменто» – обновлению РКЦ с учётом тех перемен, которые произошли в мире за истекшие столетия. Папа пояснял: «Это не значит, что меняется Евангелие. Это значит, что мы начинаем понимать его лучше. Те, кто, как это было со мной, смог познакомиться с разными культурами и с разными традициями, сознают, что пора понять знамения времени и начать смотреть дальше сегодняшнего дня». Папа Ронкалли впервые в истории провозгласил необходимость диалога католиков со всем внешним миром, начиная с последователей других христианских конфессий и других религий и кончая неверующими и даже гонителями Церкви. И продолжал призывать к такому диалогу до конца своих дней.
Политическим завещанием Иоанна XXIII стала опубликованная менее чем за два месяца до его кончины, в апреле 1963 года, энциклика «Pacem in Terris». Римский первосвященник решил обратиться с нею «ко всем людям доброй воли». Он писал, что все возникающие в мире споры могут и должны найти свое разрешение не в военных конфликтах, а в разумных переговорах. При этом Понтифик не ограничился одними лишь общими призывами к переговорам, но и перечислил те конкретные вопросы, которые должны стать предметом срочного обсуждения в международном масштабе. Он высказался за запрещение атомного оружия, прекращение гонки вооружений и в конечном итоге – за всеобщее и полное разоружение под соответствующим контролем. Именно в этом официальном документе РКЦ был впервые поставлен вопрос о сотрудничестве католиков и некатоликов в совместной деятельности во благо всего человечества.
Такая позиция не на шутку встревожила стратегов Запада, и к Папе был направлен эмиссар Вашингтона Джон Маккоун, который предостерёг его против каких-либо контактов с СССР. Об этой встрече рассказал, со ссылкой на американского исследователя Томаса Гордона, известный современный учёный и публицист, внучатый племянник Иоанна XXIII Марко Ронкалли. В своей последней монографии, посвящённой выдающемуся родственнику, он приводит ответ Папы Маккоуну: «Надо покончить с бедностью, отрицанием прав человека, расизмом и политическим гнётом. Единственный способ противостоять коммунизму – найти ему продуманную, взвешенную альтернативу».
С тех пор противники курса, начатого Иоанном XXIII и продолженного его преемниками, не прекращали обвинять Папу в филокоммунизме. Это обвинение было опровергнуто ватиканской Конгрегацией по делам святых при изучении досье, приготовленном в качестве рабочего материала для принятия в 1998 году решения о причислении Папы Ронкалли к лику блаженных. Тогда перевесили свидетельства видных деятелей Церкви из Восточной Европы. Покойный кардинал Стефан Вышиньский, в прошлом примас Польской Церкви, оставил письменное заключение, снимающее какие бы то ни было сомнения относительно реального вклада Иоанна XXIII в защиту религиозной свободы за «железным занавесом». «Раньше, – констатировал этот церковный деятель, – нам не давали вздохнуть. Мы начали дышать только во времена Ронкалли».
Сменивший на престоле Иоанна XXIII Папа Павел VI сразу же заявил, что направит «все усилия на сохранение великого блага – мира между народами», после чего подтвердил готовность продолжить открывшийся в предыдущем году форум. Поскольку на первой сессии состоялся лишь предварительный обмен мнениями по рабочим материалам, подготовленным предсоборными комиссиями, под всеми заключительными документами стоит подпись Павла VI (в качестве «Епископа Католической Церкви»), за которой упоминаются другие «отцы Собора». Вторая сессия (29 сентября – 4 декабря 1963 года) была отмечена принятием декрета о средствах массовой коммуникации. Собор потребовал от гражданских властей «защищать подлинную и справедливую свободу информации, которая совершенно необходима современному обществу для его развития». В первом параграфе другого одобренного на той же сессии документа – конституции о литургии – прозвучал призыв «укреплять всё то, что помогает призвать всех людей в лоно Церкви». Так, не осудив ни единым словом ни одно государство (в том числе СССР), отцы Собора чётко обозначили свою позицию в защиту прав и свобод человека во всём мире.
Третья сессия (14 сентября – 21 ноября 1964 года) провозгласила Конституцию о Церкви. Она подчеркнула, что «истинный ученик Христа отличается любовью как к Богу, так и к ближнему» и «все должны быть готовы исповедовать Христа перед людьми и следовать за Ним крестным путём среди гонений, которым Церковь подвергается всегда». Среди адресатов этого документа и принятого одновременно с ним декрета о восточных Католических (кафолических) Церквах ясно просматривались упомянутые во втором из названных текстов «братья, принадлежащие к отделённым Церквам». И уж окончательно все точки над i были расставлены в декрете об экуменизме, где выражалось пожелание, «чтобы начинания сынов Католической Церкви развивались в союзе с начинаниями отделённых от нас братьев».
Названные выше пять документов занимают лишь одну треть текста решений Собора, помещённых в сборнике, опубликованном на русском языке католическим издательством «Паолине» в 1998 году. Остальные две трети – 11 документов – итог четвёртой, завершающей сессии Собора (15 сентября – 7 декабря 1965 года), и каждый из них заслуживает отдельного анализа и рассмотрения в контексте современности. Упомянем, однако, лишь некоторые выводы Собора, те, без которых невозможно представить себе современный католицизм:
– В своей обязанности развивать единство и любовь между людьми и между народами Церковь прежде всего обращает внимание на то, что их объединяет,
– Католическая Церковь не отвергает ничего из того, что истинно и свято в других религиях,
– Церковь уважительно относится к мусульманам и призывает всех предать забвению прошлое и искренне стремиться к взаимопониманию,
– Собор памятует об узах, духовно связывающих народ Нового Завета с потомством Авраама. Церковь сожалеет обо всех проявлениях антисемитизма,
– Религиозная свобода должна быть повсюду ограждена действенной юридической защитой,
– Началом, предметом и целью всех общественных установлений должна быть человеческая личность,
– Церковь не связывает себя ни с какой политической системой,
– Следует одобрять мужество тех, кто отказывается выполнять преступные приказы.
Комментируя итоги Собора, «Журнал Московской Патриархии» писал в четвёртом (мартовском) номере за 1966 год: «Произошёл значительный сдвиг, который выразился в том, что Католическая Церковь... вышла из своего, ставшего классическим, иммобилизма, из состояния застоя и шагнула вперёд по пути обновления... В годы понтификатов Иоанна XXIII и Павла VI блюстители ватиканских традиций пережили немало тревог... Им пришлось столкнуться с такими передовыми взглядами их же, часто не менее видных, собратьев, которые в их понимании представлялись чуть ли не еретическими... Возвращаясь к 16 текстам, составляющим официальное наследие Собора, можно сказать, что содержание их выглядит ослабленным и более урезанным в результате встречных поправок, вносившихся в ходе дебатов между противоположными течениями Собора. Это было, по-видимому, неизбежно в условиях борьбы двух течений... Хотя мы с уважением относимся к духовому облику Папы Павла VI, но не можем не признать осложняющим моментом в деле воссоединения христиан упоминание о некоторых всемирных прерогативах Пап в его речи после второй сессии Собора».
И всё же, продолжал автор комментария, «важно, что Папа Павел не сошёл с пути, проложенного Папой Иоанном, продолжал вести по нему церковный корабль, хотя и замедленными темпами. Вместе с Собором (во всяком случае, с огромным большинством его) Павел VI признал правильным продолжить сближение с христианами других исповеданий, выразить симпатию и уважение к верующим нехристианских религий, сделать первые шаги в сторону равнодушных или враждебных религии, как таковой, и, наконец, положить начало диалога со всеми людьми». И далее: «Всё это, к счастью, так. Но мы не можем, однако, не высказать некоторых опасений насчёт ближайшего будущего, в котором многие положительные и полезные замечания рискуют быть сведёнными на нет... Не подлежит сомнению, что с новой силой будет продолжаться борьба двух основных течений современной католической мысли, столь ярко определившихся на самом Соборе: течения, представленного внушительным (от 3/4 до 4/5 соборных отцов) большинством, которое за истекшие четыре года получило название «прогрессивного» и «реформаторского», и течения, прозванного «консервативным» и даже «реакционным», на Соборе представленным незначительным, но неподатливым меньшинством».
Правда, в некоторых случаях аргументация «консерваторов» выглядит с позиций сегодняшнего дня если не бесспорной, то всё же и не безосновательной. Так, много лет спустя мы узнали из посмертной публикации (в 2000 году) книги бывшего государственного секретаря Ватикана кардинала Агостино Казароли, творца и неуклонного проводника «восточной политики» четырёх Пап, что преемник Иоанна XXIII не сразу решился на диалог с теми, кто отвергал общечеловеческие ценности. «Новый Папа без каких-либо колебаний продолжил Вселенский собор, – пишет Казароли, – но вот в том, что касается диалога со странами коммунистического блока, он с самого начала, да и в дальнейшем, ощущал необходимость проявлять осторожность и анализировать его целесообразность, причём эта осторожность порой доходила почти до отрицания». Аргументы противников диалога – «консерваторов» звучали примерно так: «Переговоры бесполезны. У коммунизма – свой собственный стратегический замысел по отношению к Церкви и религии, ясный и не подлежащий пересмотру... И согласие Святого Престола воспринимать коммунистические режимы как достойных собеседников равнозначно признанию не только их силы и стабильности, но и добропорядочности». Сошлюсь в качестве примера на инструкцию, полученную номинальным главой советского государства Николаем Подгорным перед его встречей с Павлом VI, встречей, которую мне довелось освещать как корреспонденту ТАСС в январе 1967 года. Два главных пункта этого документа, который был сочинён МИДом и утверждён ЦК, гласили: 1) «в беседе с Папой сделать главный упор на важность объединения всех сил в борьбе за разрядку напряженности», 2) «отводить возможные попытки Папы поднять вопрос о католиках в СССР и социалистических странах и отношениях между Ватиканом и европейскими социалистическими странами».
И всё же Павел VI, тщательно взвесив все «за» и «против», в ходе Собора пришёл к выводу о необходимости не только не отказываться от диалога с «восточниками», но даже более активно включиться в обсуждение с идеологическими антиподами католичества наиболее острых вопросов современности, включая поиски мирного урегулирования конфликтов в «горячих точках» планеты и права человека, как на двусторонней, так и на многосторонней основе. Свидетельства тому – молниеносная поездка Павла VI в Нью-Йорк и его выступление на сессии Генеральной Ассамблеи ООН в разгар четвёртой сессии Собора и – что особенно важно – подключение Ватикана к переговорам о подготовке Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, Заключительный акт которого от имени Папы подписал в Хельсинки в августе 1975 года Агостино Казароли. Результат ватиканской «остполитик» известен: в обмен на признание нерушимости послевоенных границ в Европе СССР взял на себя обязательство уважать права человека, в том числе религиозную свободу своих граждан. И хотя с самого начала не соблюдал свои обязательства, сам того не желая, подвёл юридическую базу под давление Запада, появление движения «диссидентов» и пробуждение антитоталитарных настроений в широких слоях советского общества, что приблизило – уже в годы следующего понтификата, при Папе Иоанне Павле II, – распад СССР и «социалистического лагеря». Всё это время межгосударственные контакты Первого и Третьего Рима развивались по нарастающей, в 1990 году приобрели официальный характер, а в конце 2009 года стали полномасштабными дипломатическими отношениями.
В 1967 году начался богословский диалог РКЦ и Русской Православной Церкви, активным строителем которого был председатель Отдела внешних сношений Московского Патриархата митрополит Никодим (Ротов). «Участие Русской Православной Церкви в экуменическом диалоге в трудные 1960-е годы помогло нам, о нас, о нашем положении узнавал весь христианский мир», – скажет позднее, вскоре после избрания на престол, первый «постсоветский» Патриарх Алексий II. Практически все Православные Церкви поддержали инициативу Папы Римского и Патриарха Константинопольского о создании Совместной международной комиссии по богословскому диалогу между ними. Начиная с 1980 года комиссия собиралась неоднократно и продолжала обмен мнениями по поднятым с обеих сторон вопросам до того, как в начале 90-х годов их круг был сужен по двух: унии и прозелитизма. Лишь в сентябре 2006 года члены комиссии, встретившиеся в Белграде, вернулись к составленному ранее документу «Экклезиологические и канонические последствия сакраментальной природы Церкви». В переводе на общедоступный язык это означало, в частности, что католикам и православным предстоит отреагировать на поддержанное Бенедиктом XVI предложение его предшественника Иоанна Павла II совместно обсудить вопрос о роли и месте Папы Римского в христианстве. В дальнейшем эту работу планируется продолжить.
Своими мыслями о нынешнем состоянии диалога с РКЦ поделился в лекции, прочитанной 1 ноября нынешнего года перед учащимися Московской духовной академии и семинарии, митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев), возглавивший ОВЦС после избрания бывшего председателя Отдела митрополита Кирилла Патриархом Московским и всея Руси. По его мнению, этот диалог будет продолжаться ещё много десятилетий. «Может быть, когда-нибудь он приведёт к каким-то результатам, а, может, и нет, – сказал митрополит, завершая лекцию. – Но мы должны, не дожидаясь этих результатов, выстраивать наши взаимоотношения с католиками здесь и сейчас – выстраивать их на основе взаимного уважения и желания взаимодействовать во всём, в чём мы только можем сегодня взаимодействовать, не поступаясь нашими принципами».
