Александр Кузнецов
Аятолла Месбах Йазди заслуживает особого внимания, потому что он – духовный наставник президента Ирана.
Фото с сайта www.mesbahyazdi.org
Один из наиболее выдающихся политических деятелей современного Ирана Али Акбар Хашеми-Рафсанджани 10 марта с.г. ушел с поста руководителя Совета экспертов Исламской Республики. Отставка этого политика, являющегося представителем исламского духовенства и одной из ярких фигур первого поколения иранской революционной элиты, близкого к основателю современного иранского государства имаму Хомейни, несомненно, является знаковым событием. Хашеми-Рафсанджани, бывший президентом ИРИ в 1989–1997 годах, обладает в Иране не только политическим, но и значительным экономическим весом. Его семья имеет хорошие позиции в сельскохозяйственном бизнесе, владеет несколькими частными университетами и даже контролирует сеть фастфуда. Эта отставка отражает глубинные процессы в современном иранском обществе, руководство которого во многом осуществляется высшим шиитским духовенством.
Власть законоведов
Политический режим, существующий сегодня в Исламской Республике Иран, характеризуется термином велаят-э-факих (наместничество законоведов). В шиитском исламе изначально не существует четкого разделения между духовной и светской сферами. Вся мирская жизнь верующего мусульманина, а значит, и его отношения с государством и политическими институтами должна быть (в идеале) подчинена религиозным предписаниям и нормам, изложенным в Коране, хадисах Пророка и в хадисах Имамов, являющихся толкователями вероучения. При этом источником легитимности верховной власти служит институт Имамата. Основой концепции Имамата является необходимость в существовании интерпретаторов Священного Писания. Такие толкователи-Имамы обладают одновременно статусом руководителей общины (уммы). Согласно исламскому вероучению, последним пророком, «печатью пророков», является Мухаммед. Для шиитов конец цикла пророчества (нубувват) одновременно – начало нового цикла, цикла велаята и Имамата. Совокупность духовных наставников правоверных в эту эпоху, 12 Имамов шиизма, называется по-арабски Авлийа Аллах, а по-персидски Дустан-э Хода – то есть «друзья», или «возлюбленные Бога».
Лидер иранской революции великий аятолла Рухолла Мусави Хомейни так оправдывал теорию Имамата в своей книге «Исламское правление»: «Если бы Аллах не поставил над людьми Имама, во имя закона и порядка, вера подвергалась бы гниению и распаду. Исчезли бы ее обычаи и институты, обряды ислама изменились бы, а то и вовсе исчезли. Если бы Аллах не поставил над людьми того, кто будет вести их по пути, указанному Пророком, люди предались бы грехам и разврату, институты, обычаи, обряды ислама подверглись бы изменениям, и в результате человечество сошло бы с истинного пути». Осуществлявшаяся им политическая концепция велаят-э-факих подразумевает, что верховным источником власти для шиитов является скрытый Имам – Махди, незримый духовный руководитель исламской уммы, в то время как исламское духовенство замещает имама Махди в его отсутствие. В результате высшее исламское духовенство Ирана становится в Исламской Республике элитой, определяющей основные направления внутренней и внешней политики этой страны.
Необходимо отметить, что уже в начале внедрения этой концепции далеко не все представители высшего духовенства поддержали такой подход. Ему оппонировали базировавшийся в Надажфе (Ирак) традиционалист аятолла Абу’ль Касим аль-Хойи, либеральный аятолла Мухаммад Казем Шариатмадари из Кума и ближайший соратник и друг Хомейни аятолла Махмуд Талегани, придерживавшийся левых взглядов. По мнению Талегани, власть в Иране после революции 1979 года должны были взять революционные комитеты, своего рода аналог российских Советов в 1917 году, но эта теория не получила развития. Талегани пытался сочетать в своей социальной философии шиитское богословие и социализм, также отстаивал необходимость сохранения широкого фронта революционеров в составе исламистов, марксистов и либералов. Однако уже в конце 1979 года, незадолго до его смерти, клерикалы начали дистанцироваться от попутчиков, беря всю полноту власти в свои руки.
Кто есть кто среди аятолл
Элиту шиитского духовенства составляют аятоллы, обладающие непререкаемым авторитетом в вероучительных вопросах. Сам термин «аятолла» происходит от арабского «аяту ль'Лах» («знак Бога»).
Аятоллой становится ученый, занимающийся вопросами мусульманского права и религиозной философии, около которого группируется кружок учеников. Обычно аятолла окормляет значительную общину верующих, собирающихся на пятничные проповеди в его мечеть. Когда духовное наставничество аятоллы распространяется на целый регион Ирана или на всю страну, он получает статус великого аятоллы.
В настоящее время в Иране насчитывается 85 аятолл и 40 великих аятолл. Как правило, великие аятоллы – почтенные старцы. Их средний возраст – 75–80 лет. Например, одному из наиболее авторитетных аятолл – Насеру Мокарем Ширази – недавно исполнилось 87 лет. Многие из высших иранских духовных лиц участвовали не только в исламской революции 1979 года, но и в антишахской оппозиционной борьбе, неоднократно арестовывались и провели немало времени в застенках.
В соответствии с идеями имама Хомейни в Иране в 80-е годы прошлого века была установлена система, сочетающая светские и религиозные органы правления страной. Наряду с демократически избираемым парламентом и институтом президентства в Исламской Республике Иран функционируют органы власти, составленные на коллегиальной основе из представителей духовенства: Совет стражей Конституции, Совет экспертов, Совет по высшей целесообразности, а главой государства является верховный лидер, рахбар. Несмотря на это, не все представители духовенства активно участвуют в политической деятельности. Многие из них занимаются исключительно религиозно-правовыми, морально-этическими и богословскими вопросами.
Высшей ступенькой в шиитской духовной иерархии считается статус марджа-э-таклид («образца для подражания»). Марджа уполномочен выносить фетвы (обязательные для исполнения установления) по различным вопросам духовно-нравственной, общественной и политической жизни. Разные иранские источники указывают на разное количество марджа, тем не менее большинство называют наиболее авторитетными духовными лидерами великих аятолл Мокарема Ширази, Юсефа Санеи, Али Мохаммада Дастгейба Ширази, Мухаммеда Таги Месбаха Йазди, Хоссейна Нури-Хамадани, Казим-Хоссейна Хаери, проживающего в Ираке Али аль-Систани и нынешнего духовного лидера Ирана Али Хаменеи.
Последние политические события в Исламской Республике, связанные с внутриэлитной политической борьбой, внесли раскол и в ряды высшего духовенства. Подоплекой политической турбулентности в Иране во многом является приход на политическую авансцену второго поколения исламских революционеров – технократов и силовиков, связанных с нынешним президентом Ирана Махмудом Ахмадинежадом постепенно оттесняющих факихов от рычагов власти. Президентские выборы 2009 года и последующие события показали существующий в среде аятолл водораздел. Так, великие аятоллы Юсеф Санеи, Дастгейб Ширази и умерший в 2010 году в 90-летнем возрасте Сафи Гольпайегани поддержали оппозиционное зеленое движение. Мокарем Ширази и Казим-Хоссейн Хаери призвали враждующие стороны к примирению и признанию результатов выборов, а Нури-Хамадани и Месбах Йазди решительно встали на сторону Махмуда Ахмадинежада.
Фигура великого аятоллы Месбаха Йазди представляет особый интерес. Этот пламенный проповедник и решительный сторонник идеалов исламской революции является духовным наставником Ахмадинежада. Он возглавляет религиозное течение Ходжатийе, в наибольшей степени проникнутое мистицизмом и ожиданием прихода скрытого Имама Махди. Месбах Йазди считает корнем всех бед современного мира ростовщический финансовый капитал и обличает в проповедях «безбожное проклятие доллара и евро». В 1997–2005 годах он последовательно выступал против реформаторского курса тогдашнего президента Мохаммеда Хатами.
Интересно отметить, что Махмуд Ахмадинежад, блокируясь с консерваторами в политических вопросах, расходится с ними во взглядах на ряд аспектов повседневной жизни иранцев. Например, Ахмадинежад способствует по мере сил увеличению роли женщин в иранской общественной жизни. Он назначает иранских дам на высокие посты в своем аппарате и правительстве, в том числе министерские. В этом президент солидарен со своим политическим противником аятоллой Санеи, заявлявшим, что добродетельная и ученая женщина может быть даже главой государства или марджа-э-таклид. Между тем консервативный аятолла Мокарем Ширази издал фетву, осуждающую назначение женщин даже на пост губернаторов останов (провинций). Осудил он и послабления в ношении исламской одежды, сторонником которых является президент.
 Выражая внешнее почтение рахбару Хаменеи, Махмуд Ахмадинежад на деле ограничивает политическое влияние духовенства. Фото Reuters |
Дилемма Хаменеи
Нынешний верховный лидер Ирана Али Хаменеи относительно молод по сравнению с другими аятоллами. Ему «всего лишь» 72 года.
Своей биографией и увлечениями Хаменеи опровергает представление о мулле-традиционалисте как об ограниченном фанатике, не ориентирующемся в реалиях современной жизни. В молодости Хаменеи, живший в городе Мешхед на северо-востоке Ирана, писал не только стихи (что не редкость среди богословов), но и художественную прозу, принимал активное участие в деятельности Литературной ассоциации Фирдоуси. Главным увлечением молодого Хаменеи было чтение книг. Среди его любимых книг «Божественная комедия» Данте, «Война и мир» Льва Толстого и «Тихий Дон» Михаила Шолохова. Рахбар прекрасно знаком и с европейской философией, причем из мыслителей в молодые годы он больше всего ценил Жана-Поля Сартра. Сам он написал книгу о роли мусульман в борьбе за освобождение Индии и исследование по персидской литературе в Индостане.
Широкий кругозор и знакомство с мировой культурой сочетались в нем с гибкостью в политических взглядах. Хаменеи рано примкнул к оппозиционному религиозному движению и провел много времени в шахских тюрьмах. Во время одной из отсидок он сдружился со своими сокамерниками: левым журналистом Хушангом Азади и молодым коммунистом Рахманом Хатефи. Следует заметить, что уже в начале 70-х годов большинство иранских мулл, даже подвергавшихся преследованиям со стороны режима, враждебно относилось к коммунистам, считая их вероотступниками. Тем не менее будущий рахбар не разделял этого предубеждения. Позже, в 1989 году, Хаменеи предотвратил массовую казнь 500 заключенных-коммунистов в одной из тегеранских тюрем.
Однако долгое пребывание у власти не могло не наложить отпечаток на Хаменеи. Оказавшись после революции 1979 года в высшем иранском руководстве, он порвал знакомства с левыми оппозиционерами и интеллектуалами из ассоциации Фирдоуси. Политическая гибкость подразумевает в том числе и умение в нужный момент отказаться от своих взглядов. Так, выступая в 1982 году за народную демократию, Хаменеи позже стал жестким сторонником системы велаят-э-факих. На посту рахбара ему неоднократно приходилось вступать в компромиссы, блокируясь то с прагматиком Хашеми-Рафсанджани, то с реформатором Мохаммедом Хатами, то с радикалом Ахмадинежадом.
Во время выборов 2009 года Хаменеи решительно поддержал Ахмадинежада, видя в нем гарант от сползания страны в пропасть распрей и политического противостояния. В то же время преданный ему лично президент начал ограничивать права и привилегии того общественного класса, к которому принадлежит рахбар.
В связи с этим представляют определенный интерес политические шаги нынешнего иранского президента, которые можно истолковать как попытку избавиться от опеки духовенства и, сохранив исламские принципы государственности и шариатское законодательство, сменить правящую элиту Исламской Республики.
Во-первых, это назначение четырех спецпосланников президента по вопросам внешней политики (регионы Азии, Ближнего Востока, Афганистана, вопросы Каспия), что было истолковано некоторыми наблюдателями как попытка президента самостоятельно решать внешнеполитические вопросы в обход духовных лидеров, контролирующих Министерство иностранных дел. В декабре 2010 года Ахмадинежаду удалось отправить в отставку бывшего министра иностранных дел Манучехра Моттаки, считавшегося человеком духовенства, заменив его своим протеже. Во-вторых, участившиеся кадровые назначения на важные посты светских лиц, не связанных с духовенством. В-третьих, публичные моления президента в мечети Джамкаран в городе Кум. Согласно шиитским религиозным представлениям, молитвы, совершаемые в этой мечети, непосредственно доходят до Махди. Тем самым иранский президент как бы подчеркивает, что не нуждается в посредниках для обращения к скрытому имаму.
В случае, если Махмуду Ахмадинежаду удастся расширить свои полномочия, он может привлечь к основным рычагам управления страной силовиков, связанных с Корпусом стражей исламской революции (КСИР), и технократов (менеджеров предприятий и промышленных компаний, руководящих высокотехнологичными отраслями производства и военно-промышленным комплексом). В этом смысле Ахмадинежад является как раз не ретроградом, а представителем нового поколения иранской политической элиты, борющегося за власть и влияние с «отцами революции».
Иранская политическая система, созданная 30 лет назад, не раз доказывала свою гибкость и устойчивость, однако, похоже, сейчас пришла пора решительных перемен. Перед верховным лидером Али Хаменеи стоит нелегкая дилемма: выбор между интересами духовенства, плотью от плоти которого он является, и вызовами современности.
