Николай Работяжев КАК ВОЗНИКАЮТ политические лидеры? "Вождь выносится коллективом, вынашивается массами, а когда родится, массы видят в нем сверхчеловека", - писал русский философ Георгий Федотов. Образ лидера зарождается в глубинах народного "коллективного бессознательного" и затем проецируется на реального политического деятеля. Не разобравшись в особенностях массовой психологии нынешнего российского общества, мы не сможем понять, почему его значительная часть поддерживает жесткого, энергичного и авторитарного президента Владимира Путина.
Очевидно, что после революции или резких социальных потрясений у людей всегда появляется тяга к стабильности и порядку, возникает феномен массового "бегства от свободы". Но прихода "сильной руки" ожидают не только поэтому. В постсоветском российском обществе нет устойчивых социальных структур и групп, общество представляет собой массу атомизированных индивидов. А масса, как известно из социальной психологии, всегда нуждается в вожде и не может без него существовать.
Наконец, на популярность В.Путина работает многолетнее социальное крушение населения, всегда порождающее надежды на героя-спасителя. Люди за последнее десятилетие убедились в бессмысленности любой политической деятельности, устали от политики и ждут теперь чуда от нового энергичного лидера.
Все эти частью осознанные, частью бессознательные устремления народа сделали В.Путина тем, кем он является сейчас. И новый президент немедленно приступил к их эксплуатации для проведения второй "поэтапной конституционной реформы" (первая была начата печально знаменитым ельцинским указом # 1400). Насколько можно судить по его первым шагам, суть этой реформы заключается прежде всего в ликвидации независимых от государства субъектов политической деятельности. В России должен остаться только один субъект политики - государство (исполнительная власть). Все независимые финансово-политические группировки должны быть подчинены воле государства или подавлены. Подчинение губернаторов и реформа Совета Федерации преследуют ту же цель. В конечном итоге, по-видимому, все ветви власти превратятся не более чем в филиалы администрации президента, ее "приводные ремни". Государственная Дума окончательно станет декоративным органом, послушно проштамповывающим законопроекты, вносимые президентом. Таким образом, политическая реформа Путина доводит до логического конца авторитарные тенденции, "встроенные" в нынешнюю политическую систему.
Если после проведения этих преобразований в России и сохранятся институт выборов и многопартийная система, они будут носить формальный характер. Монополизировав электронные СМИ, распоряжаясь финансовыми ресурсами государства и крупнейших корпораций и контролируя работу избирательных комиссий, партия власти получает в свои руки механизм бесконечного переизбрания в Думу себя и своих союзников. Поскольку в субъектах Федерации половина членов избиркомов назначается исполнительной властью, вторая половина - региональным парламентом (который, как правило, тоже контролируется администрацией), очевидно, что обеспечить желаемый результат не слишком сложно. Благодаря зависящим от Центра губернаторам и административному ресурсу партия власти всегда получит в регионах нужный процент голосов.
Многопартийная система, по всей видимости, сохранится, но нe будет представлять опасности для нового авторитаризма, поскольку уже и сегодня крупные партии фактически являются не более чем ответвлениями партии власти. Российская политическая система в эпоху Путина, вероятно, будет напоминать политическую систему Мексики (до недавнего времени) или Сингапура, где существующие политические механизмы позволяют правящей партии сохранять власть независимо от воли избирателей, хотя формально существуют и оппозиционные партии, и периодические выборы. (В Сингапуре, например, правящая партия - Партия народного действия - всегда получает 81 из 83 мест в парламенте.) В условиях контроля государства над механизмом выборов вопрос о том, сохранилась ли в путинской России ныне действующая Конституция или будет принята новая, теряет значение.
Осуществление этой реформы будет означать окончательное исчезновение в России публичной политики - политики в истинном смысле этого слова. Истинная политика, считал немецкий философ Карл Ясперс, представляет собой процесс, в котором путем свободной духовной борьбы воспитывается общественное сознание, - процесс, возможный лишь в том случае, если имеет место воздействие на других путем убеждения, предполагающее высказывание речей и возражение на них. Уже и сегодня политики в этом смысле в России нет. Ее заменила псевдополитика: бюрократические интриги, "борьба бульдогов под ковром", пропаганда, пиар и политтехнологии. Публичная политика в России начала отмирать с кровавого октября 1993 г. и принятия Конституции РФ на фальсифицированном референдуме 12 декабря того же года. Сейчас мы наблюдаем завершение этого процесса.
Несомненно, после десятилетия ельцинского произвола, тотального воровства и коррупции наведение элементарного порядка в стране является необходимым. Однако можно ли достичь этой цели теми методами, которые предлагает президент? Существует немалый риск, что, став авторитарной, власть в ходе "наведения порядка" вместе с водой выплеснет и ребенка, то есть растопчет и позитивные результаты реформ. Так, ликвидируя перекосы российского федерализма, нетрудно заодно разрушить и сам федерализм. Централизация и нарастание унитарных начал в государственном строительстве неизбежно ослабляют и без того хрупкие демократические институты в регионах и местное самоуправление. Точно так же и борьба с олигархическими группировками легко может вылиться в подавление любой независимой от государства экономической инициативы.
Иногда утверждают, что концентрация власти в руках президента, "укрепление властной вертикали" и авторитарные методы необходимы для успешного продолжения либеральных экономических реформ. Эту точку зрения нередко высказывают экономисты и бизнесмены, мечтающие о российском Пиночете. Беспочвенные мечтания! Не говоря уже об этической несостоятельности такого рода рассуждений (здесь предполагается, что высокие цели могут быть достигнуты низкими средствами, что еще никому никогда не удавалось - ибо гнусность методов, по словам Солженицына, распложается в гнусности результатов), этот тезис не выдерживает критики и по более прозаическим соображениям. Хорошо известно, что одной из причин, препятствующих развитию капитализма в странах восточного деспотизма, является отсутствие каких-либо правовых гарантий у подданных по отношению к правительству, способному в любое время отнять у собственника его собственность. В таких странах законы существуют для обыкновенных граждан, но не для власть имущих. Каким же образом усиление деспотизма может способствовать формированию рыночной экономики, защите права частной собственности? Скорее, оно даст обратные результаты!
Частное предпринимательство может успешно развиваться только при наличии в стране правового государства, гарантирующего связанность государства правом и равенство всех граждан перед законом. И России нужна не "диктатура закона" (это словосочетание представляет собой оксюморон, ибо диктатура по определению есть власть, не ограниченная никакими законами и опирающаяся непосредственно на насилие), а верховенство права. Правительство парламентского большинства, передача парламенту контрольных полномочий, независимая от администрации судебная система, сильное и финансово независимое местное самоуправление - вот какие принципы должны лечь в основу политической реформы в стране. Любые преобразования, идущие вразрез с этими принципами - независимо от субъективных желаний их творцов, - только ухудшат ситуацию. Мы слишком хорошо знаем, дорогу куда мостят благими намерениями...
Дарья Гармоненко