Андрей Волохов Тема тарифов естественных монополий стала ключевой интригой конца 2001 - начала 2002 года. 6 декабря было объявлено о 35-процентном росте тарифов в 2002 году как о вопросе решенном. Однако 24 января премьер Касьянов утвердил тарифный план на год, в котором рост тарифов существенно ограничен. Итоговые цифры оказались существенно ниже той планки в 35%, которая зафиксирована в докладе Минэкономразвития. Что произошло в этот период - между декабрьскими и январскими решениями? Изменился баланс сил. Хотя борьба по тарифному вопросу далека до завершения, январское решение правительства закрепляет важный тактический результат. Монополиям пришлось отступить - их потеснили в смысле экономических притязаний. Еще важнее на перспективу, что монополистам пришлось отступить на поле аппаратно-политического влияния. Это перераспределение сил - с далеко идущими последствиями.
Спор по тарифам выглядит как столкновение двух ярких фигур - Чубайса и Илларионова. Обе позиции имеют свою логику и аргументацию, экономисты разбились по тарифному вопросу на два лагеря. Последовательным идеологом "партии высоких тарифов" является Анатолий Чубайс. Весной 2001 года в связи с реформой энергетики и планированием бюджета-2002 Чубайс заявил, что тарифы занижены, необходим опережающий рост тарифов на электроэнергию. Иначе энергетику ожидает кризис, она останется без инвестиций со всеми вытекающими последствиями. Естественно, и Вяхирев, и Аксененко были до определенного момента сильными союзниками Чубайса. История с тарифами очень напоминала этюды из советской экономики, когда на этапе утверждения пятилетнего плана шла борьба ведомств за государственные капвложения. Деньги получал тот, кто сильнее: связями в Политбюро, ЦК, Госплане и Совмине.
Главный идеолог ограничения монополий и политики низких тарифов - Андрей Илларионов. Его анализ экономических данных за десятилетие показывает, что тарифы естественных монополий росли быстрее, чем цены потребительского рынка и оптовые цены промышленности, дальнейший рост тарифов ведет к перераспределению ресурсов из конкурентного сектора экономики в монопольный, менее эффективный. Следствие высоких тарифов - замедление роста производства, увеличение инфляции.
Летом не было сомнений, что административный и лоббистский ресурс монополистов возьмет верх. С тех пор произошло, как известно, многое. Вяхирев ушел, Аксененко ушел вместе с планом строительства моста на Сахалин и другими амбициозными проектами, да и Чубайс, похоже, не тот, не вспоминает, как раньше, про ГОЭЛРО. 28 января Владимир Путин поставил перед правительством задачу "сосредоточить внимание на расходах естественных монополий". Президент заявил, что на сегодняшний день "непростая" дискуссия о тарифах естественных монополий закончена. "Все инвестиционные планы и расходы должны быть понятны, ясны правительству, поскольку это впрямую составляет огромную часть экономической деятельности государства".
Своеобразным символом нынешней экономической политики может стать вопрос Путина, обращенный к менеджерам газовой монополии: где деньги? Государство пытается вернуть контроль над монополиями, контроль над той долей собственности, которая числится за государством. Если экономические результаты такого наступления поддаются анализу и расчету, политические следствия предсказать сложнее. Ясно, что сейчас сразу открыть бюджеты компаний-монополистов не удастся, будет долгая позиционная борьба. А значит - перегруппировка сил в бизнесе и политике. Вопрос о тарифах можно рассматривать как полигон, где определяется расстановка сил между старым менеджментом (государственным и корпоративным) и новым менеджментом.
Что касается двух экономистов-харизматиков Чубайса и Илларионова, в их публичном споре выясняются, очевидно, не только вопросы идеологии правых. Рассуждения, аргументы того и другого имеют прикладной политический смысл и используются разными силами в сложной стратегической комбинации вокруг правительства. Объективно компании-монополисты заинтересованы в ослаблении кабинета, так легче добиться нужных решений. Практику смены правительств в 90-е годы можно рассматривать как часть технологий закулисного ведомственного торга. Ослабленный премьер - сильные ведомства, такой "настройки" хотели лоббистские структуры. Чем сговорчивее правительство, тем труднее ему дальше. Если бы, например, запросы монополистов по тарифам были удовлетворены, последующий всплеск инфляции и бюджетные проблемы в 2002 году сделали бы кабинет еще более "подконтрольным", а значит, тарифы можно было увеличить еще раз. Но кабинет министров устоял, и важную роль сыграла здесь президентская сторона.
Илларионов, критикуя правительственные решения, в результате несколько раз в 2001 году способствовал удержанию политических позиций кабинета Касьянова. Так было с прогнозом цен на нефть, на основе которых рассчитывался бюджет-2002, так было с вопросом о том, платить или не платить по внешнему долгу. Тема внешнего долга могла стать для кабинета провальной. Год назад мы добивались реструктуризации, просили новых кредитов МВФ - одним словом, повторяли опыт Аргентины и собственный - перед дефолтом 1998 года. Илларионов публично вступил в спор с Касьяновым, доказывая, что страна должна не накапливать долги, а, наоборот, снижать долговое бремя. Тема внешнего долга стала открыто обсуждаться экономистами и политиками. В итоге в 2001 году долговая политика принципиально изменилась. По итогам года совокупный груз внешнего долга России сократился, благодаря опережающим платежам срезаны пиковые долговые нагрузки в 2003 году. Правительство не просит денег у МВФ, значит, более самостоятельно в экономической стратегии. В результате Касьянов выступал на Давосском форуме в Нью-Йорке, прямо скажем, в непривычном для российских премьеров качестве. Интерес к России сегодня - это не долги и новые займы, а экономический рост на фоне мировой рецессии.
Открытая тарифная дискуссия также укрепила позиции правительства. Осенью много говорили и писали, что правительство вот-вот уйдет. Что правительство - политически слабое. В январе оказалось, что это не совсем так. Впервые объединенная атака "всесильных" естественных монополий захлебнулась! Стремясь ограничить инфляцию и поддержать экономический рост в 2002 году, государство указало компаниям-монополистам место, отказалось платить статусную ренту. Стоит задуматься над этими январскими решениями по тарифам - возможно, поворотным событием.
