Павел Арсеньев Изменения, происшедшие с армией после развала СССР и образования Российской Федерации как нового государства, никоим образом нельзя назвать военной реформой. Часть Советской армии, оказавшейся на территории России, назвали Российской армией и переодели ее в новую форму. На этом все остановилось.
Таким образом, сейчас мы имеем дело с переодетой в российскую форму деморализованной и дезорганизованной частью некогда несокрушимой и легендарной Советской армии, которая была построена очень эффективно, но для того, чтобы служить другому государству и другим ценностям. Ни первый президент России Борис Ельцин, ни нынешний Верховный главнокомандующий Вооруженными силами страны Владимир Путин не смогли таким образом начать такую реформу, которая должна привести к созданию Российской армии.
Борис Ельцин не смог сделать этого потому, что он в значительной мере был обязан армии тем, что стал президентом России. В 1991 году бездействие армии позволило ему прийти к власти. Армия не выступила за, но она и не выступила против. Во второй раз он стал обязан ей, когда военные пусть и в последний момент, но стали на его сторону в октябре 1993 года и решили исход событий.
Главными участниками предвыборной команды Владимира Путина в 2000 году были люди в погонах и с оружием в руках. С их помощью демонстрировалась воля и решительность - именно то, чего ждало общество. Казалось, что выход из тупика для армии и общества найден: президент осознал значение и роль армии в будущей жизни России.
Однако за три года иллюзии рассеялись. Военная победа, одержанная в Чечне, когда армия жестко и решительно ответила на вторжение боевиков в Дагестан, не была закреплена политически, и безоговорочная капитуляция побежденных не была принята. Генералы, обеспечившие победу на выборах, разогнаны кто куда. Константин Пуликовский загнан в медвежий угол и возглавил дальневосточное полпредство президента, Владимир Шаманов стал губернатором в заведомо провальной губернии, Геннадий Трошев переведен на декоративную должность заведовать делами российского казачества, а Анатолий Квашнин находится в перманентном ожидании отставки.
За последние три года на вооружение не поступило ни одного нового образца вооружения или военной техники, а имеющаяся практически выработала свой ресурс. За это же время армия лишилась каждого третьего офицера, причем уволились преимущественно лучшие специалисты, получившие военное образование еще при СССР. Выход в море на боевые стрельбы остается редким праздником, который, как и всякий праздник, бывает раз в году, средний уровень налета летчиков много ниже необходимого по международным нормам безопасности полетов.
Всеобщая воинская обязанность сегодня вызывает непримиримое отторжение. Сегодня в армию попадает только каждый десятый потенциальный призывник, у родителей которого нет денег и связей для того, чтобы откупиться от службы. Законы нынешней казармы близки к тюремным, а офицеры вынуждены выступать в роли надзирателей.
Данные о настроениях призывников шокируют. Подавляющее большинство не доверяют власти, не удовлетворены собственной страной, разочарованы социальным и экономическим неравенством в обществе и не желают рисковать жизнью за такую страну.
В последние годы набрало силу движение солдатских матерей, которые аккумулировали настроения в обществе относительно армии, а именно - недовольство и неприятие ее нынешнего состояния. Понятно стремление многозвездных генералов с Арбатской площади и нынешнего министра обороны представить солдатских матерей как деморализаторов и разрушителей армии. Но солдатские матери всего лишь наиболее чуткий барометр общественных настроений. И им так же, как и всему обществу, нужна сильная и достойная армия, армия, в которую не страшно отдавать своих сыновей.
Недавно президент вновь поднял тему военной реформы, заговорил о контрактной армии, "псковском эксперименте". Но мы не услышали честного анализа положения дел, идеи и идеологии строительства новой армии. И это создает лишь ощущение безысходности.
Президент армии не знает и не понимает, поэтому армию и военную реформу он поручил своим людям - выходцам из спецслужб. Во главе Министерства обороны поставлен человек, который не может не только провести реформу, но и сохранить то, что осталось.
Те разговоры, которые мы слышим последние десять лет о военной реформе, сводятся к двум вещам: проблеме бюджетной арифметики - как бы нам так перекроить армию, чтобы на нее хватило имеющегося бюджета; бездумному копированию опыта Америки, Франции или Германии и желанию по их лекалам реформировать Российскую армию.
Но проблема военной реформы заключена не в бюджетной арифметике. Для ее осуществления нет ни лидеров, ни идей, ни идеологии.
Я считаю, что военная реформа не начнется до тех пор, пока из армейской среды армии и обществу не будет предъявлена харизматическая фигура, способная эту реформу провести, чье право на ее проведение будет бесспорно и для армии, и для общества. Именно этот человек должен предложить идею и идеологию новой армии. И такой лидер может появиться уже в ходе начинающейся избирательной кампании.
