Ирина Хакамада Сегодня основное – сделать жизнь детей главным приоритетом. К сожалению, это всегда противоречило нашей концепции. При этом мы обычно ссылались на Израиль – мол, никогда и ни с кем нельзя вести переговоры. Теперь все-таки начинается переговорный процесс. Но вот что коробит (кстати, это будет раздражать и противоположную сторону, увеличивая, соответственно, агрессию по отношению к детям): все официальные лица начинают говорить о международном терроризме. То есть опять идет пропаганда вместо серьезного анализа ситуации. Вместо признания того, что корни события – в неурегулированности чеченского вопроса. В том, что террористы используют эту ситуацию, прикрывая любые агрессивные шаги политическими лозунгами. Организаторы захвата могут получать международные деньги и даже привлекать наемников, но корни случившегося лежат внутри страны.
Увеличение числа терактов – это показатель нашей внутренней неэффективности. Потому что есть только два метода борьбы: первый – отсечь главарей террористов, в частности Басаева, уничтожить их физически; второй – открыто и публично втащить сепаратистов в политические споры, в политический истеблишмент, раздав им депутатские кресла и приучая их не мстить и убивать, а начинать политический диалог. Ничего этого сделано не было. Главарей бандитов, как в Израиле, уничтожить не можем – они все гуляют на свободе уже 10 лет. С другой стороны, политический процесс в Чечне замурован, и всем понятно, кто там правит и по чьей указке. В результате мы получаем стихийные террористические акты, и сейчас уже стоит вопрос – как из них выйти. Сегодня с террористами нужны переговоры. Вести себя нужно так, будто вы ведете переговоры с представителями политических группировок, демонстрируя абсолютное уважение. Если, конечно, мы хотим, чтобы там не было дальнейших жертв, а дети получили хотя бы воду. К сожалению, мы не знаем, что там происходит в этом плане, – как всегда, официальная информация очень неточная и невнятная.
Президент пока молчит. Но если он наконец выступит с обращением к нации, то речь его не должна быть выдержана в стиле «убьем, замочим...» и т. д. Это уже звучало столько раз – с этими словами уже обращаться невозможно. Я не знаю, почему он молчит. Но мы уже ко всему привыкли. В то же время не считаю, что сейчас уместны призывы к отставке силовиков. Это все – потом. Я ненавижу политическую конъюнктуру. Вот когда все закончится – надо серьезно думать о том, что правоохранительные органы в лице и МВД и ФСБ не справляются. У меня на днях в центре Москвы 40 минут проверяли машину. Узнали в лицо, но сказали: у нас антитеррористическая акция, откройте багажник... Я ответила: вы думаете, Хакамада террористов в багажнике везет? После этой фразы меня стали проверять еще дольше. Беда в том, что к людям у нас нет честного отношения. Проверяют по принципу: не свой, черный, блондин, узкоглазый... В общем, нелояльный.
Это отдельный разговор – что у нас происходит в милиции, в разведке, в правоохранительных органах. Мало только давать деньги, там нужна серьезная пертурбация. Но сейчас призывать к отставке нельзя – потому что там сидят дети. Если и нужен сейчас голос оппозиции, то только тот, который объяснит, что конфликт – внутренний, российский, связанный с Чечней. Этот сигнал намного важнее, чем та белиберда, которую несут с первого и второго каналов. Лучше и для нас, и для заложников.
Что заставит народ проснуться – и потребовать отставки властей? Не думаю, что это произойдет в результате теракта. Потому что наш народ консолидирован в горе, но не в построении модели страны, которую он хочет. Сейчас возможна консолидация в горе, и ее можно направить на что угодно – в том числе и на построение диктатуры. Если случится еще один теракт в Москве, произойдет свертывание политических свобод. Самое главное, что оно ни к чему не приведет. Потому что свертывание гражданских прав должно быть добровольным. То есть должно свертываться то, что люди добровольно отдадут взамен безопасности. Но никто у нас людей не спрашивает – свертывают средства информации, свертывают оппозицию. Кстати, за три года ее свернули полностью – и что изменилось? Число терактов увеличилось. Добровольность не признается – общество не спрашивают: чем вы готовы пожертвовать? Не спрашивают: вы готовы, если мы внесем в закон поправки и будем останавливать для проверки машины по любому поводу? Люди скажут: готовы. Им скажут: вы готовы к тому, что больше не будет свободной информации и останется лишь официальная информация по всем каналам? Люди скажут: нет, не готовы. Но кто-нибудь будет это слушать? Никто это слушать не будет. А самое главное – людей на улицах останавливают уже, и без всякого договора с обществом. Самое же главное – взамен этих прав, даже тех, пожертвовать которыми люли добровольно согласятся, безопасности они не получат. Потому что власть прогнила, она коррумпирована и беспредельна.
Одно дело, когда свободы свертываются в Америке, – там есть огромная система безопасности. Она, правда, достала людей, но зато и не одного теракта там нет. А другое дело – когда свернут у нас. Заметим, уже есть такой опыт – за четыре года постепенно свернули все. Мы живем в другой стране. И что изменилось? Мало того, посыпались упреки: теракты устраивает оппозиция. Это какие надо иметь связи, чтобы подобное устраивать! На самом деле всем ясно, что все это усиливается по мере того, как насилуется власть в Чечне, где у власти ставятся свои люди, соответствующие кланы, и никто не обращает внимания на то, что там реально созрело.
Средства массовой информации, наученные прошлым опытом, теперь лишнего не скажут. Тишина, покой. Все отдано власти – что хотите, то и делайте. Оппозиция почти не слышна. По части создания общественного мнения власть получила карт-бланш. Любой исход событий с помощью пропагандистской машины будет представлен великой победой – что бы ни происходило на самом деле. Однако реально доверие к власти уничтожается. Сколько угодно можно внушать гражданам с экрана телевизора, что в стране мир и покой. Но люди стали бояться.
