Антон Трофимов. Человек, сказавший, что историческое развитие чем-то напоминает маятник, был прав – такое ощущение складывается в последнее время. Качнувшись 15 лет назад к неконтролируемой свободе, наша страна сегодня с сопоставимой скоростью качнулась обратно. Лишним подтверждением тому стали трижды прозвучавшие в последние дни слова о принудительности – в отношении наркоманов, безработных и членов партии. В том, чтобы эти проблемы стали предметом общественной дискуссии, нет ничего страшного, – никто не способен предсказать, каков будет ее исход. Но все тот же маятник позволяет предположить, что дискуссии-то никакой и не будет.
Начнем с наркоманов. По мнению заместителя директора Федеральной службы по наркоконтролю генерал-полковника Владимира Зубрина, нынешняя система лечения наркоманов неэффективна, а сами они зачастую представляют угрозу для своих же родственников и семей. И потому надо не доводить наркоманов до заключения под стражу, а лечить – в добровольно-принудительном порядке, по решению суда.
Владимир Зубрин, правда, оговаривается, что речь не идет о возврате к жесткой советской системе. Впрочем, разница, насколько можно судить по его словам, невелика: всего лишь решение суда вместо решения правоохранительных органов. А уж разницу между бюджетными наркодиспансерами и наркобольницами и обычной тюрьмой и вовсе сможет найти только очень пристрастный человек. Та же пропускная система, тот же жесткий контроль, зачастую – те же решетки на окнах, железные двери на этажах и неулыбчивый персонал. Да и отношение общества к обитателям таких заведений мало чем отличается от отношения к бывшим и настоящим зекам – а стало быть, подвергшиеся «добровольно-принудительному лечению» рискуют оказаться в положении парий.
В таком же положении рискуют оказаться и жертвы другой «принудительной» инициативы – трудовой. Выступил с ней начальник ГУВД Краснодарского края Сергей Кучерук. По его мнению, чтобы снизить число преступлений, которые совершаются безработными (на Кубани, по его данным, на их долю приходится три четверти тяжких преступлений, убийств, грабежей и краж), надо отправлять тунеядцев на принудительные работы.
Примечательно, что и в выступлении Сергея Кучерука «принудиловка» касалась не только безработных, но и вышеупомянутых наркоманов. По словам начальника кубанского ГУВД, депутатам краевого Закса следует принять местный закон: на его основании неработающих можно будет штрафовать или направлять на принудительные работы, а при необходимости – на лечение от алкоголизма и наркомании.
Правда, не очень понятно, как подобная инициатива может сочетаться с установленными Конституцией и федеральными законами правами граждан. От пресловутой «тунеядской» статьи в УК, по которой в свое время был осужден будущий нобелевский лауреат Иосиф Бродский, давно отказались. Как мера уголовного наказания, принудительный труд существует – но лишь за совершение иных преступлений, как способ компенсировать нанесенный осужденным ущерб... Неудивительно, что инициатива главного милиционера Кубани не нашла (по крайней мере пока) понимания у депутатов местной Думы.
Но принудиловка, как выясняется, может быть не только уголовной, но и политической. Речь идет о скандале вокруг вазовской ячейки «Единой России»: руководство партии сейчас намерено направить в Тольятти спецкомиссию, которой надлежит разобраться, кто и почему принуждал рабочих к пополнению рядов медведей (см. «НГ» от 14 декабря 2006 г.). А если вспомнить, какую резкую реакцию на местах вызвала спущенная из Москвы разнарядка по объединению пенсионеров, жизненцев и родинцев в «Справедливую Россию», становится понятно, что принудительная политическая активность – еще одна обыденная реальность современной России.
Исторические параллели, которые могут вызывать подобные принудительные инициативы, очевидны и лежат на поверхности. Печально лишь, что в последнее время таких параллелей становится все больше – и на политическом, и на бытовом уровне, и даже на словесном (см. «НГ» от 28 ноября 2006 г.).
Но главный вопрос – какова будет реакция общества. Информационное давление убедило большинство россиян в общественной опасности наркомании и безработицы. И вероятно, что новые шаги, призванные оградить общество от этих зол, будут встречены с одобрением.
Другое дело – насколько общество отдает себе отчет в том, кто и как будет эти меры контролировать и претворять в жизнь. Учитывая еще одну общественную опасность, обозначенную в том числе и на президентском уровне, – коррупцию, нет никаких гарантий, что принудительные меры не будут использоваться так, как удобно чиновнику на месте. Или что на бумаге они будут исполняться, а на практике – нет.
А еще непонятно, кто и как будет определять наркоманов и тунеядцев – и в какую партию надо будет загонять избирателей. По первым двум пунктам нет ясности документальной – если учесть все время расширяющийся список запрещенных веществ и лекарств, отнесенных к наркотикам, а также существование в стране так называемых «фрилансеров» (людей, зарабатывающих нерегулярными заказами от разных организаций без оформления трудовых договоров). По третьему нет ясности политической – учитывая формально многопартийную систему в стране и набирающую политический вес «Справедливую Россию». А подобные неясности почти всегда приводят к тому, что даже содержательные и разумные инициативы способны в итоге привести к прямо противоположному результату...
