Вадим Михайлов В столице может начаться рецидив провалов, о котором уже не раз предупреждали российские диггеры. За прошедшие сутки произошло сразу два провала – на Ленинградском проспекте и Остоженке, в обоих случаях вполне вероятно расширение.
Москва страдает проседаниями грунта не столько из-за геологической особенности, сколько из-за того, что у нас идет «бум точечного встраивания» – впихивание в историческую застройку тяжеловесных строительных конструкций и уничтожение сложившейся подосновы. Нарушаются заложенные предками коммуникации, изымается культурный пласт, сдвигается верхний слой – и это не считая выявленных учеными геотекторазломов на глубине. На сегодняшний день, утверждают ученые, уже почти 50% территорий столицы попадает на геотектонический разлом платформ и фундаментов.
Чтобы не появлялись новые провалы, нужно перекладывать старые коммуникации, укреплять грунты. Нужно оставить в городе исторические объекты, частично превратив их в музеи, – и только после этого возобновлять строительство. И все равно оно должно быть не тяжеловесным, а средним или небольшим – и щадящим. При строительстве любого многоярусного гаража, крупной постройки должен укрепляться грунт. Но этого мы не видим – укрепляется только «пятно» строящегося здания, которое потом давит на все окружающие его слои, выдавливая воду, переключая подземные реки и т.д.
Но этот процесс необходимо свободно контролировать. А у нас почти каждая стройка становится закрытой. Когда мы, диггеры, пытаемся осмотреть трещины в домах близ строительных площадок, из-за их ворот выходят какие-то «сотрудники в штатском», утверждающие, что мы не имеем права вести фотосъемку. Например, когда мы выезжали с адвокатом Андреем Столбуновым на котлован в районе улицы Неглинной, к нам тут же подъехала милиция с разъяснениями, что для съемки трещин в стенах нужно брать разрешение у местного муниципалитета.
Можно было бы возложить эту обязанность на самих жителей – но и сейчас на их жалобы никто не реагирует. Жители улицы Алабяна много раз обращали внимание на проблемы, связанные с элитной стройкой, – и где результаты? Остается только предупреждать: если пойдут трещины – немедленно выходите из дома.
Безнаказанность муниципального чиновника, его безответственность перед федеральными властями порождает вседозволенность. Руководитель строительства, если произошел провал на стройке, дает обычно формальный отчет: дескать, «при обрушении никто не пострадал, человеческих жертв нет». Так что же, надо дожидаться человеческих жертв? Ведь никакой объект не может быть полностью безопасным, если расположен рядом со стройплощадкой...
С 1990 года мы предупреждали об этих угрозах, но нас выставляли паникерами и мюнхгаузенами. Сейчас мы подошли к пониманию того, какую опасность представляют геолого-техногенные структуры под российскими городами. Эта опасность в первую очередь заключается в смычке геологических особенностей и растущих как грибы тяжеловесных многоэтажных построек.
А если к этому добавить, что идет подвижка Русской платформы, то нетрудно предсказать, что все это может ускорять процесс деструкции, может вызывать все новые разломы зданий и обрушения. Недра сегодня не назовешь стабильными – а значит, и уже существующие в домах трещины не могут быть стабильными. Если она появилась – жди ее роста.
Но отслеживать рост трещины в стене дома должны не жители, а специалисты экстренных специальных служб. Однако служб этих мы не встречаем. Мониторинг знаний проводится планово, и обрушение дома может произойти раньше, чем до него доберутся специалисты. Нужен объемный масштабный экстренный мониторинг. Его стоит проводить и задолго до планирования строительства, и непосредственно перед его началом.
Мы должны беспокоиться об исторической застройке, о восстановлении памятников, особенно разрушающихся. Не только потому, что это памятники, а еще и потому, что они находятся вблизи жилых домов. Если мы, москвичи, ратуем за то, чтобы город стоял на стабильной почве и под ногами было серьезное поле безопасности, – мы должны думать и о том, как ограничить влияние, которое недальновидные люди оказывают на фундамент (в самом широком смысле этого слова) Москвы.
